Мы привыкаем к предметам, которые нас окружают. Мы прикипаем душой к домашним любимцам – кошкам, собакам, попугайчикам. Мы любим своих родных – маму, жену, детей. Но у всего сущего на земле есть свой срок. Надо ли присутствовать при агонии близких? Или лучше, чтобы это происходило не на наших глазах? Если конец очевиден, надо ли его приближать? Нужна ли эвтаназия? И, наконец, самый «невинный» вопрос: самоценен ли звук сам по себе или существенны только определенные комбинации звуков, которые люди называют музыкой? Вот такие мысли возникают при знакомстве с перфомансом, проведенным в Кельне 19 апреля 2008 года и запечатленным в фильме Павла Бородина Requiem for a Baby Grand.
История этого перфоманса такова. Рояль марки August Förster, главный «герой» фильма, был изготовлен саксонскими мастерами в 1901 году. Его приобрели покупатели в Дортмунде, где инструмент благополучно пережил обе мировые войны. Достигнув уже почтенного возраста и пережив не один ремонт, к 1977 году рояль был обречен на слом. Его спас пианист и синтезаторщик Томас Лен, решивший, что для репетиций инструмент его вполне устроит. В 1982 году рояль поселился в его квартире в Кельне, а с 2000 года хозяином этой квартиры стал другой пианист, Ханс В. Кох. Восемь лет спустя, когда Ханс решил капитально преобразовать свое жилище, рояль в новый облик интерьера вписываться решительно перестал. Вместо того, чтобы вывозить инструмент на свалку, Ханс и трое его единомышленников, среди которых был и Томас Лен, решил превратить прощание с инструментом в перфоманс.
На обложке DVD есть еще и подзаголовок: «Последняя фортепьянная музыка для восьми рук и инструментов». Он очень точно отражает происходящее, бесстрастно фиксируемое камерами. За роялем – двое в белых комбинезонах, один – в защитных очках и строительной каске, другой в шлеме автогонщика. В четыре руки они наигрывают на рояле нечто сентиментально-романтичное. Затем появляются еще двое в комбинезонах – один тоже в белом, другой – в красном. Первый из них начинает расписывать корпус рояля по периметру надписями, другой сосредоточенно подбирает инструменты – отвертки, зубила, шуруповерты, дисковую пилу, устрашающего вида клещи, кувалду. Первые двое продолжают невозмутимо играть. Начинается демонтаж. Разделавшись с крышкой рояля, бело-красная парочка берется за его внутренности. Клещи методично перекусывают рояльные струны. Удары кувалды и визг пилы парадоксально вплетаются в звучащую незатейливую мелодию. Но с ликвидацией последней струны музыка умолкает. Теперь в акции демонтажа участвуют все четверо. Спокойно, методично, сосредоточенно они превращают инструмент в груду деревянных и металлических обломков, выковыривают клавиши, ломают деку, ножки. Работа нелегка. Пилят металл, крушат корпус. Камеры время от времени выхватывают лица нескольких десятков людей, собравшихся вокруг огороженной зоны, где все происходит. Молча, внимательно следят они за происходящим. Все серьезны, на некоторых женских лицах можно прочесть выражение то ли недоумения, то ли страха, возможно – боли. Наконец, работа завершена. Четверо участников действа выстраиваются в ряд, кланяются публике, потом обнимают друг друга. Звучат аплодисменты.
Вот такой проект, такой фильм. От эмоциональных оценок воздержусь, хотя эмоций – много. Мысли, порожденные перфомансом, изложены в начале этого текста. А дальше – дело за вами, читатель этих строк. Смотрите, слушайте, оценивайте, думайте.
DVD
© 2012 by the artists
(p) 2012 PanRec/HEyeRMEorS DISCORBIE
61 mins
(Hans W. Koch – composer/performer and producer of the requiem, owner of the piano; Thomas Lehn – synthesizer virtuoso and pianist, previous owner of the piano; Ben Patterson – artist and composer with ample experience in dealing with pianos; Jozef Cseres –aesthetician and perfomer, never played neither owned a piano;)
Диск предоставлен PanRec
Леонид АУСКЕРН
получить rss-ленту
