I. Джаз и TV… только не в том ракурсе, о котором вы подумали!
Очередная история от нашего постоянного «гостя» Билла Кроу – про саксофониста Пола Квинишетта (Paul Quinichette). Сейчас его мало знают, но он прославился еще в 40-х – 50-х тем, что не просто копировал стиль игры великого Лестера Янга, а попросту имитировал его при желании. Полу даже дали прозвище Вице През (ну, из-за того, что Презом-то звали самого Янга). Известен случай, когда Янгу публично предложили прослушать запись одной пьесы оркестра Каунта Бэйси и сказать, кто там солирует, он или Квинишетт. През после пары минут раздумий честно сказал, что не может отличить. Однако сегодня разговор не об этом. Сегодня Билл Кроу представляет анекдотический и поучительный случай из жизни саксофониста со слов его коллег и друзей.
В 60-х годах Пол Квинишетт внезапно ушел со сцены и появился там вновь только в начале 70-х. Он создал в Нью-Йорке комбо под названием Two Tenor Boogie со вторым тенор-саксофонистом Бадди Тэйтом. Как-то раз музыкальный директор клуба, где они обычно выступали, ангажировал их на выгодное большое дневное представление в Бостон, и заодно по своим делам тоже собрался в этот город. По этой причине музыкантам повезло, и в дорогу им нарисовался шикарный лимузин с шофером... все предвкушали приятную поездку.
Отправлялась вся компания в дорогу очень рано утром, поскольку ехать надо было несколько часов. А Квинишетт всю ночь выступал в клубе, и так получилось, что встретил там старых приятелей... они проставили ему виски... потом еще... и еще... короче, когда его под руки доставили к лимузину, он лишь пробормотал всем привет, забился сзади в уголок и сразу заснул. Как только машина тронулась, барабанщик группы Дитто Эдвардс к неописуемой своей радости обнаружил навешенный на перегородку маленький телевизор – последнее чудо техники. Дело в том, что он был ярым болельщиком и знал, что в этот момент должна начинаться трансляция важного бейсбольного матча. Однако телевизор не включался. Дитто позвал на помощь директора, который тоже заинтересовался матчем, но и у него не получилось оживить телеприемник. В конце концов, водитель сказал, что техника на днях сломалась, а мастера еще не вызывали.
Огорченные болельщики громко проклинали судьбу и, видимо, что-то из их причитаний сквозь сон дошло до сознания Квинишетта. Он встал и потребовал остановить машину. Машину, конечно, остановили, но Пол сделал совсем не то, чего, естественно, ожидали от выпившего мужчины. Он пошел к шоферу и взял у него коробку с инструментами. Затем сказал шоферу ехать дальше и под обалдевшими взглядами коллег и директора снял телевизор, раскрутил его и быстро нашел неисправность. К счастью, для ее починки было достаточно тех приспособлений, что оказались в наборе. Квинишетт, страдая от жестокого похмелья и издавая громкие стоны, наладил телевизор, и счастливые болельщики прильнули к экрану. Правда, перед этим они все же потребовали от саксофониста, так сказать, объяснить, где это он набрался таких умений. Разгадка оказалась до смешного проста. Пол в течение 60-х, пока забросил музыку, работал в том числе и на заводе, где собирали телевизоры, причем не кем-нибудь, а настройщиком. Вот и пригодилось.
И Пол Квинишетт не был простым эпигоном Лестера Янга. Он вылечился от элементарного подражательства кумиру и уже в 50-е после ухода из оркестра Каунта Бэйси сделал серьезные и значительные записи, например, с квартетом Джона Колтрейна образца 1957 года. Колтрейн никогда ничего не делал по-старому, и если он пригласил Квинишетта на запись, то это неспроста. Диск этот – Coltrane And Quinichette – выходил и в Москве, рекомендую найти. Звучание и стиль их теноров спутать невозможно – Колтрейн яркий, брызжет импровизациями как фейерверк, а Квинишетт – мягкий, стильный, более традиционный, но не тушуется на фоне своего гениального коллеги.
II. Гениальность и странность – это как курица и яйцо?
И еще одна небольшенькая история – про великого чудака и великого композитора и пианиста Телониуса Монка (Thelonious Monk).
Мэри Лу Уильямс, одна из лучших женщин-пианисток в джазе, пользующаяся огромным авторитетом у коллег, в 50-е годы снимала квартиру в Нью-Йорке и часто приглашала джазмэнов-приятелей по вечерам прямо к себе домой поиграть вместе. Квартира состояла из одной большущей комнаты плюс крохотного санузла, такой же кухоньки и гардеробной. Все двери располагались рядом друг с другом. Почему это так важно? Позже станет ясно. На полу у нее лежал огромный ковер, на котором и рассаживались в круг приходящие гости. Прямо там, на ковре, они и музицировали по очереди и вместе. Чаще всего навещали ее Майлс Дэвис, Тэдд Дамерон, Эрролл Гарнер, Бад Пауэлл. Порой заходили и другие, в том числе и Монк, который вообще слыл нелюдимым чудаком, и действительно очень не любил большие скопления людей. Он поэтому старался придти попозже, когда большинство разойдется по домам. Однако, нередки бывали случаи, когда несколько человек засиживались прямо до утра... молодость и желание играть и узнавать друг от друга новое брали верх над усталостью.
И вот одним вечером, когда у пианистки как всегда сидела теплая компания, она вдруг почувствовала, что чертовски устала, потихоньку выпроводила всех из квартиры и улеглась спать. У нее в комнате стояла огромная двойная кровать, обе части которой располагались вплотную друг к другу. Однако гости, уходя, оставили дверь на лестничную клетку незапертой, а Мэри так устала, что забыла ее проверить. И вот в пять или шесть утра к ней заявился Монк! Он, видите ли, знал, что у нее ночью было полно гостей, но хотел сыграть ей свою новую композицию в спокойной обстановке и поэтому решил придти, когда все уже наверняка уйдут. О том, что хозяйка после этого просто ляжет спать, он, всецело захваченный своей музыкой, даже и не подумал. В самом деле, пустяки какие!
Телониус позвонил, никто не открыл, тогда он просто толкнул дверь, и она отворилась. Он зашел и увидел, что Мэри спокойно спит. Вы думаете, Монк повернулся и ушел? Ничего подобного. Однако, боже упаси, он не стал тормошить хозяйку посреди ночи, Телониус был очень деликатным человеком. Он просто решил подождать! Прямо в пиджаке и брюках аккуратно улегся на спину на соседнюю неразобранную кровать... и, естественно, заснул. Позже, когда Мэри Лу проснулась и открыла глаза, первое, что она увидела, это мужчину, мирно храпящего на соседней кровати. Спросонья она испугалась и завизжала. Мужчина, то есть Монк, тоже спросонья испугался (еще бы, когда спишь, а рядом начинают пронзительно верещать)... вскочил и машинально хотел выскочить в дверь, но ошибся, потому что дверей было несколько и притом похожих друг на друга... и он влетел со всего размаху в гардеробную, споткнулся, упал, и на него свалилась куча одежды…
Короче, потом Мэри Уильямс веселилась целую неделю, пока рассказывала всем друзьям об этом случае. Вы спросите: «А Монк»? А что Монк... он пришел в себя, все-таки сыграл ей свое новое сочинение, молча выслушал похвалы и с достоинством удалился.
Что он сыграл Мэри Лу Уильямс в то утро? История умалчивает. А жаль.
Подготовил
Евгений ДОЛГИХ
Jazz-Квадрат, №4/2008
получить rss-ленту
печать
сохранить как pdf
