В эпицентре джаза (История джаза от Timeless)

Этот альбом занимает довольно своеобразную позицию в коллекционной серии фирмы "Timeless". Судя по названию, он заявлен как портретный сборник записей известного в традиционном джазе банджоиста, гитариста и лидера Эдди (Элберта Эдвина ) Кондона (1904 — 1973). И до определенной степени это так. Кондон участвует во всех 22 представленных записях, почти половина из которых сделана составами, где Эдди выступал в качестве лидера. Но, с другой стороны, Кондон здесь — это еще не звезда традиционного джаза, каковым он являлся в сороковые годы. Здесь он еще далеко не в зените своей славы. Во всех записях он играет только на банджо, иногда поет, это еще довольно молодой и честолюбивый музыкант, только завоевывающий место под солнцем. Зато, наряду с Кондоном, перед слушателем проходит блестящая вереница джазовых исполнителей, молодых и не очень, легендарных музыкантов, без имен которых не обходится ни одна джазовая энциклопедия. Именно они по преимуществу солируют в записях, в то время, как банджо Эдди редко выходит за пределы чисто ритмических задач. И альбом дает редкую возможность послушать в рамках одного диска сразу многих знаменитостей. Все они в указанный на обложке период играли и записывались в Нью-Йорке.

Из разных уголков Америки джазмены стекались в конце двадцатых в этот гигантский город. Эпицентр джаза в то время пульсировал именно в Большом Яблоке. И именно туда прибыли в мае 1928г. из Чикаго уроженец Индианы Эдди Кондон и его чуть старший напарник Ред Маккензи. Кое–какой опыт у них к тому времени уже был. Многоопытный Том Рокуэлл (Tom Rockwell) из "Okeh Records" уже сделал несколько записей их "McKenzie — Condon Chicagoans". Но покорить Нью–Йорк было непросто. Джазовую погоду здесь в то время делали трубач Ред Николс (Red Nichols) и тромбонист Мифф Моул (Miff Mole). Именно они, вкупе с еще десятком музыкантов, в разных вариациях составов, играя под разными названиями для разных фирм, были основными исполнителями джазовых записей. И первые две свои записи в Нью–Йорке в июле 1928г. Кондон сделал в рамках группы "Miff MoleТs Molers", где к местным духовикам во главе с Николсом и Моулом присоединились чикагцы: кларнетист Фрэнк Тешемахер (Frank Teschemacher) и ритм–группа Джо Салливэн (ф–но) — Кондон — Джин Крупа (ударные). И уже "One Step To Heaven" и "Shimme–Sha–Wabbie" показали, что Эдди с коллегами играют значительно интенсивнее и жестче, чем это было принято у местных ритм–групп. Мастерство же Тешемахера, наверное, самого одаренного белого джазмена 20–х после Бейдербека, рельефнее выглядит в двух следующих треках, которые чикагские музыканты играли уже сами, квартетом, а возглавлял их Эдди Кондон.

К осени ситуация кардинально изменилась. Монополия Николса, Моула и компании испарилась. Кондон во главе "Eddie Condon And His Footwarmers" записывает новые пьесы для "Okeh" — "IТm Sorry I Made You Cry" и "MakinТ Friends", а в его составе появляются новые имена. Тешемахер уходит, вскоре возвращается в Чикаго, чтобы погибнуть там в 1931г. в нелепой автомобильной аварии. Главной звездой–солистом становится техасец Джек Тигарден (Jack Teagarden), тромбонист с заметным блюзовым оттенком и несколько "ленивой", как пишет автор "liner notes" Ричард Сюдхальтер, манерой игры. Другой оригинальной фигурой в этом составе был кларнетист Мезз Мезроу (Mezz Mezzrow), выходец из русско–еврейской семьи, фанатично влюбленный в афроамериканскую культуру и признававший аутентичным только черный джаз. Мезз предпочитал жить только в черных кварталах и даже своих пассий выбирал только среди чернокожих девушек. Франко–канадец Джонни Пауэлл (Johnny Powell) как ударник уступал Крупе по технике игры, но зато отличался идеально теплым и дружелюбным характером, был этаким Ринго Старром двадцатых. Все нюансы их техники, а также вокальные способности Кондона и Тигардена можно оценить по этим записям.

В феврале 1929г. Кондон реализует очень дерзкую (по крайней мере, для Нью–Йорка) затею: ему удается уговорить Ральфа Пира (Ralph Peer) из "Victor" сделать ряд записей смешанным по цвету кожи исполнителей составом. Эти четыре трека, исполненные составом "EddieТs Hot Shots", украшены отличной игрой Тигардена и трубача Леонарда Дэвиса.

Тем временем, к лету 1929г. дела в гору пошли у человека, с которым Кондон прибыл в Нью–Йорк, талантливого самоучки, вокалиста с оригинальной техникой и прекрасным чувством свинга — Реда Маккензи. Все последующие двенадцать записей альбома сделаны возглавлявшимся им составом под названием "Mound City Blue Blowers". Неизменным участником этих сессий был и Эдди Кондон. И здесь у него было особенно много интересных партнеров. В "Hello Lola" и "One Hour" совершенно блестяще звучит дуэт тенор–саксофона и кларнета. На саксофоне здесь играет первый солист оркестра Флетчера Хендерсона Колмэн Хоукинс (Coleman Hawkins), а на кларнете — Пи Ви Расселл (Pee Wee Russell), провинциал из Оклахомы, уже давно освоившийся в Нью–Йорке и постоянно игравший ранее с Моулом и Николсом. Несколько в тени на фоне этого дуэта осталась и безукоризненная партия тромбона, исполненная ни кем иным, как Гленном Миллером. А чего стоит композиция "Girls Like You Were Meant For Boys Like Me", где появляется другая звезда эры свинга, Бенни Гудмэн (Benny Goodman), за фортепиано сидит Фэтс Уоллер (Fats Waller), а в тенор–саксофоны дуют на пару Колмэн Хокинс и Бад Фримэн?

В четырех последних пьесах (из них я бы особо выделил знаменитую "Georgia On My Mind"), записанных в июне 1931 года, играют корнетист Магси Спанье (Muggsy Spanier) и кларнетист Джимми Дорси (Jimmy Dorsey), только что вернувшиеся из концертного тура по Европе, а также басист из Нового Орлеана Эл Морган (Al Morgan).

...Блюзовые акценты Тигардена, страсть Хокинса, лиризм Расселла, рафинированность Миллера, энергия Крупы — все это впитывал в себя Эдди Кондон. Все это он стремился воплотить в звучании своих ансамблей тридцатых и сороковых годов. Но этот период уже за рамками данного альбома, который, думаю, не может не понравиться настоящему ценителю джаза.

И не могу, в заключение, не сказать несколько слов о предваряющей альбом статье Ричарда Сюдхальтера. Собственно, жанр этой работы определить сложно. Временами она напоминает альбом с яркими и точными портретными зарисовками музыкантов, временами — почти детектив (история о том, как в 1940 г. 19–летний тогда Джордж Авакян случайно обнаружил первые нью–йоркские записи Кондона), но больше всего в ней от добротной художественной литературы. Возможно, я субъективен, но, в любом случае, это в высшей степени необычные "liner notes".

Подготовил Леонид Аускерн