Vilnius Jazz' 2004 - Осень авангарда

Ежегодный международный фестиваль Vilnius Jazz, целиком и полностью посвященный авангардному джазу признается крупнейшим в Восточной Европе новоджазовым форумом. Бессменный продюсер и идеолог вильнюсского фестиваля Антанас Густис не собирается сворачивать с однажды выбранной тропинки — нести в массы некоммерческое искусство, открывать публике новые горизонты джаза. Хотя прекрасно понимает, что никогда билеты на его фестиваль не будут стоить как на Нору Джонс или Кенни Джи, вряд ли зал будет трещать по швам от зрителей, а тираж продаваемых в фойе дисков кричать отметкой о своем платиновом статусе. Это все пока из области фантастики, нереальное, неведомое и призрачное. Впрочем, как и та музыка, что вот уже 17 лет подряд звучит со сцены Вильнюс джаз фестиваля…

Нелетучий голландец

Заручившись поддержкой Посольства Королевства Нидерланды в Литве, два первые дня своего фестиваля директор Антанас Густис гордо обозначил "Днями голландского джаза". За два дня, 16 и 17 сентября, фестиваль должны были посетить 5 разностилистических голландских джазовых коллективов. Первым в программе значился совместный литовско-эстоно-голландский проект при (соответственно) участии саксофониста Людаса Моцкунаса, гитариста Йаака Сооаара (Jaak Sooaar) и легенды голландского джаза, ударника и перкуссиониста Хана Беннинка (Han Bennink) – одного из самых значимых оригиналов европейского нового джаза, обладающего недюжинной харизмой.

Кто знает, может быть, именно огромная положительна аура Беннинка так повлияла на электронику "Боинга", что "по техническим причинам" рейс в Вильнюс был отменен. Новость, застала оргкомитет врасплох – но не привыкать! Заменой неприлетевшему голландцу Хану Беннинку стали два известные литовские джазмена – ударник Аркадий Готесман и саксофонист Пятрас Вишняускас. Но "два" все равно не стало равно "одному". Понятно, что в такой форс-мажорной ситуации был выбран кратчайший путь к решению проблемы — свободная импровизация. И вот перед нами свежеиспеченный квартет (участие Моцкунаса и Сооаара осталось неизменным) из талантливых музыкантов, а на ум так и лезли строки Крылова про то, как звери задумали сыграть квартет… Будучи все-таки страстной поклонницей литовского джаза, я бы поставила спонтанному выступлению мэтров и молодцов крепкую четверку, но литовские коллеги были категоричнее и поведали, что якобы импровизационные проекты Вишняускаса все чаще напоминают русское "авось" и этот концерт был очередной импровизацией на эту тему…

Светить – всегда!

Даже потеря фестивальной программой Хана Беннинка не оставила любителей голландского джаза без "сладкого": потому как это было всего лишь одно из пяти заявленных блюд в меню Dutch Jazz Days. Уже вечером первого фестивального дня Vilnius Jazz совместно с оргкомитетом "Дней столицы", проводившихся в этот же уик-энд представили всем собравшимся на главной площади города – Кафедральной — два любопытнейшие голландские проекта.

Первый — группа Monsieur Dubois, играющая современный поп-джаз или dance jazz, в рецептуре которого намешаны funk, jungle beats, soul jazz и Afrogrooves. Как метко говорилось в одной рецензии (Speaker), "Monsieur Dubois делают все, чтобы вы не могли усидеть на месте". Учитывая холодную ночь и продуваемую всеми ветрами площадь, творчество группы пришлось очень кстати! К слову, в 2001 году Monsieur Dubois стали финалистами Dutch Jazz Competition; годом позже триумфально выступили на фестивале North Sea Jazz. До этого момента, будучи исключительно концертной командой, в этом году (на пятый год своего существования) группа записала и выпустила свой первый альбом на виниле (!).

Второй коллектив – индо-голландский проект с возвращающим к буддистской философии названием How to be Enlightened in 48 hours стал открытием вечера. Предыстория его такова: голландские джазмены – саксофонист Ben van den Dungen, трубач Michael Varekamp и гитарист Ed Verhoeff во время тура по Индии были настолько поражены техникой и красотой традиционной индийской музыки, что там же записались на вокальные и музыкальные курсы. Постигнув азы индийской музыкальной гармонии, по возвращении в Голландию они загорелись идеей объединить традиционную индийскую музыку и европейских джаз-, фанк- и рок-музыкантов. Идея, в общем-то, не нова, но именно получившийся у новой формации How to be enlightened in 48 hours продукт музыкальные критики выделили в особый стиль Buddha-Bop.
"Бриллиант" в оправе голландских музыкантов – уроженка Бомбея, певица Sandhya Sanjana, обучавшаяся пению у местных индусских гуру. Однажды услышав пение Сандьи на фестивале Jazz Jamboree в Польше, Элис Колтрейн (Alice Coltrane) пригласила девушку к участию в записи нескольких своих альбомов, выступлению на John Coltrane's Festival' 2003 и участию в озвучивании телесериала Rhythms of the World канала BBC. Сегодня Сандья – одна из самых востребованных вокалисток в различных мультикультурных голландских проектах, как Madras Special или Sutra Funk.

Возвращаясь к выступлению How to be enlightened in 48 hours на Vilnius Jazz'е: с первыми же тактами музыки на вильнюсскую площадь словно опустился густой туман благовоний и индийских пряностей – невероятно специфическая (от "специи") музыка! Джазовые саксофонные соло уступают место первобытно-древнему вокалу, электрогитара беседует с многовековым индийским бансури в руках еще одной индийской участницы проекта – Офры Авни. На выходе – этно-джаз такой же необычный и непередаваемый, как вкус индийского имбирного чая…

Призрак оперы

Как продолжение демонстрации возможностей современного голландского джаза – концерт трио пианиста Мика дель Ферро (Mike del Ferro trio). Сын известного голландского оперного певцам Леонардо дель Ферро (кстати, в 1958 году имевшего честь совместной записи с Марией Каллас), Мик так и не смог далеко "убежать" от оперы. Будучи блистательным пианистом, в чьем репертуаре есть, кажется, все – от сальсы до старого джаза для диксилендов, своим коньком Мик считает соединение джаза и оперы (альбом Belcanto – Opera Meets Jazz). От вильнюсского концерта Mike del Ferro trio публика ожидала как раз встречи джаза с оперой. Но большую часть своего выступления дель Ферро посвятил исполнению джазовых стандартов и красивых баллад. Оперные арии давались дозировано: джазовая интерпретация нескольких арий Пуччини и знаменитейшей Habanera из "Кармен" Бизе, "убить" которую, похоже, не в силах ни одна аранжировка даже такая, превратившая страсть во флирт: "Меня не любишь — но люблю я! Так берегись! Тра-ля-ля-ля…"

В техничности трио отказать нельзя: на ударных — "живая история голландского джаза", 70-летний Джон Энгельс – сухонький старичок в нелепой для ударника классической тройке и с ковбойским шейным платком – выдавал невероятно точный, мощнейший саунд, так что воображение рисовало огромного чернокожего гуру, всю силу своих крупных телес отдающего барабанам. Еще более сухонький, совершенно "обезжиренный" силуэт контрабасиста Франса ван дер Ховена был источником густого, как жирный сладкий какао, баса. Воздушность композициям – как легкие взбитые сливки – придавали пассажи дель Ферро, казалось, едва-едва касающегося клавиш, быстро-быстро пробегавшего по ним мягкими пальцами, так что те только удивленно легонько ойкали, словно разбуженные прикосновением крыла мотылька…

Красота ассоциаций, мелодичность тем и техничность исполнения – как все это прекрасно, и как всего этого мало для сцены новоджазового фестиваля, жаждущего если не открытий, то хотя бы минутных потрясений. А вот этого-то и не было…

Японские игры

Уже во второй раз сцена Vilnius Jazz'a имела честь принимать японского авангардного пианиста Риодзи Ходзито (Ryoji Hojito). В 1999 году я впервые увидела инициированные им игры фортепиано с детскими погремушками, пищалками и прочими гуделками-жужжалками. Тогда я была просто поражена, насколько точно слово "игрок" (a player) соответствует поведению Риодзи на сцене и его взаимоотношению с инструментом. В жизни музыкант же оказался "not player-ом" — весьма скучной персоной, все наше с ним интервью сведя к втолковыванию мне мысли, что он не играет джаз, и на джазовом фестивале оказался случайно. И вот прошло пять лет: тот же фестиваль, та же сцена, тот же рояль, тот же Ходзито и… те же приемы. Только игрушки стали другими: добавился, кажется, антицеллюлитный массажер, пускаемый гулять по струнам рояля. Так странно: годы идут, дети взрослеют, а игры не меняются! Так выходит?

В фестивальном фойе продавался диск Ходзито "Aciu", записанный во время его прошлого выступления на Vilnius Jazz-е. Кажется, и в этот раз сопровождающие музыканта делали запись: когда выйдет новый альбом вильнюсского выступления пианиста, лично мне, будет интересно прослушать их один за другим и найти хоть несколько отличий…

Совсем другая история – также второе в истории фестиваля появление на его сцене легендарного японского саксофониста Кадзутоки Умедзу: на этот раз не в одиночку, а со своим KIKI Band-ом. И грянул настоящий heavy metal jazz! Низкорослым японским "дедушкам" всем уже далеко за 50, а рок-задор у них совершенно прогрессивный. KIKI Band дали такой сумасшедший гром эмоций и звуков, что реально казалось: джазовая публика сейчас повскакивает на спинки кресел, начнет рвать рубашки на груди и мотать "хайером".

Музыкальные критики так еще до конца и не определились, к какому именно стилю отнести творчество KIKI Band. Потому что мелодии у них этнические, настроение — роковое, сущность – джазовая. Если не ошибаюсь, все участники группы пишут композиции (на концерте не сыграли ничего разве что авторства басиста), при этом единый узнаваемый стиль репертуара очень фирменный и однородный. Это и есть высший класс – никогда не теряться в многочисленных музыкальных стилях, с которыми работаешь, создавая свой собственный стиль, непохожий ни на что другое.

Вьетнамская золотая труба

Приезд на фестиваль трио американского саксофониста вьетнамского происхождения Конга Ву (Coung Vu Trio) был, наверное, самым ожидаемым публикой пунктом программы. В прошлом году Ву выходил на сцену Vilnius Jazz'a в составе группы Майры Мелфорд (Myra Melford): хватило всего одного выступления, чтобы молодой музыкант стал любимцем вильнюсской публики, отлично джазово-образованной и всегда безошибочно выбирающей себе кумиров.

В 2000-м году Конг Ву громко заявил о себе выходом в свет дебютного альбома Pure (лейбл Knitting Factory) – добротной смеси бопа и авангарда. Революционным этапом его карьеры стало формирование собственного трио из уроженца Японии, басиста Стому Такеши (Stomu Takeishi) и ударника Джона Холленбека, ныне замененного юным, но многообещающим Тедом Пуром (Ted Poor).
Не раз признававшийся в своей любви/ненависти к трубе, Конг Ву – эдакий воспитанный на идеях downtown'a юный Томаш Станько, способный своей игрой "рисовать" в воображении слушателей огромные мультиколорные полотна и в каждую ноту вкладывать, словно, по несколько томов философских трактатов. Если закрыть глаза, слушая трубу Ву, можно представить, что с вами на языке музыки говорит умудренный жизнью старец, прошедший огонь, воду и медные трубы. "… И все это про боль, страдания и разочарования, и совершенную красоту. Чистое искусство!" — очень точно описал ощущения от музыки Конга Ву один критик на страницах LA Weekly. Это некая музыка абсолюта (электроника позволяет Ву продлить дыхание трубы временами, кажется, до бесконечности), совершенной гармонии техники и плоти, универсальный баланс человеческого и электрического. Это то сокровенное и глубокое, что эзотерики называют душой, а лирики — меланхолией. Казалось бы, так остро можно только чувствовать, но трудно сыграть. Но нет, они играют! И словно открывают двери в новый мир. Зрители удивлены, поражены, затихли… Так всегда становится немного не по себе, когда встречаешься с Гениальностью.

Отрадно, что талант Конга Ву совершенно востребован: он играет в невероятном количестве проектов от Дэвида Боуи до Пэта Метини. При этом на вопрос, "как выглядело бы ваше идеальное три, будь у вас право пригласить в него любых музыкантов, из ныне живущих или уже покинувших этот свет?", Ву, познавший сотворчество со многими великими музыкантами современности, вдруг совершенно неожиданно называет: клавишник Jamie Saft и бас-гитарист Stomu Takeishi. А поскольку один из них уже играет в составе Cuong Vu Trio, как говорится, рукой подать до совершенства!

Немецкие старцы и "собака"

В программе Vilnius Jazz'a всегда находится место для парочки не совсем нормальных старичков-экспериментаторов, любителей на старости лет эх как погонять "собаку"! Незабываема позапрошлогодняя встреча с немецким пожилым дуэтом экспериментатора Ханса Райхеля и его друга-аккордеониста Рюдигера Карла. И вот опять из Берлина на фестиваль пожаловали два "старца": немецкий пианист Бернхард Арндт (Bernhard Arndt) и финский саксофонист Харри Сьёстрём (Harri Sjoestroem). Последний за свою жизнь освоил, похоже, игру на большей части музыкальных инструментов (гитаре, фортепиано, флейте, саксофоне), а потом взялся за освоение мира фотографии и кино. Так что теперь Харри Сьёстрём равно известен как музыкант и фотограф, чьи работы выставляются в финских музеях, знаменитой галерее "Камера Обскура" в Стокгольме и Музее современного искусства в Сан-Франциско.

Эта сторона творчества Сьёстрема так и осталась за кадром Vilnius Jazz'a, но, судя по музыкальному мышлению этого человека, можно ожидать, что его визуальные работы не менее авангардны, чем звуковые. В своем творчестве этот музыкант все дальше и дальше дрейфует в сторону нетрадиционных форм. Ибо то, что в компании со своим немецким другом-пианистом он предложил на суд вильнюсской публики, было чистейшей воды европейским авангардом в настолько привычной его форме, что и авангардом это уже назвать сложно. Что и говорить: "не так" сейчас играют все, кому не лень! И, кажется, если Моцарта на рояле играть не ногами, а руками – в этом будет больше новизны (вспомним про "Новое – это хорошо забытое старое").

Пианист Бернхард Арндт играет на рояле порой так комично, словно дятел – стучит-стучит по клавишам, быстро и технично работая пальцами. В его игре отмечаются, прежде всего, мудрость большого мастера, чем красоты пассажей. Это особый класс — игра пожилого музыканта, изучившего все премудрости своей профессии и теперь уже только предающегося удовольствию экспериментирования, не имея никаких технических ограничений. Он может и вальсы играть, но тут у него задача иная, оттого игра его ясна, суха и внешне совершенно не виртуозна…

Поначалу типичная для европейских экспериментаторов музыка без мелодии показалась слушателям дико скучной и тоскливой: струйкой из зала потянулась публика, утомленная "шаблонной старостью" "нового джаза". Такую музыку, в самом деле, трудно полюбить вот так сходу: для этого она, говоря коротко, слишком сложна. Ее надо немного проанализировать, разложить на составляющие, чтобы потом собрать и получить ответ, что музыкантов вовсе не заботит тот факт, что их сочинения могут даже совсем не относиться к джазу, если они просто хотят выразить какую-то одну из своих непростых мыслей. В этом смысле, данный проект – образцово-показательный пример того типа музыкантов, которых совершенно не заботит мнение поклонников; они не предпринимают никаких попыток завлечь аудиторию всеядными бисами. Зато дуэту Харри Сьёстрём--Бернхард Арндт явно не грозит сусальность, красивая простота или беззаботная фальшь. Что и говорить, временами, казалось, что от мелодии остались одни кости – без кожи и мяса… При такой пестроте разных гармонических основ и мелодического склада, удивительно, насколько цельным получилось все выступление – редкость самая настоящая, особенно в случае тех авангардистов, кому генезис важнее красивости, а креативность — следованию канонам.

Племя молодое, знакомое…

… Сцена опутана проводами, уставлена сэмплерами, ноутбуками и прочими всевозможными электронными "примочками". Из неподключенных к электросети только ударная установка и саксофон. Атмосфера, прямо скажем, "заряженная". На фронтоне сцены – "макинтош" с наклейкой: мультяшным космическим кораблем. А как корабль назовешь… Вот так и голландское судно Ninsk на поверку оказалось "мультяшным".

Эта интернациональная команда из очень амбициозных молодых людей, познакомившихся во время учебы в консерватории Hilversum и объединившихся в 1992 году в квартет, на заре своего существования была отмечена первым призом на Middlesea Jazz Contest. Годы прошли – призы закончились. Сегодня парни играют импровизационную музыку, до предела напичканную электроникой, но сохранившую отголоски блюза, джаза, кантри, фанка, ритм-н-блюза и рока – в общем, всего того, что когда-либо слышали уши участников. Рецептура Ninsk такова: все это соединяется и замешивается в электромиксере, который потом превращается в чайник, закипает и… Пить этот напиток можно, но не очень интересно. Я долго не могла понять, почему даже при наличии жажды этот напиток ее не утоляет? Как вдруг сидевшая рядом многоопытная поклонница джаза и директор фестиваля Vilnius Mama Jazz Юдита Бартошевичене шепнула на ухо: "Они так сильно кайфуют сами от себя, что нам, зрителям, ничего не остается!". Боже, как точно сказано! Именно вот это самолюбование и непреходящее ощущение собственного величия участников проекта – вот та стена, что воздвигли они между собой и публикой. Так что амбиции – вещь нужная, но и адекватность не грех взращивать…

В самую серединку последнего фестивального дня — эдакая начинка пирога — был вписан концерт еще одного молодежного проекта, на этот раз из Литвы. Baltic Asteroids — объединение "молодых львов" литовского джаза — контрабасиста Витиса Нивинскаса, двух самых лучших молодых саксофонистов – Людаса Моцкунаса и Яна Максимовича, а также американского ударника Брэма Феттермана.

Центральная фигура данного проекта – контрабасист Витис Нивинскас, собравший тогда еще трио Baltic Asteroids во время учебы в Чикаго. Со временем коллектив расширился до квинтета, и в таком составе было дано первое выступление формации в Литве на фестивале Birśtonas 2004.

На Vilnius Jazz'e от привычного состава осталась только ритм секция (Нивинскас и Феттерман), к которой присоединились два литовские саксофониста, за плечами у каждого из которых собственные музыкальные проекты и опыт совместных выступлений с мэтрами мирового джаза. Такой состав группы должен был представить публике "блюдо", созданное на литовской основе под влиянием американской и европейской джазовых школ (эдакая встреча Востока и Запада) и по возможности представить потенциальные возможности нового поколения литовских музыкантов создавать шедевры нового джаза.

Шедевров не получилось… Как и положено астероидам, пролетели они действительно ярко, но также быстро и сгорели. Уже порядком разобравшись как сказать, парни все же еще очень немного накопили что сказать. Проще говоря, никакой Америки они не открывают. И это кажется пока единственный нерешенный вопрос в их творчестве. Парни это талантливые и глубокие, а значит, скоро все поймут и сориентируются. Подождем…

Как важно быть несерьезным!

После двух визитов в Литву Джанго Бейтса с его группой Human Chain пометка в фестивальной программке "UK" (Великобритания) – тонкий манок для публики. Все хотят снова чего-то такого же виртуозного, нереального и… смешного. Но привить к авангарду тонкий юмор – удел редких "мичуриных" от нового джаза. Так что лично я скептически отнеслась к анонсу перед выступлением Matthew Bourne Trio, обещавшему нам именно это блюдо – авангард под соусом британского юмора.

И поначалу действительно ехидничала, когда выступление пошло точно по проторенной новоджазовой "лыжне": пианист зачем-то разулся и начал колотить кулаками по струнам рояля, редко вспоминая про черно-белые клавиши. К тому же все время пытался вести себя весьма эксцентрично и то и дело бросать в зал свои короткие шуточные словесные пассажи, впрочем, так и не понятые, по причине наличия у него некоторого "фефекта фикции"… Я уже чуть было не уснула от скуки и предсказуемости, как надо же — вдруг (кажется на третьей композиции) – разыгрались! И расшутились!

Нет, правда вдруг стало смешно, как этот худющий гибкий британец комично спорит с роялем, что мол, так много клавиш, а пальцев на руках – вот, всего-то 10, и начинает бряцать какую-то "полечку" ногами (так вот зачем разулся!). А потом словно в музыкальный пинг-понг пускается шалить с контрабасистом Дейвом Кейном и ударником Стивом Дэвисом: те, точно зная правила игры, играют, да не заигрываются. Хотя хохотать начинают от невозможных ужимок пианиста и его комичных фразировок совершенно "не по нотам" (поверите ли, но и у этой музыки были ноты, аккуратно выставленные перед музыкантами на пюпитрах!). А Мэтью все продолжает свои провокации, и вот уже становится понятным пометка в программке напротив его имени "voice" (голос): то, чего другие авангардисты все чаще достигают путем электроники и сэмплирования, Мэтью Барн старается прокричать, простонать, провизжать, наконец. И вот это достижение невозможных казалось бы без аппаратуры и электроники звуковых эффектов простыми и жизненными открытиями в области человеческой глотки и юмора – это конечно ход!

И тут уже к удовольствию от перформанса чисто эмоциональному примешивается удовольствие рассудочное: ах как придумано вот это, ах как сделано вот это! Превосходно сыгранный и придуманный спектакль в том жанре, в котором, уже, кажется, нельзя сделать чего-нибудь хоть мало-мальски нового. Данный концерт – это была такая британская шутка действительно ужасно веселая! Что еще немаловажно: все трое участника трио джэмовали так, будто только что вместе собрались, и каждый старался другого перещеголять и при этом не разрушить целостности композиции. И все это с одинаковым азартом и невозмутимым пренебрежением к слушательским организмам. В общем, have a fun! — да и только!

Тайна EXIAS-J

Последний фестивальный концерт ожидался с явным душевным трепетом и некоторой дрожью в коленях. Интрига была велика… Вот уже второй год подряд концерт закрытия фестиваля Vilnius Jazz представляет собой мультижанровый новаторский проект, комбинирующий музыкальный авангард с экспериментальным кино. В 2003-м году свое видение симбиоза кино и джаза представлял британский проект The Cinematic Orchestra, привезший в Вильнюс свой саунд-трэк к немому черно-белому фильму начала прошлого века "Человек с кинокамерой" советского кино-авангардиста Дзиги Вертова.

Рецепт смешения искусств в этом году был усложнен: крутейший музыкальный авангард + одно из самых загадочных направлений танца "буто" + экстраординарные визуальные эксперименты. На всем этом — не менее загадочный "ник" производителя такой гремучей арт-смеси: EXIAS-J.

Итак, начинаем дешифрацию… "Experimental Improviser's Association of Japan" — "Экспериментальная ассоциация импровизаторов Японии" — так расшифровывается аббревиатура названия проекта, ядром которого является гитарист Хидеаки Кондо, впервые громко заявивший о себе в 1991 году комбинацией в реальном времени и пространстве музыкантов-авангардистов с действием экспериментального фильма "Lady Godiva's Operation".
В 1998 году Хидеаки задумал "ассоциацию", одним из столпов концепции которой является "плодотворное непостоянство": группа с момента ее создания не имеет постоянных участников; никогда не повторяет музыкальную форму своих выступлений (каждый концерт уникален) и напрочь выбивается за границы какого-либо определенного музыкального стиля. В звуковых полотнах EXIAS-J слышна любовь к фри-джазу и свободной импровизации, минимализму, электронной музыке и индастриалу. Что и говорить: японцы, впитывая западную культуру, никогда не повторяют ее, перерабатывая услышанное в нечто свое, особенное. EXIAS-J своей целью видит "деконструкцию и реконструкцию японской музыки" путем освобождения самих себя от повинности имитировать западный авангард, и создания красивой и воздушной музыки в традициях японской культуры. Поэтому в случае даже незапланированного рождения в ходе визуальной, музыкальной и танцевальной импровизации, хаос в творчестве EXIAS-J практически полностью исключен: концепция подчинена восточной философии. К тому же не стоит забывать, что японский трудоголизм в музыке почти всегда оборачивается исключительной виртуозностью…

В Вильнюсе выступление EXIAS-J было заявлено в следующем составе. Hideaki Kondo – гитара, Takou Tanikawa – гитара, Jun Kawasaki – бас, Yoshisaburo Toyozumi — ударные, Kei Nakano и Motohiko Takeuchi – видео-арт, Kuniaki Konno – танец. В отличие от большинства музыкантов, японцы не потребовали от публики покинуть зал на время предшествовавшего концерту короткого саунд-чека. Совершенно спонтанные звуки настраиваемых гитар, контрабаса и ударных сливались с беспечными разговорами оставшихся в зале зрителей, свет потихоньку в зале гас, и… вдруг стало понятно, что этот нестройный ряд звуков – и есть начало концерта, так вот плавно перетекшего из репетиции в действо, вдруг сложившегося, как паззлс в нечто масштабное и грандиозное по замыслу. Осознание этого как-то сразу родилось в уме…

Совершенно недвижимые фигуры гитаристов по обе стороны сцены, неистовый контрабасист (визуально – эдакий японский вариант парней из Apocalyptica) уже на пятой минуте уложивший инструмент на пол. И игравший вот так лежа на полу рядом с контрабасом, временами стоя перед ним на коленях. Невероятный профессионализм самого опытного музыканта коллектива, ударника Йошисабуро Тоедзуми. Казалось бы, ну кто только из авангардистов не играл в пластиковые стаканчики и целлофановые пакеты?! Но, кажется, только у этого старого японского гуру они действительно ЗАЗВУЧАЛИ!

Центр сцены занимают два огромные экрана, расположенные друг к другу под большим углом. На одном из них транслируется "фильм" — то картинки некоего технократического эклипса, то черно-белая рябь, привычно называемая нашими телемастерами "бегающими мурашками". Мурашки действительно бегали – и по экрану, и по коже у зрителей в зале… Вот фирменной недвижимой походкой танцовщиков буто на сцене появляется Куниаки Конно, вводя в авангардный коктейль последний ингредиент – извивающееся в такт звуковым импульсам живое человеческое тело. Нет, и это еще не все! Последняя специя – тень танцовщика, отражающаяся на втором экране в преломлении света прожекторов и транслируемых на нижнем экране визуальных эффектов…

Какой-то совершенно разлаженный ряд звуков на болевой границе громкости для человеческого слуха: похоже, что у японцев и европейцев разные звуковые барьеры. Визуальные помехи на экране, сама музыка как звуковые помехи… Потом все это как по волшебству вдруг обретает в твоей голове цельность и начинает покорять. Покорять тем, что ни один фокус, ни один прием не повторяется дважды. Вот вам чувства, которые казалось бы уже поугасли! Вот вам идеи, которые, казалось бы, уже неоткуда брать! И главное – все это словно ниоткуда, и прямо здесь и сейчас. То есть, настоящее чудо открытия!

Напор совершенно новых эмоций, рождаемых выступлением EXIAS-J пережить без последствий очень трудно; в диапазон технических возможностей их творчества на словах поверить почти невозможно. Это какой-то совершенно потусторонний шедевр, интеллектуальный посыл которого способен сдуть у вас с головы не просто шляпу, а хорошо натянутую на уши каску. Шедевр из разряда целеуказывающих, пионерских пророчеств, так что так и хочется приписать его создателям несколько сверхъестественных способностей. Впечатляющее полотно человеческих страстей, урбанистического Апокалипсиса, и истинности древнего как мир высказывания, что "ничто не ново под Солнцем", разве что с поправкой на совершенно новое Солнце…

Анастасия Костюкович