Вести интервью со Збигневом Намысловским — это то же самое, что писать историю польского джаза. Это тема для книги или фильма, в которых мотивы бытовые, политические, возрастные и вообще личностные перемешаны с музыкальными. Збигнев — наблюдатель вдумчивый и рациональный, а одновременно, если разговор идет о музыке, — очень эмоциональный. Поэтому заранее оговоримся, что в этом разговоре будут наиважнейшими не точная хронология и подробности событий. Юбиляр, чего не следует забывать, был свидетелем и участником наиболее важных событий нашей джазовой сцены последних сорока лет.
Справка "Джаз квадрата": Збигнев Намысловский родился в Варшаве 9 сентября 1939 года. Учился в Кракове и Варшаве по классам фортепиано и виолончели. Дебютировал в джазе в 1955 году как пианист группы "Five Brothers". Позже как тромбонист играл в группе "Modern Dixielanders" и как виолончелист в "Modern Combo". Участник первого легендарного концерта польского джаза в филармонии Народовой 1958 года. Первый собственный состав "Jazz Rockers" собрал в 1961 году, после чего под его именем собирались комбо из ведущих музыкантов польского джаза. В конце 70-х вместе с Урсулой Дудзяк и Михалом Урбаняком выступал и записывался в США, сотрудничал с рок-группами "Niebiesko-Czarni" и "Niemen Enigmatic". Участник множества фестивалей, первый из польских джазменов, записавший за границей альбом. Известный композитор музыки для кино и эстрадных песен. Несмотря на постоянные изменения, стиль авторской музыки Збигнева Намысловского характеризуется активным применением фольклорных элементов. Самостоятельно и в соавторстве записал и издал более 40 альбомов, неоднократно признавался "Джазменом года" согласно опросам журнала "Jazz Forum". Безусловный джазовый авторитет не только в Польше. В Беларуси выступает впервые.
"JAZZ FORUM": С перспективы юбилея человек обычно раздумывает над уходящим временем, пробует очертить переломные моменты. Какие события в твоей карьере были самыми существенными, решающими, достойными особого упоминания?
ЗБИГНЕВ НАМЫСЛОВСКИЙ: Постараюсь хотя бы частично ответить на это, хотя в целом в подобных случаях я ухожу от ответов, поскольку это просто сложно сформулировать. Вот почему могу уточнить некоторые периоды. Таким важным событием, переломным моментом, было выступление моего первого квартета на "Джаз Джэмбори" 1963 года. Все то, что происходило до этого, можно назвать сотрудничеством с кем-то, например, с Анджэем Тшасковским. Сотрудничество, увенчанное поездкой в Соединенные Штаты. И тогда вот, казалось бы, и был особый момент. Но в то время я был, наверное, недостаточно подготовленным использовать эту поездку в такой степени, чтобы позже это событие принесло бы хоть какие-то результаты, но тогда? Мы видели Колтрэйна, мы видели Дэйвиса и многих других знаменитых джазовых особ. Но за исключением того, что я привез оттуда массу дисков, каких-то особых впечатлений не получил.
И только, пожалуй, образование квартета в 1963 году со специально подготовленной для "Джаз Джэмбори" программой и было наиболее существенным событием, потому что после этого впервые обо мне начали поговаривать серьезно. Это был состав с Влодеком Гулговским, Тадеушем Вуйциком на басу и "Малым" Бартковским. Мы впервые исполняли мои композиции, аиз числа стандартов — достаточно смешно переделанный "Ol' Man River". Эта программа очень понравилась, о ней много писали в прессе и, что самое главное, посыпались контракты, поездки на самые разные фестивали. Помню, группа пережила тогда массу приключений.
"JF": В период раннего Гомулки поездка с концертами в США и позже еще в Лондон (результатом чего был записанный для "Decca Records" альбом "Lola") — это события с политической точки зрения вообще граничащие с чудом.
ЗН: Ну да! Тогда любая поездка за границу была необыкновенным событием! Этого ожидали много месяцев, и нам просто повезло, что мы много выезжали. Эта группа просуществовала добрых пару лет.
Подвел черту концертным турам и участию в европейских фестивалях выезд в Новую Зеландию через Индию и Австралию. В Индии проходил фестиваль "Джаз Ятра", на который нас пригласили, потом у нас было несколько концертов в Австралии, после чего — продолжительная, прекрасная трасса по Новой Зеландии с выступлением на фестивале в Тауранге. В этом турне также участвовала группа "Novi Singers", которой мы аккомпанировали.
Это была кульминация нашей деятельности и одновременно ее окончание. Правда, мы еще немного поиграли, но уже тогда я начал думать о других проектах. Да и каждый из участников квартета начал делать свои дела. Первым выехал в Швецию, где живет до сих пор, Влодек, и тогда на замену мы приглашали Адама Маковича, который уже был с нами в турне по Новой Зеландии. Тадека Вуйцика заменил Януш Козловский, "Малый" продержался до конца. Так продолжалось практически до 1970 года.
"JF": В то время ты прославился в большей мере как композитор джазовых произведений. Понимал ли ты тогда, какую важную роль в твоей джазовой биографии сыграет создание музыки?
ЗН: В общем так получилось, что те композиции, которые были моими первыми пробами, совершенно случайно содержали много народных, фольклорных элементов. И это, наверное, повлияло на то, что мне приклеили такую этикетку, будто я занимаюсь народными делами. Позже, понятное дело, я занимался фольклором уже более серьезно, расчетливо.
"JF": Это случилось уже после того, как участники квартета окончательно разошлись?
ЗН: Потом были менее существенные для меня эпизоды, как-то: сотрудничество с Неменом и какие-то индивидуальные поездки. Но очередной важный момент — это возникновение квинтета с Томеком Шукальским, Казимежем Йонкишем, Павлом Яженбским и Войтеком Кароляком. Эта группа записала альбом "Winobranie", а позже "Kujawiak Goes Funky" в измененном составе с Бартковским.
"Winobranie" — такой альбом, который в Польше наделал немало шуму, и до сих пор есть люди, которые на концертах просят нас играть пьесы того времени. Альбом получил второе место в опросе на лучший диск польского джаза (сразу после "Astigmatic" Кшиштофа Комеды, в записи которого Намысловский также участвовал). Войтек Кароляк утверждает, что это была лучшая группа в стране, и очень жалеет, что по причине отказа ехать с нами в Советский Союз (он страшно не любил ездить в те края) вынужден был уйти из группы. Его место занял Славек Кулпович.
"JF": Через всю твою карьеру проходят два основных типа современного комбо: квартет и квинтет.
ЗН: Да, хотя на это влияли скорее мотивы товарищеские, нежели музыкальные. Мы расстались с Шакалом. У нас было достаточно времени, чтобы познакомиться даже слишком хорошо. Мы друг другу просто надоели. И расстались мы именно в России: там трудно было выдержать трехмесячный тур. И если что-то в группе не ладилось, все ее участники были как на ножах.
Тогда собралась группа с Янушем Стефаньским, который заменил Чеслава Бартковского, а Кулпович — Кароляка. И это можно назвать третьим периодом. Были написаны новые пьесы, группа добилась многих международных успехов, мы часто выезжали на известные фестивали. Это был, пожалуй, наиболее плодотворный мой период, и композиторский, и как продюсера. Нам удалось издать много альбомов, в том числе за границей. Это, среди прочего, "Jasmine Lady" в Берлине, в Италии "1,2,3,4", на фестивале в Барвел Холе "Live", один из альбомов был издан в США фирмой "Inner City" с записями, сделанными в Цюрихе.
"JF": Карьера Збигнева Намысловского — это главным образом история лидера различных ансамблей?
ЗН: Но я ведь выступал в роли лидера и ранее! Весь мой диксилендовый период был очень важен, я тогда многому научился, например, войсингу, проведению голосов, что позже мне очень помогло в современном джазе. Де-факто, я был лидером группы, которой поначалу руководил Витек Кротохвил. Группа расширилась, и тогда я стал лидером группы "Modern Dixielanders", потом возникли "Jazz Rockers", которые даже издали две пластинки-"сорокопятки", но все было еще слишком слабо.
"JF": Через твои группы прошло очень много музыкантов, много личностей. Выступать в роли лидера ансамбля — это всегда попытка свести в целое порой очень разные характеры, что очень непросто. Итак, мы подошли к концу 70-х. В Польше возникает новая джазовая сцена. Выступают "The Quartet", "Sun Ship", вот-вот появится новая группа Кшесимира Денбского, а тебя-то в стране нет!
ЗН: Ну да. Я два года пробыл в Нью-Йорке, приезжал в Западную Европу, но в Польшу не заглянул. У меня тогда не было какого-то постоянного ансамбля, поскольку это была долговременная поездка. Когда я поехал в США, на месте моей группы и образовалась эфемерная формация "The Quartet", от которой после ухода Шукальского осталось только трио.
"JF": Таким образом, мы приближаемся ко временам "Air Condition"?
ЗН: Это случилось после моего возвращения из США, возвращения вынужденного, поскольку я планировал остаться там значительно дольше, но получил предложение написать музыку к фильму производства вроцлавской фирмы. Предложение было интригующее, в том числе оплаченный билет из Штатов в Польшу и обратно. Но после возвращения мой паспорт на три года застрял в "Пагарте". Это в знак наказания за то, что я так долго пробыл в Америке без контроля этого "Пагарта". Пропал мой обратный билет, провалилось несколько поездок на фестивали, поэтому нужно было что-то делать в Польше.
"JF": Откуда пришла идея исполнять совершенно иную музыку?
ЗН: Это было следствием пребывания в Штатах, где я слушал много музыки типа фанки и фьюжн. Тогда в Нью-Йорке была радиостанция, которая главным образом транслировала такую музыку. Я в то время много контактировал с Михалом Урбаняком, который меня не однажды склонял к тому, чтобы я исполнял это. Меня настолько нафаршировали этими разговорами, что после приезда в Польшу я и подумал: а ведь тут такой группы нет. Значит, ее нужно собрать. Таким образом возникло название "Air Condition", а поскольку у меня уже было готово достаточно мелодий, ее репертуар сложился быстро. Мне удалось найти таких музыкантов, как Адик Сендецкий или Кшиштоф Шчераньский, которые в подобной музыки были экспертами, а вот с барабанщиками у меня всегда хватало проблем. Достаточно долго в Польше не было хороших фанковых барабанщиков, хотя сегодня с этим вопросов,конечно, не было бы. Мы сделали много записей, издали несколько альбомов, в том числе один в Штатах. Но пришел такой момент, когда Адик остался на Западе. У Кшиштофа Шчераньского были какие-то свои планы, а потом он вошел в состав "String Connection".
"JF": Это уже был период военного положения!
ЗН: Да! Счастье, что тогда у нас вообще были какие-то поездки...
"JF": Давай сейчас задержимся на делах музыкальных. Сравнивая твои композиции с середины 70-х с тем, что ты писал, скажем, для "Air Condition", можно увидеть, что наступила смена в подходе к форме. Она стала более плотной и — такое впечатление —ты стал требовать от музыкантов большей дисциплины. Не значит ли это, что с течением лет ты уходишь в сторону большей сжатости, что ты селекционируешь написанный материал, удаляя из него вещи лишние, второплановые? Ведь тот же "Куйявяк" в современной версии — это уже совершенно иное произведение, чем когда-то.
ЗН: Да. Когда мы записывали альбом "Tance", я старался сохранить более краткие формы, чтобы разместить на альбоме как можно больше пьес. Это вовсе не означает, что на концертах мы играем такие коротенькие соло, хотя и в такой форме они должны быть дисциплинированными, чтобы сбалансировать всю программу. Но это не было принципом, которого я держался, поскольку во время концертов нет такого ограничения, когда кто-то должен играть, кто-то нет, и так все время.
"JF": Вот именно! С одной стороны, точное исполнение темы вместе с нюансами аранжировки, с сохранением формы, с продолжительно импровизированной партией, когда твои музыканты будто выплывают на широкую воду. Так получается именно тогда, когда музыкант уходит в собственную сторону, и непонятно, это еще твоя композиция или уж нет? Это интересный эстетический вопрос, который можно наблюдать только в джазе!
ЗН: Я никогда не задавал себе подобных вопросов и не испытывал на музыкантах каких-то способов исполнения! Просто кто-то, кто вливался в ансамбль, принимался в него полностью. Да, в вопросах исполнения аранжировок я всегда был очень требовательным. Вообще со временем в произведениях появлялось все больше аранжированных партий. Что же касается сольных партий, каждый мог строить такие соло, которые считал нужным, так есть и сегодня. В подобных случаях я предпочитаю не вмешиваться.
"JF": Но сегодня ты руководишь несколькими параллельными проектами, очень разными по стилистике. Это те же "Танцы", обработки произведений Шопена и Моцарта, несколько ранее с энтузиазмом принимался проект с участием капеллы гуралей.
ЗН: Что касается Шопена и Моцарта, эти произведения были очень тщательно расписаны для квартета струнных и остальных инструментов, хотя, конечно же, их форму мы удлиняли на концертах, с чем были проблемы. Особенно с академическими исполнителями, поскольку они считают такты и никак не могли уловить, когда мыпродолжали соло. Но постепенно к этому привыкли, поняли, что форма — вещь свободная. Во время концертов это понятие действительно изменилось, думаю, на пользу, поскольку в точно расписанных партиях слегка недостовало джаза, вот мы и сделали форму более свободной. Точно расписанные фрагменты восходят к оригиналам Шопена и Моцарта, разве что лишь гармония была мною слегка модифицирована.
В свою очередь в "Танцах" во время концертов свободы куда больше, и тот, у кого есть желание, может вволю поимпровизировать. Но сами произведения создают определенные ограничения. Наверняка эта свобода не такая, как во время джем-сейшна. Если, например, у какого-то произведения есть определенная шкала мелодии, то в принципе эта же шкала сохраняется и в импровизациях.
Что же касается эпизода с гуралями, то был он для меня существенен не только с музыкальной точки зрения. Во время многих совместных концертов и поездок (среди прочего на "Джаз Джембори", в Германии, Мексике, Франции) я получил возможность узнать притягательную индивидуальность, чувство юмора и в целом ментальность гуральских музыкантов.
"JF": Перейдем сейчас к твоей методике написания музыки. Как ты работаешь?
ЗН: Очень по-разному. У меня нет какого-то одного метода или одного способа создания музыки. Я бы разделил процесс на несколько этапов. Когда сижу за фортепиано и что-то там поигрываю, возникает некая гармония, и это чаще всего я оставляю как запись. Иногда первой приходит только мелодия, иногда — гармония. Что касается темпа, то это случается иногда во время прогулки или во время поездки на велосипеде. И тогда, когда в голове бродят мелодии, они уже сразу привязываются к определенному ритму. Если такую мелодия я запоминаю, то, вернувшись домой, сажусь за фортепиано и создаю форму произведения. Это уже второй этап. Потом эту мелодию нужно обогатить, поскольку в голове возникает преимущественно отдельный мотив, который может лечь в основание построения всей композиции. Чтобы написать замкнутую форму для ансамбля, следует уже сесть и подумать. И тогда начинается более серьезная работа.
"JF": Работа ремесленника, в лучшем значении этого слова?
ЗН: Пускай так. Работа композитора, потому что перед этим было всего лишь творческое озарение. Я — поклонник очень конкретной формы. Обращаю пристальное внимание на то, чтобы были начало, кульминация и окончание, чтобы это было замкнутое произведение.
"JF": Ты расписываешь роли для отдельных музыкантов? Приносишь ли для них готовый материал или оговариваешь подробности во время репетиций?
ЗН: Очень часто расписываю. Потом случается так, что многое изменяется на репетициях, и здесь каждый делает свой вклад в целое. И если это удачная мысль, она принимается, так что не однажды произведения рождаются на репетициях. Мой первый вклад неоспоримый, однако участие музыкантов ансамбля в окончательной версии произведения очень существенно.
"JF": В течение последних десятилетий через твои ансамбли прошло много музыкантов, в том числе пианистов. Это ведущие наши исполнители: Влодзимеж Гулговский, Войцех Кароляк, Адам Макович, Славомир Кулпович, Владислав Сендецкий, Януш Сковрон, Лешек Можджер, Кшиштоф Хердзин. Когда они, в первую очередь старшие по возрасту, вспоминают период работы с тобой, утверждают, что было непросто войти в стилистику твоих произведений, особенно в их гармонический язык. Ты редко бываешь традиционным, редко прибегаешь к стандартным модуляциям, которые у джазовых пианистов, как говорится, "лежат под пальцами". Все это — элемент выработанного тобой стиля. С течением времени пианисты приходят к иному гармоническому мышлению, расширяют поле музыкальных действий. Это приносит результат в их дальнейшей работе.
ЗН: Возможно, это так. Но с упомянутыми тобой трудностями я могу полемизировать, поскольку такое мнение господствовало тогда, когда наши музыканты были просто не подготовлены к такого рода гармоническим разрешениям, которые иногда поражали. Иногда они вообще не представляли, как можно играть в таких тональностях. Войтек Кароляк, музыкант всесторонний, прекрасный ансамблевый аккомпаниатор, вообще особа супер, не мог наудивляться: "К чему тут все эти фа-диез миноры, фа-диез мажоры, когда можно играть куда проще!" Я, естественно, никогда над тем не задумывался, поскольку каждая тональность одинаково хороша, но музыканты в те времена привыкали к определенным тональностям настолько, что мои произведения в иных тональностях казались им трудными. В то же время у тех музыкантов, с которыми я играю на протяжении многих лет (дело касается не только последнего ансамбля) никогда не было никаких проблем ни с моими гармониями, ни с тональностями и ритмом. Просто они были практически и теоретически приготовлены так, что для них это все нормальная вещь.
"JF": Поговорим об эмоциях. С одной стороны, тебя считают рационально, расчетливо мыслящим человеком, доказательством чего служат хотя бы твои наработки в тонкостях композиции или четкие воззрения; с другой, ты способен источать сильные эмоции. В силах ли тебе прокомментировать собственные настроения, мнимый парадокс своей индивидуальности? Прав ли я: когда Намысловский берет в руки инструмент, с ним происходят что-то необыкновенное?
ЗН: Ну да, наверняка! Все волнения и неловкости, которые могут предварять исполнение, решительно проходят, и если во мне и остается какой-то холод, то во время исполнения все это проходит. Конечно, настраиваться на выход к публике необходимо, но во время исполнения соло я забываю о том, что нахожусь на сцене, и тогда действительно высвобождаются совершенно иные эмоции. Думаю, подобное происходит не только со мной одним. Это просто великое счастье — уметь исполнять подобный вид музыки!
"JF": Как выглядит твоя мастерская джазмена? Много ли репетируешь?
ЗН: Должен тебе признаться, что сегодня работаю значительно больше, чем я когда-либо вообще работал. Джаз очень сильно продвинулся вперед, появилась масса новых элементов, и чтобы за всем этим поспеть, нужно сильно работать. В моей жизни появился Яцек, музыкант, который увлекся джазом совершенно без моего принуждения. Мы много чего переделываем вместе, спорим, репетируем. Это столь же необходимо с точки зрения возраста и возможностей восприятия, которые сегодня уже не такие, как в молодости, когда все получалось как бы само собой. Вот почему сегодня приходится много работать, чтобы не упускать все то новое, что сейчас появляется. Меня всегда привлекали новые достижения и музыканты, которые сами привносят что-то новое. Я стараюсь за всем этим поспевать и вводить новые элементы в собственную музыку.
"JF": Слушаешь ли ты радио, диски, концерты?
ЗН: Собственно, слушаю что-то постоянно, поскольку каким "Radio Jazz" есть, таким оно и есть, но и там можно услышать очень любопытные вещи. Слушаю это радио регулярно утром и в машине. Времени для дисков меньше, но в связи с тем, что Яцек слушает много, мне тоже кое-что перепадает. Ты вроде спросил, что мне нравится из нового?
"JF": Например, трансовая музыка?
ЗН: Признаюсь, что она мне когда-то очень нравилась. В данный момент всего этого уже слишком много. Избыток музыки упрощенной, на одном аккорде и одном груве.
"JF": А если бы кто-то предложил некую джазовую версию такой музыки?
ЗН: Свободно чувствовать себя в таком стиле нет никаких проблем, это просто. Потому что кроме очень простого грува, который своим однообразием вызывает растущее напряжение, играть на таком фундаменте без всяких сравнений легко, нужно всего лишь уметь построить форму собственной импровизации. Так что в исполнении такой музыки никаких проблем не вижу. Думаю, что сумел бы все это сделать очень хорошо, только меня это как-то не привлекает из-за своей сильной упрощенности, а я предпочитаю делать нечто более рафинированное.
"JF": Если попробовать суммировать твои последние проекты — чистый джаз, этнические мотивы, Шопена, Моцарта — то их поле значительно расширяется. О чем ты мечтаешь? О встрече с кем? О каком новом проекте?
ЗН: М-да... А ведь могу сказать! Впервые раскрою свои мечты. Знаешь, меня покорила Анна Серафиньска. У нас было уже несколько совместных выступлений, и сегодня я мечтаю о том, чтобы она исполнила мои песни.
"JF": Уже написанные или совершенно новые?
ЗН: Разные, поскольку у меня много мелодий, на основе которых можно написать песни. Хватает и уже готовых, но вот как-то до сих пор у меня не хватало отваги преложить их ей. У нее, безусловно, свое музыкальное видение, последний ее альбом просто потрясающий! Она записала его как вокалистка вообще без текстов. И было бы прекрасно, думаю, если бы она пропела песни с текстами. Они были бы менее развернутые по музыке и, возможно, даже менее джазовые. Но я лишь представляю, как бы прекрасно она их сделала!
"JF": Много ли у тебя сейчас работы? Как сегодня вообще с занятостью у профессионального джазмена?
ЗН: Что касается концертов, то этот год был, пожалуй, самый слабый. Концертов было мало, но это в большей мере моя вина, поскольку я этим мало занимался. В данное время рынок куда сложнее, он требует напряженной организаторской работы. У меня нет менеджера и, собственно, никогда не было. Сам же просто все не успеваю сделать, поскольку сама музыка занимает много времени.Но радует то, что концерты, которые я сегодня играю, возможно, лучше, важнее, приносят, наконец, больше денег.
Когда-то я много выступал в клубах за очень небольшие, буквально мизерные деньги, поэтому и сегодня таких концертов можно было бы сделать очень много, но за счет здоровья и времени. Я поставил на качество. Некогда рынок был попроще, музыкантов поменьше, оставалось только дождаться телефонного звонка, поскольку работа сама тебя искала. Сегодня уже ты обязан созвониться, чтобы организовать свой тур, потому что музыкантов очень много, играют они за небольшие деньги, иногда практически бесплатно.
"JF": Есть музыканты, которые чтобы как-то выжить, содержать семью, хватаются за исполнение самой разной музыки. Это оценивают по-разному. А что ты об этом думаешь?
ЗН: Не имею ничего против флирта с другими музыкальными стилями.Я убежден в том, что у меня хорошо получались бы рекламные джинглы, потому что это преимущественно короткие мотивы, с которых, собственно, и начинаются джазовые композиции. Но в этот рынок нужно еще уметь войти. Есть такие музыканты, которые живут лишь благодаря рекламе. Корабли и кабаки — это вот уже совершенно не для меня. Когда-то очень много играли в ресторанах, но какой это был джаз! Там даже сейшены организовывали. В свое время, когда я разъезжал по Польше, мы заходили в кабаки, чтобы поиграть и поимпровизировать с такимиклезмерами. Сейчас в кабаках джаз не играют.
"JF": Можно ли в нашей стране выжить, исполняя исключительно джаз?
ЗН: Это непросто. В таком случае следует примириться с посредственным и даже бедным существованием. Мне в чем-то повезло, потому что я аранжирую и пишу, и с этого также что-то там капает. GEMA также время от времени что-то перечисляет. Понятно, деньги это небольшие. На радио джаз мало звучит, а если это к тому же джаз польский, то вообще в час по чайной ложке.
"JF": Если бы тебе представилась возможность вновь пережить твое незабываемое приключение с джазом, что бы ты постарался изменить в своей судьбе?
ЗН: Одну бы вещь наверняка бы изменил. Как ты знаешь, с ансамблем "The Wreckers" я был в США. Тогда мы посетили музыкальный колледж в Беркли. И представители дирекции сказали нам: "Предлагаем вам стипендию, можете остаться и учиться". Такое вот предложение сделали мне и Михалу Урбаняку. Но тогда в Польше была такая ситуация, что в том случае, если бы мы приняли предложение, нам просто пришел бы конец. У Тшасковского тогда были оговорены всякие выступления в Европе, у меня были сложности в семье, потому что бабушка была уже в солидном возрасте, и я просто не мог оставить ее одну.
Таким образом, мы этот шанс не использовали. Те контакты, которые наверняка завязываются во время обучения в этом колледже, в будущем могли бы принести необыкновенный урожай. И кто знает, как бы развивалась моя карьера, если бы я тогда принял предложение о стипендии.
"JF": Недавно в одном из интервью из твоих уст вылетело признание: "Я счастлив потому, что я — джазмен". И что же такого необыкновенного есть в джазовой музыке, чтобы посвятить ей всю жизнь?
ЗН: В джазе есть что-то такое,что используешь опыт джазового музицирования даже тогда, когда играешь иную музыку. Это Лешек Можджер как-то сказал, что только джазовый опыт открыл ему глаза на классическую музыку. Определенные фрагменты, которые классические пианисты кропотливо учат на память, трактуются совершенно иначе, понятно и прозрачно, теми, кто понимает и играет джаз. Всем тем парням из музыкальной школы, ровесникам Яцека, которые играют джаз, учиться значительно легче. Они прекрасно слышат все диктанты, воспринимают все слуховые упражнения, и это не создает им никаких проблем! Конечно, это вовсе не полный ответ на твой вопрос. Джаз — небывалая возможность выжить в творчестве, это дает огромное удовлетворение и радость.
"JF": Кшесимир Денбский, отвечая на этот вопрос, говорил, что стоя за пультом большого симфонического оркестра, который к тому же исполняет его произведение, не получает даже части тех эмоций, которые он испытывает, исполняя джаз.
ЗН: Это совершенно верно!
"JF": Вся редакция "Джаз форума", а также читатели и фанаты желают тебе всего самого лучшего! Пусть и в будущем Збигнев Намысловский остается такой же солидной фигурой, как и до сих пор!
Знаменитый саксофонист сам рассказывает о своем новом альбоме, уже восьмом по счету — "Passage Of Time", выпущенном фирмой "Warner Brothers" в начале 2001 г. Импровизация — основа всего В сравнении с моими предыдущими работами "Passage Of Time" ...
Как-то так случилось, что после распада СССР сошел на нет и миф о советской "новой музыке", и произошло это не только в связи с политическими событиями, но и в результате ухода многих музыкантов из сферы свободной импровизации. Судите сами: уехали ...
Сегодня мы знакомимся с музыкантом относительно молодым — ему в этом году исполняется 32 — но уже хорошо известным и даже, в некотором смысле, модным. Он — из числа молодых саксофонистов, пришедших на широкую джазовую сцену в начале 90-х и в ...
Для справки. Тенор-саксофонист, композитор и аранжировщик Фрэнк Фостер — один из немногих живых и к тому же до сих пор активных творцов истории мирового джаза. В древности он переиграл со всем джазовым музеем — с Чарли Паркером, Билли Холидей, Диззи ...
На нынешней церемонии вручения музыкальной премии "Грэмми 2000" альбом "Inside" ("Внутри") саксофониста Дэвида Сэнборна победил в категории "Лучшее исполнение современного джаза". Первый и единственный концерт известного американского саксофониста ...
В начале декабря в Минске состоялся концерт чекасинского вокально-инструментально-джазового проекта. "Джазового" опять же по нашему скромному редакционному мнению: сам Владимир Николаевич категорически не согласен с этим определением. Играли: сам ...
Саксофонист Нед Ротенберг родился в 1956 году в Бостоне. Окончил престижный колледж и консерваторию в университетском городке Оберлин (штат Огайо), знаменитый в среде джазменов колледж Беркли (в 70-е он еще считался школой), брал частные уроки игры ...
Денис Пашкевич – саксофонист, флейтист, лидер джазовых групп. Сегодня наиболее востребованный, с необыкновенной фантазией, постоянно находящийся в творческих поисках музыкант и энергичный предприниматель в латвийском джазе. Мы встретились в уютном ...
Каждый приезд Бутмана - событие в музыкальной жизни Риги. Концертблистательного джазового квартета с аншлагом прошелв Национальной Опере. С музыкантами из Москвы выступал и современный лидер американского джазового вокала - Кевин Махогани. "Я очень ...
Нашим читателям представлять минского саксофониста, флейтиста, пианиста и вокалиста Павла Аракеляна не нужно. Он – любимец белорусской публики, хорошо известен на Украине благодаря неоднократным выступлениям в составе группы Apple Tea. Но после ...
Гато Барбиери (настоящее имя Леандро.Х.Барбиери родился в 28 ноября 1934 года в г. Розарио, Аргентина. Играл фри-джаз, джаз-рок, латинский джаз, иногда поп-джаз. Обеспечивал музыкальное сопровождение в ряде американских фильмов. В семье Барбиери ...
Музыкантов, которые участвуя в легендарных группах, становятся великими и знаменитыми даже не будучи их фронтменами, можно выделить в отдельную категорию. Они порой, слегка оставаясь в тени, так и не доносят слушателю полноты своих личности и ...