Eric Burdon - Интервью с неблагодарным мертвецом

Поинтересуйтесь у кого угодно, и получите в ответ: Эрик Бердон — это The Animals, а The Animals — это песня House Of The Rising Sun, и все вместе - легенда и светоч, а про остальное и говорить не стоит, ибо оно в звонких контурах легенды не просматривается. Меломаны постарше да поопытнее будут перебирать в узловатых пальцах сольную карьеру Бердона, дела джазовые и блюзовые, встречи с удивительными людьми ("Он играл с самим N!") Но все равно: главное — это Animals, конечно. Ну, Дом еще. И название для статьи круглое и со слезой, как сыр — "Дом, который построил Эрик". То есть, песня про Дом восходящего солнца — каламбур и красивое название. Спорим, половина статей про Бердона в уважаемых рокерских журналах именно так и называется? А ведь Бердон, между прочим, построил еще немало удивительных домов, с башнями, подвалами и стек­лянными лифтами. Самый не­давний — My Secret Life — еще даже плющом не поросший и котами не обжитый. И повод дал интервью, естественно.
Правда, у меня был свой по­вод, достаточно мстительный. Несколько лет назад к нам в Минск приезжала странная группа под названием Animals II. Правда, на афише было напи­сано просто Animals, это понят­но. Там играло, кажется, два че­ловека из оригинального со­става группы (в изменчивые 60- е, разумеется, составов было много, но все были чертовски оригинальны!), эффектный Хилтон Валентайн, плюс коло­ритный молодой солист и еще какой-то яркий блюзовый на­род. Для аккредитации на этот парк юрского периода нужно было написать красивую ста­тью о группе. Юное сердце плеснуло вербальным адрена­лином — цветастая, как облож­ка "Сержанта", и кучерявая, как прическа Хендрикса, статья лу­чилась позитивом, но органи­заторы устроили мне телефон­ный скандал и даже не хотели аккредитовывать.

"Какие тупые журналисты, просто слов нет! — орала теле­фонная трубка — Вообще ниче­го не знают, в музыке не разби­раются, сил нет никаких! Что за бред вы пишете—’Бердон запи­сывает альбомы, много гастро­лирует, но к нынешнему составу группы никакого отношения не имеет"! Эрик Бердон, если у вас не хватило мозгов посмотреть где-нибудь информацию, четы­ре года назад умер в наркотичес­кой клинике в Сан-Франциско! А вы что написали!?"

Мне стало ужасно стыдно — я долго извинялась, признала бездну ошибок, и даже как-то таки выбила аккредитацию на концерт. Концерт, кстати, был ничего себе — классный, мощ­ный, ритм-н-блюзовый. Но все равно осадочек остался. И тут — интервью с Бердоном! Я, ко­нечно, подозревала, что он жив и здоров, но все равно от­метила про себя, что это — еще и возможность наябедничать. Но не сразу, конечно. Надо вна­чале присмотреться.

...Присматриваться к Бердону долго не пришлось— в теле­фоне он оказался дядькой крепким, деликатно подтру­нивающим над чем попало и знаюшим себе цену. С медлен­ным скрипучим голосом и де­монстративно мудрыми инто­нациями. А еще он иногда ру­гался как настоящий панк. На­верное, для того, чтобы разру­шить этот мученический оре­ол старенькой рок-легенды, которая обязана трогательно воспоминать, шамкать кислот­ными мозгами и трясти звезд­ной пылью. Никакой пыли — этот "да какой из меня дино­завр?", только что записавший альбом душевнейшего черно­го блюза, всеми способами до­казывает, что он — живее всех.

Вы совсем недавно нахо­дились в турне, как я пони­маю? Или "промо-тур" это не совсем концертная шту­ка?

Да, на самом деле это не сов­сем традиционное рок-н- ролльное турне. Это даже хо­рошо, потому что я не устал ни капельки. Можно сказать, я просто путешествовал по Гер­мании для промоушена книги "Моя тайная жизнь", которая только что опубликована на немецком языке. Состав был минимальный: я путешество­вал всего лишь с одним музы­кантом. Читал аудитории от­рывки из книги. И пел песни — немного, полдюжины песен максимум. А в основном отве­чал на вопросы, жал всем руки и книжки подписывал.

На ваши шоу больше при­ходит людей вашего поко­ления, фанатов Animals, или — молодая поросль?


А по-разному. Когда я делаю обычную рок-н-рольную му­зыку, на концерты много мо­лодежи приходит. А когда дело касается книги, там приходят люди уже за 40-50 лет, потому что всякая внутренняя жизнь им больше интересна.

Ваш альбом "Тайная жизнь" весь проникнут какими-то аллюзиями и вос­поминаниями. Вы хотели записать что-то ностальгичное?


Мне уже кто-то говорил, что я стал ностальгичным. Гм-гм-гм. Сложный вопрос. А каково оп­ределение ностальгии вообще? И чем она отличается от обыч­ной здоровой ретроспекции? Я не совсем уверен. Для меня нос­тальгия всегда означала конно­тацию вещей из прошлого, ко­торые сейчас уже нельзя ис­пользовать никаким образом. Обращение к тому, что утрати­ло свою пользу и не может ни­чего тебе дать. Но... ведь история
— это другое. История для меня — это то, что необходимо ис­следовать, и то, во что можно за­глядывать. Потому что из исто­рии можно многому научиться. В мире нет ничего такого, что бы уже не происходило когда- нибудь. Ничего нового.

При написании книги, не было ли у вас противоре­чий? Ведь прошлое меняет­ся в зависимости от угла зре­ния. Человек становится бо­лее мудрым, меняется и вдруг обнаруживает, что видит свое прошлое совер­шенно не таким, каким оно казалось в момент его актуа­лизации. Поэтому любой человек, пишущий подоб­ную книгу, постоянно стоит перед проблемой выбора.


Нет. Я был достаточно безу­мен. И сейчас вроде как такой же. Самым трудным были тех­нические вещи — то, что мне надо было совмещать писа­тельство с работой. Приходи­лось писать, когда я был в турах, в автобусах. На клочках бумаги, на салфетках Дома переписы­вал. А потом давал редактору, и уже он это тоже переписывал. А потом он мне все возвращал и заставлял опять переделывать. Вообще, редактор мне здорово помог. Он учил меня тому, ка­кие вещи нужно в себе разви­вать, как мыслить при написа­нии — а сам процесс был очень увлекательным, это было как написание детектива. Захваты­вающее исследование. Пугаю­щее даже. Прикинь, писать книгу о самом себе — это как внезапно обнаружить труп по­среди комнаты! То есть тебе не­обходимо: не испугаться трупа, во-первых; потом выяснить, кто подложил этот труп в ком­нату. И так далее: чей вообще труп, имя-фамилия трупа, как долго он здесь пролежал, давно ли он умер, каким образом его замочили и за что, кто убийца и так далее. Это, наверное, пато­логически выглядит, но лично у меня такой взгляд на то, как надо писать книги.

Неплохо

Да, и еще - а потом надо вдохнуть в это жизнь, то есть вот в этот самый труп. Что ин­тереснее всего.

Источники вашего вдох­новения — личная исто­рия? Судя по альбому, это так и есть.

Скорей, личное, но пропу­щенное через что-то общее. Это о людях. О человечестве вообще. Как люди делают друг другу пло­хие вещи и хорошие. Лучшее, что ты можешь сделать как му­зыкант, это чтобы люди пережи­вали твое шоу как что-то личное, как какой-то серьезный опыт, и если на следующий день они по­мнят, что на концерте было ска­зано, и что за музыка была спета, значит, я сделал свою работу хо­рошо. Если они помнят этот концерта через неделю, то я сде­лал просто великую работу Если они помнят тебя несколько ме­сяцев или вообще годы, и снова приходят на твой концерт, что­бы испытать те же ощущения, то это и есть успех.

Ваша карьера действи­тельно огромна. Когда чи­таешь статьи о вашей жиз­ни, критики обычно делят ее на периоды — к примеру, период Animals, период War, период Eric Burdon Band, соло-альбомов и так далее. Делите ли вы свою карьеру на подобные пери­оды и вообще, как вы сами смотрите на свою жизнь?

Это постоянно происходя­щая и поэтому вечно незакон­ченная работа. Иногда я чувст­вую, что ничего не знаю об этом. Постоянно все переоцениваю. Если буду оценивать свою жизнь на данный момент, то на­верняка выяснится, что сейчас у меня гораздо больше комфорта. Концерты — это очень легкая и приятная штука, когда ты в хоро­шем настроении. Турне — это еще веселее, ведь получается, что я путешествую по миру, и мне еще платят за это! А разницу во временах осознаю только че­рез мелкие предметы. К приме­ру, раньше никуда не выходил без книги, постоянно надо было читать что-нибудь. Сейчас нику­да не отправляюсь без DVD, что­бы в пути было что посмотреть. Сейчас больше пишу и больше планирую каждую деталь своей жизни, потому что очень боюсь тратить время зря. Раньше я так не смотрел на жизнь. Так что если периоды и есть — то это не связано с группами, в которых играл, а связано с меняющимися взглядами на время и себя самого. Я сейчас очень сконцентрирован: это как быть военным, постоянно начеку.

Иногда кажется, что в наше время все "классические" рок-музыканты идут, как правило, одним из трех путей. Либо они играют то же что и всегда (Who, Rolling Stones), либо постоянно меняются вне зависимости от моды (Jethro Tull), либо экспериментируют со всеми новыми стилями (как Джефф Бек, к примеру). Какой из этих способов более близок вам?

Я не имею права отвечать на этот вопрос. Ответить на него может любой человек, который достаточно внимательно послушал мой последний диск. Как он решит, так оно на самом деле и есть. Даже если мнения разные—все они правильные. А я не могу оценивать свое творчество объективно и делать заявления о том, двигаюсь ли вперед или стою на месте. Так что вопрос остается без ответа. Мо­жешь вставить сюда свою собственную рецензию на альбом.

А какую музыку вы слушаете?
Я слушаю world beat. В основном эту музыку и все. Она мне больше всего нравится на этот момент. Это даже можно частично отнести к предыдущему вопросу, потому что именно этот стиль я стараюсь как-то развивать, работая со своей группой.

Так, а молодые всякие группы...

Я их не слушаю.

Принципиально? Мол, ничего нового уже создать нельзя...

Нет! Я уверен, что много та­лантливых ребят делают тол­ковые вещи. Не скажу, что но­вые. Но это все потому, что я во­обще не верю в новое. Мне ка­жется, ничего нового нет и быть не может. Но хорошую музыку много кто делает. Про­сто я ее не слушаю, и все. Мне хватает другой хорошей музы­ки.

Ничего нового быть не может — в музыке или во­обще?

Вообще, конечно. Это очень серьезная позиция. Ну, ты по­смотри — написать ничего но­вого точно нельзя. Да все сюже­ты мировой литературы на са­мом деле собраны и записаны еще Шекспиром! К примеру, ес­ли взять его пьесу и переделать на современный лад — это же будет сверхактуально, это будет модным и ужасно новым! В об­щем, каким-то похожим обра­зом современная культура и развивается, а что делать. И с му­зыкой то же самое. Поэтому классика никогда не исчезнет, да и источники вдохновения для всех одинаковые. Все по­вторяется, и все начинается за­ново. И эти вечные и уникаль­ные истории — везде. В каждом звуке — история. Каждый чело­век — целая история, и каждая мелочь — это целая песня. По- моему, это очень мило. Каждый из нас—звезда. И каждый носит внутри себя целую книгу. Напи­шет он ее или нет — это другой вопрос. К сожалению, многие не успевают или не догадыва­ются это сделать — они слиш­ком заняты вещами, не имею­щими к ним никакого отноше­ния. Они порабощены рабо­той, телевидением и так далее.

В своих интервью и вос­поминаниях вы очень много говорите о Джими Хендриксе, о своей дружбе с ним и о том, как он на вас повлиял. А были ли еще у вас герои, люди, которые на вас повлияли или про­сто вас впечатлили?

О, много было людей. Очень много. Возможно, нет смысла тебе о них говорить — ты все равно их не знаешь. Ну, из изве­стных — Нейл Янг, к примеру. Если говорить о совсем недав­них влияниях—тебе же это бы­ло интересно, про молодые группы — то это музыканты из группы Calexico. Знаешь такую?

Знаю, но не слушала еще.

Плохо. Ты обязана. Прямо сейчас должна пойти и разыс­кать диск, много дисков этой группы. Это великая группа, (диктует название группы и альбомов по буквам — Т.З.). Обещаешь найти и послушать?

(Озадаченно.) Хорошо.

Замечательно. Я думаю, что они — лучшие из молодого по­коления музыкантов. Их очень любят в Европе, и почти не зна­ют в Штатах. Поскольку они еще молоды, о них, наверное, знают не все, вот как ты. Но это плохо, что не знают. Так что займись этим. Они играют смесь рок-н-ролла, кантри-вестерна, джаза, электроники и еще черт знает чего. У них в со­ставе группы два трубача. Очень эмоциональная музыка, очень классная.

Музыка как она есть сей­час и музыка тогда, в 60-е, когда вы начинали: самое главное различие, по ваше­му мнению?...


В 60-е почти все музыкаль­ные отношения строились на доверии. Все друг другу доверя­ли, и, в принципе, никто не об­ламывался. Правда,у нас был де­виз "Никогда не доверяй нико­му старше тридцати", но это ме­лочи. Сейчас все не так, но до сих пор я верю в то, что в музы­ке ничего нельзя сделать без до­верия. А так мало что измени­лось. То, что мы делали тогда, так или иначе повлияло на все, что происходит сейчас. Мы ве­рили, что можем изменить мир. Ну, и мы его изменили, собст­венно говоря. Иначе мы с тобой не разговаривали бы сейчас об этом по телефону, находясь в разных точках планеты. Если бы у нас не было общего бэк­граунда, мы, люди из разных стран и культур, не могли бы разговаривать про рок-музыку.

(Чувствую себя готовой задать долгожданный про­вокационный вопрос.) И все таки интересно: что вы думаете по поводу группы Animals II? Я не знаю, как у них сейчас дела, но вроде как они еще пару лет назад успешно гастролировали по Европе, а еще раньше да­вали множество концер­тов в России и Беларуси — с Джоном Стилом, Хилто­ном Валентайном и осталь­ными "приглашенными" участниками, не имеющи­ми отношения к группе. Вам разве безразлично, что они поют ваши песни и за­рабатывают на этом и на ностальгии поклонников?

Могу только сказать, что с не­терпением жду того дня, когда смогу приехать в Россию и kick some ass, как говорят у нас в Аме­рике. Иными словами, показать тем, кто ходил на концерты той группы, что такое НАСТОЯЩИЙ рок-н-ролл Живой и не нафта­линовый. От которого крышу рвет. И пусть они сами решают, кто из нас более настоящий.

Да, с этим связана одна милая история (рассказы­ваю уже упомянутую исто­рию с аккредитацией на концерт, которую мне не желали давать, мотивируя это нераскрытой темой трагической смерти Эрика Бердона от некачественно­го героина). Как вы относи­тесь к подобным слухам и историям?


(Невозмутимо.) Недавно я за­казал себе эксклюзивную фут­болку Специально для выхода в свет. На ней написано, прости за нецензурщину: Fuck me, I thought he was dead!!! (что-то ти­па: "...Твою мать, я думал, что он умер!"). Потом пришлось целую партию таких фугболок сделать. Насколько я помню, ни один из элементов одежды с моим изоб­ражением так круто не прода­вался, ха-ха. И во вторых, как уже говорил, не могу дождаться мо­мента, когда наконец-то добе­русь до вас. Чтобы вы увидели, как замечательно зажигают на сцене некоторые мертвецы. По­тому что мои корни все равно— Animals, мой вокал до сих пор — такой же мощный, как в те вре­мена, даже круче, но в отличие от ТОЙ группы, моя музыка не сто­ит на месте, а являет собой что- то новое и динамичное, с акту­альными элементами. Думаю, слушать Эрика Бердона в 2004 году намного интереснее, чем слушать какие-то трибьюты 60- м Я вовсе не собираюсь ничего плохого делать с людьми, кото­рые притворяются... мной. И ко­торые распространяют слухи о моей смерти. Пусть себе играют где хотят и что хотят. Все, чего я хочу — это дождаться того мо­мента, когда смогу развеять впе­чатления о них настоящим кон­цертом настоящего Бердона.

Вообще вы не расстраи­вайтесь. У нас такая приме­та есть: если человека вдруг случайно объявили мерт­вым, это значит, что он бу­дет жить долго-предолго.


Ха-ха-ха! Круто! Значит, я могу приехать вместе с Мелом Гибсоном!

Тут сотрудники редакции дружно кричат: "Передай ему, пусть живет вечно!"

Спасибо, передай им, что я так и сделаю. Очень весело с ва­ми разговаривать. У тебя есть еще вопросы?

(Смущенно.) Тут редак­тор журнала Джаз-Квадрат просил... У нас одно изда­тельство, понимаете... В об­щем, он списочек вопро­сов мне дал... Вы не против?

Ну нет.

Гм. Хорошо. Первый во­прос: какую роль в творче­стве группы Animals сыг­рал Georgio Gomelski, и что вы думаете об этом челове­ке, которого называют "ле­гендой британского рок-н- ролла"?


Жора Гомельский? Он дол­жен мне столько, что ему в жиз­ни не расплатиться! Он обязан мне всей своей судьбой! Я за­писывал с ним альбомы, и не получил за это ни копейки! Ни­чего от него не получил. Это прямо РАСПУТИН какой-то! (злобным рычащим голосом). Кошмарный тип.

Здорово!
Здорово? Давай еще вопро­сы.

Проект War — это ваше сознательное стремление к поиску новых форм и на­правлений в музыке, либо результат случайного зна­комства с продюсером Джерри Гольстейном?

Скажем так: я был обречен играть в "черной" группе, по­тому что мне было жизненно необходимо исследовать кор­ни негритянской музыки для того, чтобы делать что-то свое. Я встретил ребят из War, когда они играли в маленьких клу­бах, в Лос Анджелесе, и поду­мал, что группа очень талант­лива. Поэтому мы играли и вы­ступали вместе на протяжении двух лет и записали два пре­красных альбома. Это было прекрасное время, но оно больше никогда не повторит­ся. Благодаря Джерри Гольстейну. Потому что название War теперь принадлежит ему.

А сейчас вы общаетесь с бывшими участниками War?

Ну... да. От случая к случаю, не слишком часто. Одного из бывших коллег я встретил бук­вально неделю назад.

Так, дальше. Знаете ли вы что-либо о нынешней жиз­ни и творчестве Оскара Ли — того гармошечника, ко­торого признавали гени­альным?


С этим парнем я встречался буквально на днях.

И что? Чем он занимает­ся?

Он бизнесмен. Весьма ус­пешный. Он связался со мной по бизнес-вопросу. Спросил, не против ли я того, чтобы мой голос использовался в какой-то новой модели автоответчи­ка. На этом можно заработать, сказал он. Денег мне предло­жил. Я ответил ему: "Иди и трахни сам себя". Вот, в общем- то, и все о гениальном гармошечнике Оскаре Ли.

(Со смехом.) Я так пони­маю, музицировать вместе вы уже вряд ли будете!

Я бы этого и не очень хотел. Не люблю reunions, я против воссоединений. Не люблю возвращаться или смотреть в прошлое. Хочу идти вперед, быстро вперед, а не назад. По­этому так люблю кататься на мотоцикле.

Один критик назвал вас "величайшим негрофилом рок-н-ролла", вы с ним со­гласны?

"Негрофил?" "Негрофил", "негрофил"... (задумчиво). Ка­кое странное слово. В смысле, что мне нравится черная музы­ка? Гм. Подожди, а что за во­прос был, повтори. Согласен ли? Да не знаю (заинтересо­ванно, в духе "а вот кому бы морду набить" — Т.З.) А кто, кто это написал, что это за критик так написал?

Да не знаю я! Это не мои вопросы, а редактора Джаз-Квадрата!

А, вот в чем дело. Ну, скажи ему, что я так не думаю. Некото­рые говорят, что я пою "чер­ным" голосом. Это все ерунда, потому что пою голосом сво­им собственным.

Вы работали во множест­ве разных стилей. Нашли ли вы среди них наиболее близкий вам лично?

Нашел ли я себя? Ну да, во всем, что играл, находил себя. Хотя это зависит не от стиля, в котором играю, а от реакции аудитории на то, что я делаю.

Что выдумаете по поводу ситуации в нынешнем му­зыкальном бизнесе? Легко ли сейчас музыканту оста­ваться креативным и де­лать то, что ему нравится, не обращая внимания на требования продюсеров и рынка?

Ну да, это проблема, когда ты делаешь то, что тебе нравится, идешь с записью к продюсеру, а он начинает пробовать тебя контролировать. Причем при помощи денег. Просто надо за­бить на деньги и заниматься своим делом. Все равно деньги имеют привычку быстро исче­зать. А талант, если это настоя­щий талант, все равно кто-ни­будь заметит, разве не так?

Этот вопрос уже от меня лично. Странно, что мно­гие считают вас всего л и ш ь частью Animals и челове- ком-который-написал-ту- самую-песню? Это вас не раздражает?

Да нет. Не раздражает. До тех пор, пока я говорю все, что мне хочется, при помощи своей музыки, люди тоже вправе говорить и думать обо мне все, что им угодно. Вообще мне кажется, что мнение обо мне в разных странах зависит от того, чем я им там запомнился, В Германии, к примеру, все говорят со мной в основном о проекте War (мы же там очень много выступали), а в Штатах все говорят только про Animals. А в Англии вообще не знают, о чем со мной разговаривать и кто я такой, потому что там я не работал уже лет 20-25. А в России вообще никогда не занимался музыкой: поэтому даже не представляю, как здесь можно меня воспринимать и за кого меня чаще всего принимают. Как я говорил уже, дождитесь моего приезда и только тогда делайте вьводы. Вообще это ужасно весело восстать из мертвых! (Смеется)

И последний вопрос: Вы многого достигли, это понятно. Чем из достигнутого вы гордитесь больше всего?

Тем, что я все еще жив, разумеется. И тем, что мой голос с годами становится все сильнее, становится более зрелым.

Ну, тогда никаких больше вопросов! Приятно было с вами поговорить и спасибо вам за все.

Вам тоже спасибо, надеюсь, скоро увидимся. Всего хорошего, tovarisch!

Беседовала Татьяна ЗАМИРОВСКАЯ



JAZZ-KBAДlPAT №6'2004

-