Medeski, Martin & Wood

Клавишник John Medeski, басист Billy Martin и бара­банщик Chris Wood изве­стны как авангардно-джа­зовое трио MEDESKI, MAR­TIN & WOOD. С начала де­вяностых группа исколе­сила с концертами всю Америку, выпустила с де­сяток альбомов и сменила несколько звукозаписы­вающих фирм (в их числе Grammavision, Rykodisc и Blue Note). В1999 году вы­шел их сборник "Last Chance to Dance Trance (perhaps): Best...", с которо­го рекомендую начать знакомство с музыкой группы. А сегодня я пред­лагаю познакомиться с Джоном Медески, "супер­мозгом" этого интересно­го коллектива.

Как началась ваша му­зыкальная карьера и ка­ким образом вы объеди­нились с Билли Мартином и Крисом Вудом?

Я начал играть еще когда был совсем маленьким ребен­ком. Собственные выступле­ния давал с двенадцатилетне­го возраста. Затем поступил в музыкальную школу в Масса­чусетсе. Изучал классическое фортепиано, но переключил­ся на более креативные, твор­ческие программы. Прошло несколько лет, я переехал в Бостон, где встретил Криса. Примерно в одно и то же вре­мя мы переехали в Нью-Йорк, где начали выступать. В году 90-м или 91 -м в Бруклине мы объединились с Билли.



Критики называют ваш стиль "альтернативным джазом". Однако как бы вы сами определили свою музыку?



Для меня музыка — это язык. Я использую музыку для выра­жения мотивов. В нормаль­ной жизни мы пользуемся словами, но музыка — то же самое. Мне кажется, попытки дать музыке определения — это маркетинг. Способ сде­лать деньги. Мы бы определи­ли свою музыку как меняющу­юся. Понимаете, категории постоянно меняются. Мы иг­раем импровизационную му­зыку, которую можно слушать или под которую можно тан­цевать — это мне известно на­верняка.

Что изменилось в вашей музыке со времен "Notes From The Underground", вашего первого альбома, к моменту выхода нового альбома "Uninvinsible"?

Хм, многое. Когда мы впер­вые собрались вместе, то хоте­ли взять популярные ритмы того времени, как хип-хоп или регги, и сделать из них не­что особенное с помощью джазовой импровизации. Ког­да в 80-х появился хип-хоп, ритм его ударных обладал свингом. Вот почему работает линейный подход к джазу, им­провизация на основе ритма. В 60-е и 70-е годы многое из фьюжна как комбинации ро­ка и джаза не оправдало себя и попросту провалилось. В рит­мическом плане это был пря­мой рок-грув. Глупо, если рок звучит одновременно с джа­зом и доминирует над ним. Конечно, многое из того, что записывали Майлз Дэвис, Лар­ри Янг, Джон Маклафлин, бы­ло великим. Но музыка стала коммерческой и поверхност­ной. Плохо, когда в ней звучит ритм, не относящийся к делу. Мы сочетаем ритмы и импро­визацию и сейчас делаем упор именно на выступления "вжи­вую". Многие "интеллектуалы", поглаживая бороды, судят нашу музыку. Нас это не волну­ет. Странно только, что люди, которые сами ни на чем не иг­рают, судят о том, что ты дела­ешь. Мы пытаемся поддержи­вать эту сцену, находить моло­дых открытых людей, кото­рые не испорчены собствен­ным предвзятым мнением. И еще: мы рады, когда мы в доро­ге, и нигде нет пианино! В 60-е — 70-е годы везде стояли пиа­нино. Раньше я пытался иг­рать на digital piano и вознена­видел его! Я не мог извлечь мой тон, это не звучало как я. Я начал искать другие инстру­менты, и на долгие годы моим спутником стал орган "Hammond В-3"- А теперь... я просто завален кучей клавиш (смеется)!

Вы постоянно экспери­ментируете. Смешиваете акустику с электрическим звучанием. Вы сделали модными джазовые кон­церты с участием ди-дже­ев...

Я думаю, что "вертушки" в руках ди-джея — не такой плохой инструмент. Ди-джеи — прекрасные музыканты. Все дело в музыканте, кото­рый заинтересован в том, что мы делаем, и может зажечь, создать что-то стоящее. Рабо­та с ди-джеями вдохновляет. Сегодня ди-джеи едва ли не лучше всех понимают, что происходит. Это видно и по тому, что они сами делают, и как удачно могут добавить свои фишки к общей картине. Раньше мы не имели понятия о том, что делаем, не имели концепции. Мы звучали как кто-то, кого мы слышали раньше. Теперь я даже не переслушиваю эти записи. Ди­джеи идут в ногу со временем, даже опережают его.

DJ Logic был неофици­альным участником ва­шей группы. Расскажите о нем.

Мы с ним выступали на кон­цертах. До встречи с нами этот молодой человек был участником другой группы. Нам понравилось, что одну и ту же вещь он может сделать по-разному. Короче, мы при­гласили его к себе, и он согла­сился. Он классный музыкант. Не просто ди-джей, но й от­личный "живой" музыкант ! Наше турне с ним по Европе приобрело оттенок "абст­рактности против грува".

На вашем выступлении в Миннеаполисе в октябре прошлого года был мой соотечественник, он сказал, что это было просто супер. Как проходят ваши концерты?


Спасибо за такой отзыв. Мы определенно являемся "жи­вой" группой, которая стано­вится лучше, выпуская записи. Концерт, конечно, отличает­ся от студийной записи. На концерте происходит кон­такт с аудиторией. Можно вы­пустить концертный альбом, но записи хороши сами по се­бе. Мы не относимся к разряду поп-групп, которые говорят: "Мы записываем альбом, по­этому в этом году не будем вы­ступать". Мы всегда выступа­ем и иногда делаем записи. За­пись — особенная форма ис­кусства. Мы пробуем различ­ные способы работы в студии, но их неотъемлемой частью является спонтанная импро­визация.

Вы сказали, что играли в Европе?

Да, было несколько турне. Последнее — год или около того назад.

По вашему мнению, ка­ковы отличия между евро­пейской и американской публикой?


Американцы танцуют. В Штатах аудитория ориенти­рована на танец. Мы играли на множестве рок-шоу, от­крывали концерты DAVE MATTHEWS BAND, Нила Янга... Там люди хотят быть возбуж­дены, чувствовать грув, это своего рода выплескивание эмоций.

Европейцы, особенно французы, не танцуют. И это хорошо. Удивительно, на­сколько европейцы умеют слушать. Они заинтересова­ны в музыке. При этом они чувствуют грув, могут дви­гаться под музыку, одобри­тельно кричать. Но им инте­ресен исполнитель, и это здо­рово.

Мы хотим приехать еще и способствовать культурному взаимообмену Америки, Ев­ропы и России (смеется).

Кстати, в Санкт-Петер­бурге есть организация "Art Community", которая устраивает концерты му­зыкантов стилей abstract jazz и acid jazz. Так что вы действительно могли бы выступить в России.


Это было бы здорово!

Что вы думаете о смеши­вании "живого" и элек­тронного звука, которое практикуют лейблы вроде Ninja Tune?


Тут все зависит от исполни­теля, от музыканта. Все что угодно может работать. Все может быть инструментом, turntables или стеклянная бу­тылка. Если вы передадите бу­тылку в руки Макса Роуча, вы сможете часами слушать, как он играет. Это неповторимый опыт. Мне нравятся концер­ты, нравится сотрудничество музыкантов. Я в целом люблю электронную музыку, мне ин­тересна форма и структура этого звука. Он может быть простым, или абстрактным, или смешанным с чужерод­ными элементами. Открыто множество дверей.

А какую музыку вы сами слушаете?


Очень много, все перечис­лить невозможно. Из джаза мне нравится старый Blue Note. Не знаю, как сейчас, но старые их записи превосход­ны. Есть отличные лейблы в Нью-Орлеане, такие как Асе Records.

Вы работали с "Knitting Factory". Расскажите об этом периоде времени.

В это время мы сотруднича­ли с большим количеством людей. Всех не упомнить. До­статочно назвать имена John Zorn и Vernon Reid. Как группа мы появились в "Knitting Factory" только один раз. У нас сложились взаимоотноше­ния "любви-ненависти" с "Knitting Factory". С одной сто­роны, это хорошее место, а с другой — многие люди вос­пользовались им. "Knitting Factory" понадобилось боль­ше пространства. Мы дали там один концерт и потом начали играть в других местах в Нью- Йорке. Сцена нью-йоркского даунтауна двигается, меняет­ся. Мы устроили "Shack Parties", которые продолжа­лись около семи недель и на которых нашими гостями бы­ли многие музыканты и раз­личные ди-джеи.

Marc Ribot, Bill Laswell, Dan the Automaton.. С кем вам больше всего понра­вилось работать?


Да со всеми, они все инте­ресны. Только в работе с Маге Ribot есть какая-то необъяс­нимая магия. Мне нравится, что мы нечасто сотруднича­ем. Чувства остаются свежи­ми. Ну, и с DJ Logic очень легко играть.

Хотели бы вы выпустить еще один ремиксовый альбом, вроде "Combustication Remix"?



Хотел бы, но это зависит от рекорд-лейбла. Понимаете, мы можем записать намного больше музыки, чем мы это делаем. Вообще можем зани­маться самой разной музы­кой. Но это было бы "неле­гально", по понятиям музы­кального бизнеса.

А если ваш продюсер скажет вам записать поп- песню для чартов или вы­пустить сингл? Что вы бу­дете делать?


У нас никогда не было про­дюсера (смеется). Мы сами се­бя продюсируем.

А как насчет продюсера Скотта Хардинга?


О, это наш друг. Он бы ни­когда так не сказал. Вообще он продюсирует hardcore hip. hop (WU-TANG CLAN, такие дела) и с нашей подачи при­вносит туда джазовые Эле­менты. Это для нас отличная комбинация. Если бы у нас была песня, подходящая на роль сингла, мы бы выпусти­ли ее без проблем. Но мы не знаем, как они создаются.

Как проходила запись вашего нового альбома "Uninvinsible"?


Мы засели в нашей брук­линской студии ("Shacklyn Studios"). Она очень удобная и просторная. Там мы записали весь альбом, а микшировали его в другой нью-йоркской студии. Этот альбом ближе всего подошел к тому, чего мы пытались достичь на наших последних записях. Мы все ставим кверху дном, и каждый элемент содержит импрови­зацию. Мы просто собираем-« ся втроем и играем, даже не разговаривая особо. Потом* слушаем запись и находим то, что работает. Играем это за­ново или даже оставляем ори­гинальную версию. Таким об­разом записываем большин­ство треков, так структуриру­ем запись. Мы делаем почти поп- или рок-запись, только у нас ничего не предрешено и не установлено заранее. Мы доверяем самим себе, и, ду­маю, это правильно.

И последний вопрос, Джон. Что вы скажете сво­им слушателям в России и Беларуси?


Привезите нас к себе!

Отлично! Спасибо!


Большое спасибо. До свида­ния!

RS. Выражаем признатель­ность компании S.B.A./GALA Records и лично Александру Беляеву за организацию ин­тервью.

Доктор МОРОЗОВ
(Jazz-Квадрат, №3,2002)