Представьте себе филармонический зал: чинная публика,неспешные разговоры, занавес, программки. В них написано: вечер французскогоимпрессионизма, композитор Эрик Сати, исполняет французское же трио — пианистЖак Лузье, контрабасист Бенуа Дюнойе де Сегоньяк (Benoit Dunoyer de Segonzac) и барабанщик Андрэ Арпино (Andre Arpino).
Среди непосвященных легкое недоумение:ну, контрабас — это еще может быть (хотя естественнее выглядела бы виолончель),но барабаны-то что здесь делают (может быть, имеются в виду литавры)? Но вот подымается занавес, и все видят на сцене пианистаза роялем, контрабасиста (почему-то без смычка) и, действительно, настоящуюударную установку с многочисленными тарелками. Слышны первые классическиеаккорды, а вместе с ними... мягкий джазовый перебор контрабаса, легкийзвон тарелок и мерный перестук-перешептывание щеток по барабанам. В заленарастающий шум — половина слушателей в легкой панике: что за профанация,откуда этот налет легкомысленности и такие чуждые классике ритмы? Вторая вещь подтверждает самые худшие опасения «правоверных консерваторов»: Сати исполняется типичным джазовым трио с типичным, хотя и несколько приглушеннымсвингом, что, конечно, есть эпатаж и посягание на устои. Самые недовольные спешат удалиться и требуют в кассе деньгиобратно, громко возмущаясь и полагая себя обманутыми. Остальные, видя,что определенная часть зала не обращает на них внимания и внимательно слушаеттрио, решает остаться, и... с началом третьей вещи, «Gnossenie No.3», со сцены вдруг проливается рояльным арпеджио такая истинно сатиевская светлаягрусть, очень тактично подчеркнутая ритм-секцией, что и последовавшие всередине пьесы чисто джазовые импровизации уже не могут поколебать желаниядаже наиболее недоверчивых остаться и дослушать музыку до конца. Они не обманулись в своих ожиданиях.
Основное определяющееслово, которое характеризует отношение музыкантов к первоисточнику их концерта,уже прозвучало — не побоюсь повторить его вновь. Жак Лузье предельно тактичен в своих обработках и относится к произведениям Сати не просто как к основедля импровизации, а вполне по-филармонически, только согласно древним традициям,когда не стеснялись играть чужие вещи по-своему. Если искать аналогии,то он играет оригинальные пьесы французского композитора, только со своими обширными каденциями и оригинальным аккомпанементом. Невозможно было удержаться и не проверить этот альбом(а заодно и предыдущие его работы — джазовые обработки Баха и Вивальди)на музыкантах-классиках. Первая реакция — узнавание, слегка возмущенное,зато впоследствии все это перерастает в неподдельный интерес, и прослушивание независимо от окончательного суждения всегда продолжается до самого концасамой последней вещи. Самое интересное, что реакция любителей чистого джаза имеет несколько другое начало — как правило, слегка пренебрежительное,зато абсолютно идентичный финал. Совершенно равнодушным эта музыка еще никого на моей памяти не оставляла.
© & ℗ 1998 Telarc.
11 tks / 52 mins
Евгений ДОЛГИХ
получить rss-ленту
