ОЧЕРКИ О ДЖАЗМЕНАХ НОВОСИБИРСКА. ДЖАЗ, КАК СМЫСЛ СУЩЕСТВОВАНИЯ

Строевая прогулка под знаменем и с оркестром! Вот как это называлось.

Ах-х, как ярко сияло солнце на медных трубах, тромбонах и тубах гарнизонного оркестра, в красивой форме с лирами в петлицах идущего впереди конвойного полка по Красному проспекту Новосибирска. Тамбур-​мажор своей тростью задавал скорость - сто двадцать шагов в минуту и ни шагом меньше-​больше. И оркестр на людях старался, выкладываясь во всеми любимом марше «Прощание славянки» композитора Агапкина.

Народ на тротуарах сбивался в кучки, обсуждая красивое зрелище и наслаждаясь прекрасной музыкой, а мальчишки бежали вслед за военными. Громко, весело! Восторг и гордость за Советскую Армию!

- Это у военных музыкантов называется «слона водить», - прокричал на ухо четверокласснику Вите Бударину осведомлённый приятель.

«Какого слона, куда водить?» — не понял Витя.

Музыкантский воспитанник

- В духовики же как отбирают... У кого губы потолще - на тубу, у кого потоньше - на трубу, флейту, гобой и так далее. А у тебя губы средненькие, значит, пойдёшь ко мне на тромбон, - предопределил всю дальнейшую судьбу Вити Бударина артист оркестра Новосибирского оперного театра, а заодно, учитель тромбона в НШМВ Григорий Филимонович Коновалов.

- Какая первая позиция, которую выучивает тромбонист? Голова закинута назад, рука согнута в локте над головой, пальцы почесывают макушку. Иди, учи! - пошутил он.

НШМВ - это, сокращённо, Новосибирская школа музыкантских воспитанников Советской Армии, что была тогда на улице Линейной, дом сто восемьдесят девять, и где готовили музыкантских воспитанников для военных духовых оркестров. Что-​то, типа, Суворовского училища. Такие школы в стране появились в 1944 году по приказу Маршала Советского Союза Георгия Жукова с весьма сердитой преамбулой:

Военные оркестры в ряде мест превращены в джазы, театральные коллективы и различные ансамбли, не имеющие ничего общего с воинским обучением и воспитанием... Музыкантских воспитанников зачислять на довольствие и обеспечивать обмундированием на общих основаниях с военнослужащими... Одновременно со специальной и строевой подготовкой, проводить обязательную общеобразовательную подготовку в объеме 7 классов.

Поступать в НШМВ Витю привёл его отец Георгий Антонович Бударин - выпускник Института военных дирижёров, участник Парада Победы на Красной площади двадцать четвёртого июня 1945 года в составе сводного военного оркестра в тысячу четыреста музыкантов, под руководством Соломона Шаевича Чернецкого, автора популярнейших военных маршей «Парад», «Встречный марш» и многих других.

- А красивую форму с лирами в петлицах дадут? - на всякий случай уточнил Витя.

- А то…

На вступительном прослушивании выяснилось, что Витя имел хороший музыкальный слух и музыкальную память. К тому же, в обычной школе он учился на «хорошо» и «отлично», имел «отлично» по поведению, физически здоров и, соответственно, «годен для обучения игре на музыкально-​духовых инструментах». Так и написали в заключении приёмной комиссии школы.

А иначе бы его, просто, не приняли. Но его приняли! Так Виктор Георгиевич Бударин стал тромбонистом.

Учиться в школе музыкантских воспитанников Вите нравилось. И хотя специализировался он в игре именно на тромбоне, уже через год после поступления в школу, он играл на пианино в эстрадном оркестре старшекурсников, а после и в своём собственном. Из-за девчонок, конечно. Посчастливилось ходить и в парадном строю. Однако, военным музыкантом Витя не стал. Школу расформировали. А впереди Витю ждали: Новосибирское музучилище, Новосибирская государственная консерватория имени Глинки и работа уже профессиональным дипломированным тромбонистом. Но в академические и духовые оркестры Витя работать не пошёл. К тому времени его уже всецело поглотил джаз.

Джазмен

Из значимого... Работа в Тульском оркестре Анатолия Кролла («Академии джаза», как его тогда называли), в Новосибирском симфоническом оркестре Арнольда Каца... и в кабаках, где он зарабатывал неплохие деньги игрой на гитаре.

Потом Москва. Бударина пригласил в свой оркестр Муслим Магомаев, а после и сам Олег Лундстрем, глыба советского джаза! Зарубежные гастроли, пластинки, со всеми вытекающими и «стоп»! Хватило у Вити ума завязать со всем этим и вернуться в родной Новосибирск к жене Ольге и сыночку Димке.

Всё правильно тогда Витя сделал, семья дороже всего. А с его знаниями и опытом в родном городе дело ему нашлось сразу, хорошее дело, и не одно. Педагогическая работа в консерватории, художественная работа в филармонии и, конечно же, собственный небольшой «джаз-​бэнд», за счёт изощрённых аранжировок имитирующий звучание биг-​бэнда. Высший мировой класс!

Тогда ещё не было цифровых камертонов и перед выходом на сцену Бударин «настраивал» весь оркестр. У него не только абсолютный, а ещё и гармонический слух — редчайшая сверхспособность слышать и понимать не просто звуки, а как они «дружат» между собой, сразу воспринимать всю музыкальную картину - аккорды и интервалы.

Гена «Гонтарь» Гонтаренко, в те годы лучший гитарист города, рассказывал:

- Как-​то Витя пришёл к нам в клуб «Отдых» помочь сделать что-​нибудь лёгонькое джазовое в первое отделение музыкальной программы, когда люди только что пришли и ещё не сильно пьяные. Мы тогда считали себя супер-​музыкантами, круче всех, и не безосновательно - рок, поп, всё нам было подвластно. Витя раздал нам ноты... и мы сдулись, музыкального образования прочесть их с листа нам явно не хватало. Умыл он нас тогда конкретно, хотя такой задачи себе не ставил и, действительно, хотел помочь, принёс что попроще. С этого и началось наше движение в настоящий джаз под его руководством, да так бодро, что именно нашему коллективу Бударин доверил первое исполнение своей самой известной композиции - трехчастной «Сюиты in F»

Бударина знают во всем джазовом мире. Сам Armando Anthony «Chick» Corea в 1993 году на его сольном концерте в Торонто, когда один мой друг зашёл к нему в гримерку за автографом, поинтересовался откуда он и узнав, что из Сибири, сразу спросил о Викторе Бударине.

А вот что рассказали мне о нём его студенты:

... Бударин живая легенда.
... прост в общении, я был студент первого курса, а он великий музыкант, но при встречах он мог первым поздороваться, не ждал, как многие профессора консерватории, пока ты первым раскроешь рот.
... это всегда был праздник и ощущение радости от соприкосновения с его бендом.
... как то раз стояли с ним в очереди в гастрономе на Гоголя за майонезом, времена были дефицитные, и он, просто, рассказывал о своих концертах, без всяких понтов.
... старшие рассказывали, что когда он служил срочную, то постоянно занимался не только на тромбоне, но и на гитаре, басу и фортепьяно, а назанимавшись, брался за партитуры для бенда. Талант без трудолюбия не бывает.
... Каца он уважал и даже приглашал на репетиции своего бенда, что бы Арнольд Михайлович свежим ухом послушал.
... очень требовательный.
... в общении культурен.
... не терпит хамства.
... сдержан, владеет собой.
... профессионал с исключительным интеллектом.
... очень сильный преподаватель.
... очень серьезный меломан, эрудированный, аппаратура для прослушивания у него самого высокого качества.
... сам делает мебель, реально очень хорошо, как краснодеревщик.
... на токарном станке изготавливает мундштуки для тромбона для своих учеников.
... для меня он мерило совести, когда я думаю о том или ином случае - а стал бы так делать Бударин?

Но не всё и не всегда в жизни Виктора Бударина было так мило и благостно.

Начальник новосибирских лабухов

Об этом периоде своей жизни он вспоминает не очень охотно, но ведь слово из песни не выкинешь... Это когда он волею судеб и не иначе, как божьим попущением, согласился на своё назначение руководителем НОМА - Новосибирского объединения музыкальных ансамблей при отделе культуры Горисполкома, организации в пору расцвета СССР весьма могущественной и суровой – денежные ставки, утверждение репертуара, установление категорий музыкантов, худсовет и всё такое.

Мало того, через короткое время после учреждения НОМА уже являло собой объединённый филармонический отдел кадров всех разгульных городских кабаков в части персоналий, в просторечии, лабухов.

И это всё в Новосибирске - городе, где большинство кабацких музыкантов по уши увязли в халтуре, абсолютном непонимании своей функции музыкантов, так как нот не знали, всё играли на слух и не желали ничего, кроме «парнаса»! И со всем этим НОМА под руководством Бударина нужно было что-​то делать и как-​то с этим бороться.

И понеслось...

Много раз ему предлагали взятку за то, чтобы он «пересадил» тот или иной коллектив в более «хлебный» ресторан или кафе. Но на это у него всегда был один ответ:

- Вы мне этого не предлагали и я этого не слышал!

По слухам, совсем другие ответы просителям давали его заместители. Ему об этом докладывали, но он не верил, свои же оркестровые дирижёры.

***

Однажды в НОМА поступило коллективное заявление - музыканты одного довольно крупного ресторанного оркестра на ОбьГЭС жаловались на своего барабанщика Витю Б., что с ним невозможно играть - замедлял, путал ритмический рисунок композиций и т.д. И если раньше бы Витю просто выгнали из оркестра, то сейчас сделать это было нельзя, ибо, он уже был креатурой работодателя - НОМА. Но если Витю от них не уберут, то уволится весь коллектив, потому что лучше голодная смерть, чем такое издевательство над музыкой.

Бударин знал Витю Б., матёрого кабацкого лабуха ещё добитловского периода («Ландыши», «Мурка» и т.д.) не принявшего и не понимавшего современную музыку, которая наступала по всем фронтам. И он, со свойственной ему тактичностью и без унижения человеческого достоинства, решил для начала поговорить с самим Витей, и спросить его, что он может сказать по поводу жалобы, и может ли подстроиться под коллектив в творческом процессе.

Но Витя Б. не был таким же тактичным как Бударин и вместо того, чтобы вникнуть в суть вопроса и найти какой-​то компромисс, чуть ли не матом заявил, что он пойдёт в профсоюз и партийные органы, чтобы поставить зарвавшегося руководителя НОМА на место. В общем, он ничего не захотел делать, а работать, как работал. Он не опаздывал, не прогуливал, на работе не пил, и причин его увольнять по советскому трудовому законодательству не было.

- А коли кому охота увольняться, пусть увольняются, все двадцать человек, мне всё равно – завил Витя.

От природы человеколюбивый Бударин на Витину грубость не обиделся, а чтобы не лишать человека работы, поговорил с некоторыми руководителями ансамблей Новосибирска на предмет поменяться барабанщиками с шикарным подгоном от НОМА - новенькой ударной установкой Amati. Но Витю Б. знали все и никто на него не купился, даже с такой шедрой доплатой.

Делать было нечего, не терять же весь оркестр, который не шутил насчёт своего увольнения, и тогда...

В НОМА организовали конкурс барабанщиков. Надо было сыграть соло. Так этот Витя Б. соло сыграл лучше всех! Но он не понимал, как надо играть попсу, играл её мертво и бездарно, а свинг, при этом, играл великолепно. Вот такая странность. Однако это его не спасло и конкурсная комиссия вынесла свой вердикт - «профнепригоден». Протокол, подписи, печать НОМА, всё чин по чину. И на основании этого протокола его спокойно уволили. И всё! Куда бы взбешённый Витя Б. потом не обращался, включая народный суд, приказ о его увольнении не отменили.

И подобные эпизоды случалось частенько. И что бы Бударин не придумывал музыкантам во благо, всё оборачивалось для многих во зло и конец карьеры. Ну, например...

Теперь все новосибирские лабухи числились работниками филармонии с фиксированными окладами, правами и обязанностями. Да только забыл Виктор, что работником филармонии может быть только гражданин с профессиональным музыкальным образованием, начиная с уровня музучилища.

Сколько лабухов сразу же отвалилось от новосибирских кабаков, не сосчитать. Остальные патлатые савояры потянулись поступать в музучилище имени Аскольда Мурова на только что открытое эстрадное отделение. И единственное, что смог сделать Виктор в этой ситуации, уговорить филармонию, что бы брали и студентов. Они же тоже музыканты, хоть и будущие.

А потом всё закончилось само собой. Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв ввёл в стране «сухой закон». Кабаки без алкоголя позакрывались, лабухи стали не нужны и разъехались по всему миру, а НОМА приказала долго жить, управлять ей стало некем.

О боже, как все тогда ругали Горбачёва, а Бударин его хвалил! Но только в части закрытия НОМА. Наконец-​то у него появилось время и возможность опять вплотную заняться любимым джазом!

Фа-​диез

В середине восьмидесятых годов у Новосибирской филармонии не было своего здания, и филармонические коллективы базировались в разных местах. Оперный театр приютил симфонический оркестр, выделив для него малый зал, камерный хор базировался и репетировал в здании Храма Александра Невского, а джазовый оркестр под управлением Виктора Бударина занимался в нынешнем административном здании Центрального парка.

В просторном холле была построена невысокая сцена. На ней располагались - барабанная установка, фортепиано, бас-​гитара, гитара и вибрафон, а медная группа и саксофоны сидели внизу, перед сценой. На гитаре в оркестре Бударина играл Вячеслав Литвинов, которого все ласково звали Сявой и который сегодня поёт в Новосибирском городском духовом оркестре, а на вибрафоне играл Игорь Уваров.

К слову, Игорь Уваров был выдающимся музыкантом. Он по праву считался лучшим вибрафонистом России. Впрочем, когда его так представляли на концертах, он всегда скромно отшучивался, мол, единственный в России, потому и лучший. Скорее всего, вибрафонистов тогда не было по причинам банальным: невозможно было достать инструмент, это очень дорого, да и транспортировать его - огромная проблема! Хотя обучение игре на нем велось, в том числе и в НГК, в классе профессора Владимира Сурначева, которое Игорь в свое время и закончил. А свой первый вибрафон он сделал сам из обломков нескольких старых.

Репетировали Spain «Чика» Кореа. Главную тему - мелодию произведения, по замыслу аранжировщика оркестра и его руководителя в одном лице - Виктора Бударина, должны были играть в унисон альт-​саксофон и гитара. На гитаре играл Сява, а на альтушке - Миша Евтушенко. И в какой-​то момент Сява обратился к Мише:

- Миша, у тебя фа-​диез высоко!

- Да? Не замечал что-​то! – откликнулся Миша.

- Ну так ты заметь! Фальшиво же! – не унялся Сява.

Миша помрачнел, насупился, но продолжил репетировать. Злоба переполняла Мишу, но на какое-​то время он смог совладать с эмоциями. И только через десять минут чаша гнева у Миши переполнилась, он обернулся к сцене и безо всяких предисловий выдал Сяве, прямо, в лицо:

- А ты - га_дон!

- Че-​е-его?! – кругленький Сява отложил гитару в сторону и сверху, «щучкой», прыгнул на худенького Мишу, сбив его со стула.

Они сцепились и покатились кубарем по полу, нанося друг другу удары и выкрикивая взаимные оскорбления. Кое-​как их разняли и растащили по разным углам. Картина была ужасающая... Оба взъерошенные, с растрепанными волосами, в пыли, в грязи, на одежде половина пуговиц оторвана. Однако, отдышавшись и успокоившись, музыканты продолжили репетицию. На фальшивую Мишину фа-диез Сява внимания больше не обращал.

Всё как в фильме «Весёлые ребята», настоящий Новосибирский джаз-​оркестр!

«ЖАРИТЬ» ДЖАЗ!

Борхес писал, что изначально (к 1870 году) «jazz» на американском сленге означал половой акт или глагол «совокупляться»: «he jazzed her»; затем, суматошное движение и, наконец, музыку.

Это напоминает русский глагол «жарить».

В России можно «жарить» всё - спирт, как Есенин в известном стихотворении, можно — женщину, а можно — музыку, тот же джаз.

Отцы-​основатели знаменитого Новосибирского джаз-​оркестра «Сибирский диксиленд» Борис Балахнин и Пётр Ржаницын «жарили» всё!

«Где мы, там праздник!» — говорили они.

Но и обратное тоже было верно:

«Где праздник, там и мы!»

Рестораны, презентации, юбилеи — Борис Балахнин со товарищи был вездесущ.

Борис Балахнин

Борис Балахнин - талантливый новосибирский саксофонист, он родился в 1947 году в городе Юрга Кемеровской области, а в 1980 году окончил Кемеровский государственный институт культуры.

Он был очень разносторонним человеком. На вид, худенький, невысокого роста, тщедушный мужичок. Очень общительный, балагур и хохмач, но при этом страшный «понтярщик» и манерами поведения порой напоминал бывалого сидельца. Нервный, дёрганный, будто на грани истерики. Этакий «Промокашка» из «Место встречи изменить нельзя». Но при этом, великолепный музыкант, джазмен, виртуоз мульти-​инструменталист и прекрасный организатор, умевший собирать и удерживать вокруг себя множество людей.

Когда он занемог и ему сделали сложнейшую операцию, он поинтересовался у лечащего врача:

- Доктор, а может быть мне курить бросить?

- Вам это надо было сделать двадцать лет назад. А сейчас уж курите, только меру знайте.

И он так и курил... а ещё женился на солистке филармонического ВИА «Белые росы» красавице Ульяне, которая была младше своего суженого на четверть века.

***

В армии, которой в итоге он отдал двадцать лет, Борис служил в оркестре СибВО, а на сверхсрочной - в оркестре штаба ГСВГ в Германии. В 1988 году он вернулся в Новосибирск и привез с собой из Берлина кучу джазовых дикселендовых нот и пластинок. Немного поиграв в оркестре у Султанова и по кабакам, он сколотил коллектив единомышленников, желающих играть джаз, и начал с ними репетировать. Первый состав «Сибирского диксиленда» был таким:

Борис Балахнин (сопрано-​саксофон), Геннадий Синюгин (труба), Юрий Иванов (тромбон), Владимир Кирпичёв (барабаны), Пётр Ржаницын (домра-​контрабас), Владимир Головин (банджо), Анатолий Шмаков (фортепиано).

Поскольку вся эта хрупкая конструкция под названием «Сибирский диксиленд» поначалу держалась лишь на энтузиазме и творческой харизме Бориса, и у только что созданного джазового коллектива не было не то что постоянных заказов, но и разовые «халтуры» были большой редкостью, понятное дело, все музыканты «Сибирского диксиленда» ещё где-​то работали. А где в основном работают духовики? Конечно, в военных оркестрах.

Седьмого ноября 1988 года, как обычно, в Новосибирске проходил военный парад и демонстрация трудящихся, где военные оркестры возглавляли и замыкали шествия. Во время прохождения замыкающей колонны граждан мимо здания горсовета начался шквалистый ветер, снег и град с проливным дождем. Чтобы укрыться от непогоды, демонстранты и оркестр спустились в подземный переход только что открытой станции метро «Площадь Ленина». Вот там, стоя напротив нынешней кассы филармонии, Борис Балахнин и сказал музыкантам:

- Ну чего просто так стоять?! Давайте играть джаз!

И они начали играть джаз. Это и было первым публичным выступлением «Сибирского диксиленда». С тех пор, днем рождения коллектива считается именно седьмое ноября. Теперь каждый год в этот день джаз-​оркестр «Сибирский диксиленд» дает небольшие концерты в этом самом подземном переходе.

Впрочем, молодой коллектив начал довольно быстро «набирать обороты». Уже появились частые халтуры, а с ними и концертный менеджер. И у коллектива забрезжила вероятность скорых зарубежных гастролей.

К тому моменту состав коллектива слегка изменился. На смену тромбонисту Юрию Иванову пришёл Александр Султанов, а банджиста Владимира Головина сменил Михаил Панарин. Анатолий Шмаков покинул коллектив не оставив сменщика, и «Сибирский диксиленд» стал выступать без фортепиано.

И вот свершилось!

Домра-​контрабас

Первая гастрольная поездка «Сибирского диксиленда» на джазовый фестиваль в Голландию, была утверждена на самом высоком уровне. Музыканты начали репетировать с удвоенной силой и стали думать, чем бы им удивить искушённую западную публику. И тогда Борису Балахнину пришла в голову идея - заменить бас-​гитару, на которой играл Пётр Ржаницын, на домру-​контрабас.

Домра-​контрабас, это очень редкий инструмент, в отличие от балалайки-​контрабас, которой оснащён любой оркестр или ансамбль русских народных инструментов. Басовых домр много, а вот домра-​контрабас... изделие редчайшее. В наши дни этот инструмент в Новосибирске есть только в ансамбле «Вечорка» Антона Заволокина. Такой домры нет в наличии даже в Русском академическом оркестре Новосибирской государственной филармонии, который до недавних пор возглавлял покойный уже Владимир Поликарпович Гусев.

Однако, в тот период, в этом оркестре, который тогда числился на балансе Новосибирского теле-​радиоцентра и руководил им всё тот же Владимир Гусев, этот редкий инструмент наличествовал, и работал на нём именно Пётр Ржаницын. Вот Борису и пришла в голову идейка...

- Петька, иди, попроси у Гуся домру-​контрабас, на гастроли сгонять, – выпуская изо рта клубы табачного дыма, по-​свойски сказал Балахнин своему другу Ржаницыну как-​то на репетиции.

Курил Борис очень много, почти не переставая, часто прикуривая одну сигарету от другой. Бывало, что он курил даже во время игры на саксофоне.

- Ага, так он и разбежался её нам давать, – скривив губы, процедил Пётр Ржаницын.

- А ты хорошо попроси. Вежливо! – не унимался Борис.

- Ну ладно, попрошу. За спрос денег не берут, – проворчал Пётр.

Долго ли пришлось упрашивать Владимира Гусева выдать на ответственное хранение Петру Ржаницыну казённое имущество, неведомо, но по слухам, он чуть ли не на Коране тому поклялся, что будет беречь инструмент как зеницу ока и сдувать с него пылинки. В итоге, вожделенный инструмент был выдан и «Сибирский диксиленд» отправился с ним в своё первое зарубежное турне.

Здесь нужно заострить внимание на взаимоотношениях двух отцов-​основателей «Сибирского диксиленда». Они были закадычными друзьями и, одновременно, лютыми оппонентами. То есть, они вместе играли джаз, репетировали, общались, выпивали... Но после очередного совместного распития, между ними чаще всего происходил такой бесконечный диалог:

- Ты кто такой? Нет, ты мне скажи, кто ты такой?!

- А ты кто такой? Да кто тебя знает?!

- Ой, да ты фирмач, тоже мне! Ты даже не Валерий Леонтьев!

Примерно такого содержания диалоги у них и происходили всякий раз, когда количество выпитого превышало некоторый порог.

Они и внешне были очень разные и по-​разному держались на людях.

Пётр Ржаницын был высокий, солидный и медлительный красавец, настоящий сибирский барин. Он себя нёс и подавал по-барски, величественно и достойно, как звезду. Всегда с высоко поднятой головой, всегда элегантный, одетый по моде «с иголочки». Немного чванливый.

Борис Балахнин был маленьким, суетливым, шустрым и не всегда чисто и опрятно одетым.

Говорят, противоположности притягиваются! Точно! Вот так они и дружили: пока трезвые – друзья не разлей вода, а как выпьют – взаимные претензии и скандал до потолка, буквально, на ровном месте.

Был случай, ярко иллюстрирующий взаимоотношения Балахнина и Ржаницына и рассказал его знающий человек - Сан Саныч Султанов. Возвращались они с очередных гастролей из Финляндии. В поезде Борис с Петром, разумеется, выпивали, и всю дорогу у них происходил вышеописанный диалог.

По приезду в Новосибирск, они втроём (Султанов, Балахнин и Ржаницын) взяли такси, потому что на троллейбусе после зарубежных гастролей до дома добираться было «в падлу и не по масти» (с) Борис Балахнин. Султанов и Балахнин заняли свои места на заднем диване «Волги», а Пётр Ржаницын по-​барски развалился на переднем кресле, перекинув через спинку кресла небольшую сумочку-​барсетку, из которой торчало горлышко коньячной бутылки. Пётр всегда был немного позёром.

Борис же, увидев прямо у себя перед носом открытое горлышко коньячной бутылки и воровато оглядевшись, стал потихоньку прикладываться, отпивая из неё по глоточку. На Султанова, сидящего рядом, он не обращал никакого внимания. После того, как Борис, потеряв уже всякую осторожность, в очередной раз прихлебнул из бутылки и Пётр это дело заметил, то он, не оборачиваясь, и не меняя барской позы, снисходительно заметил:

- Вот ты, Борька, пиз_ишь на меня всякое разное, а сам мой коньяк втихаря дуешь!

- А ты… А ты… – поняв, что разоблачён, и чуть не поперхнувшись, прошипел Борис – Ты, сука, кровь... ты кровь мою пьёшь!

Но драки не случилось, всё же было любя и по-​дружбе.

Теперь, собственно, про домру-​контрабас...

***

«Сибирский диксиленд» возвращался в Новосибирск из первой поездки на джазовый фестиваль в Голландии. При пересадке с поезда на поезд на вокзале в Москве, музыканты «Диксиленда» выгрузили свои чемоданы и инструменты на перрон, и стали искать носильщика с тележкой, чтобы перевезти весь скарб на другой поезд.

Домра-​контрабас в тонком матерчатом чехле лежала поверх всех чемоданов и других инструментов, которые, в отличии от неё, были уложены в жёсткие кейсы. К слову сказать, Пётр Ржаницын со своим необычным басовым инструментом произвёл-​таки фурор на фестивале, так что тут Бориса музыкальное чутьё не подвело.

Музыканты в ожидании носильщика стояли на перроне, курили, и вдруг...

Уже хорошо «поддатому» Борису Балахнину приглянулась стоящая на перроне рядом со своими чемоданами дама. И начал он к ней «подкатывать» или, как говорят музыканты, её «клеить». Мол, вот я – звезда джаза, из Голландии возвращаюсь. Дама опасливо поглядывала на нахрапистого Бориса и в диалог не вступала.

А Борис надул зоб, распушил хвост - ну чисто павлин! Через некоторое время к этой даме подошёл мужчина в два раза крупнее Бориса - муж этой дамы и довольно вежливо поинтересовался у Бориса, что ему нужно от его супруги?

Пьяненькому Борису всегда было море по колено и начал он на этого огромного мужика рыпаться и довольно конкретно наезжать. Прямо, прыгать на него начал. Мужик смотрел-​смотрел на это, а потом не стерпел и влепил Борису оплеуху. Субтильный Борис отлетел метра на полтора и упал, приземлившись прямиком на домру-​контрабас. Естественно, инструмент был разбит в щепки.

И тут Бориса чуть не добил, буквально, взвывший от горя Пётр Ржаницын. Он видел всё это кино в упор и теперь с ужасом понял, что казённый инструмент, выданный ему под его честное слово маэстро Гусевым, разлетелся вдребезги!

По возвращении в Новосибирск разбитую домру спешно сдали в ремонт Вячеславу Белову - контрабасисту симфонического оркестра, который был ещё и мастером по ремонту контрабасов. Слава Богу, что тот всё же смог отреставрировать уникальный инструмент.

Говорили, что Пётр Ржаницын отдал за ремонт этой домры весь свой гонорар, полученный за гастрольную поездку. Почему это не сделал из своих денег виновник произошедшего - Борис Балахнин, история умалчивает! С деньгами у него вообще были сложные отношения...

Как-​то Борис упросил зажиточного и хозяйственного балалаечника и гитариста Лёву Шафира одолжить ему пятьдесят рублей. Зная его необязательность, опытный Лёва деньги выдал, но заставил внести залог - мундштук от Бориного саксофона-​сопрано.

Сроки прошли, играть было надо, но играть было не на чем. Тогда Борис пришёл к Лёве домой и сказал, что не уйдёт, пока тот не отдаст ему его мундштук, а долг... потом. Сердобольный Лёва налил ему водочки и отдал мундштук. И на следующий день - о чудо! - Борис принёс долг с извинениями. Добро он помнил свято и дружбу ценил!

Вот такой богатой на события оказалась первая заграничная поездка «Сибирского диксиленда».

Владимир Кирпичёв

Говоря о «Сибирском диксиленде» невозможно обойти вниманием его первого барабанщика Владимира Кирпичёва, которого все по свойски звали Вовкой. Он не обижался.

Внешне он напоминал персонажа из детства, из журнала «Весёлые картинки» по имени Гурвинек. Такой же круглолицый юный симпатяга, немного лопоухий, немного лупоглазый, с обязательным румянцем на щеках и виноватой улыбкой.

Вовка был барабанщиком от бога! Играть с ним было одно удовольствие, особенно, джаз.

Он был первооткрывателем ресторана «Новосибирск» на Вокзальной площади, где с ним работал легендарный «гусляр» Сергей Кривощёков и гитарист Сергей Пермяков. Оба Сергея относились к работе в кабаке ответственно. Видимо, понимали уже тогда, что это их будущее, а Вовка, наоборот - безответственно, видимо, тоже понимал, что кабаки не его будущее. Работа в кабаке ему не нравилась и тяготила. Днём он где-​то с кем-​то репетировал по джазу, поэтому в кабак частенько опаздывал.

Когда педантичный Пермяков ворчал на него по этому поводу, он с удивлением ему говорил:

- Серёга! Ну ты же наш, джазовый! Как ты можешь на меня ворчать из-за какого-​то несчастного кабака!

С учёбой в музучилище у Вовки не задалось. Джаз и барабаны, это, конечно, здорово, но была такая фигня, как учебный план и всякие теоретические предметы. В итоге Вовку из училища выперли. Не из-за вредности педагогов, все понимали, что Вовка талант и терпели его как могли. Но всему есть предел...

Всё новосибирское музыкальное начальство ценило и любило Вовку, поэтому его как-​то пристроили в Кемеровский институт культуры на заочное отделение. Всё бы ничего, но надо было два раза в год ездить на сессии в Кемерово. Вовка был человек послушный, поэтому ездил.

Выглядели его экзамены так. Он приезжал в Кемерово, поселялся в общаге, но когда все шли на экзамен, Вовка лежал на подоконнике в туалете с магнитофоном в обнимку и слушал свой любимый джаз, который привозил с собой приличную коллекцию кассет. Добросовестно «отлежав» в сортире все экзамены и получив пять двоек за неявку, Вовка возвращался в Новосибирск. Зачем для этого надо было ездить в Кемерово, неведомо, джаз же можно и дома слушать?

Итог был предсказуем, диплом института культуры Вовка не получил. Но зато, когда надо было представлять Новосибирский джаз за границей или аккомпанировать какой-​нибудь заезжей джазовой звезде, кроме двоечника Кирпичёва делать это было некому. Его общение с такими джазовыми легендами, как Серебренников, Кокорин и Петриков, собственно, и давало такой результат. Правду говорят, что опыт заменяет образование!

В конце жизни у него был собственный филармонический коллектив, который назывался «Моя латина». И без всякого диплома. А кто же, если не он?

Гимн Кореи

В 1992 году, за три года до принятия в штат Новосибирской государственной филармонии, джаз-​оркестр «Сибирский диксиленд», до этого существовавший на «вольных хлебах», взял под финансовое покровительство владелец вино-​водочного завода «Сибирский бальзам» Сергей Проничев.

Теперь, имея гарантированные оклады, музыканты больше репетировали и профессиональный уровень коллектива значительно вырос. Заметно выросло и количество выступлений, в том числе и зарубежных гастролей.

Проничев в музыке разбирался и любил её. Так, «Сибирский бальзам» даже выпускал специальную партию водки «Сибирский диксиленд» - специальный дизайн этикетки с фотографией коллектива, каждая бутылка упакована в красивую коробку.

Но как и положено крупному бизнесмену тех лет, Проничев демонстрировал и барские замашки. Бывало так, что поздно вечером музыканты по вызову приезжали к нему в особняк, где в просторном холле их встречал хозяин в халате на голое тело, давал команду играть, а сам, развалившись в кресле, пил коньяк и курил сигары, пока не засыпал. Тогда управляющий выдавал музыкантам по бутылке водки, да и выпроваживал. Они не обижались, время было нищее, ладно, хоть зарплату платил исправно, и на том спасибо!

Однажды на завод к Проничеву должна была приехать делегация из Кореи. То ли Проничев им водку поставлял, то ли они ему спирт, сие суть не важно. Важно то, что встречали эту делегацию на самом высоком уровне, с оркестром, с исполнением Гимнов обеих стран, с шикарным банкетом и так далее.

С Гимном России у музыкантов «Сибирского диксиленда» проблем не было, в военных оркестрах они его исполняли, бывало, по нескольку раз в день. А вот Гимн Кореи никто из них не слыхал. И где взять ноты или хотя бы его послушать?

Решил проблему концертный директор Геннадий Жданов. Он принёс аудиокассету с Гимном Кореи и отдал её Сан Санычу Султанову, чтобы тот сделал оркестровку на состав «Сибирского Диксиленда». Сан Саныч за один вечер написал нотные партии для всех инструментов и за пару репетиций музыканты выучили Гимн Кореи наизусть.

И вот принимающая сторона выстроилась в просторном зале приёмов завода «Сибирский бальзам», ожидая прибытия гостей. Корейская делегация прибыла и оркестр заиграл Гимн России. Все встали по стойке «смирно». Отзвучал последний аккорд и оркестр вновь поднял инструменты, заиграв Гимн Кореи. Не успели доиграть и до середины, как корейская делегация, которая сначала недоумённо переглядывалась между собой, повернулась и вышла вон из зала… Воцарилась тишина.

Проничев кинулся вслед за корейцами и таки убедил делегацию вернуться. Но переговоры продолжили уже без музыкального сопровождения. А потому что музыканты сыграли гостям Гимн Северной Кореи, а делегация была из Южной Кореи. Гости приняли это за оскорбление и ушли…

Сначала «завиноватили» Султанова, мол, что ты там написал? Но тот отбился, что дали, то и написал. Гена Жданов тоже «отбрехался», в ГПНТБ ему сказали, что на плёнке Гимн Кореи и всё.

Но всё закончилось хорошо, договор с корейцами был успешно подписан, а незадачливых музыкантов даже пригласили на банкет по случаю подписания оного.

***

Много ещё чего было за тридцать пять лет существования коллектива - выступлений, гастролей - в Швецию, Финляндию, в США (трижды), в Китай, в другие страны, даже в Африку. И много ещё есть что рассказать...

Сегодня «Сибирский диксиленд» работает в таком составе:

Сергей Гершенович - труба, бэнд-​лидер,

Евгений Голованов - саксофон-​сопрано,

Вадим Добряков - тромбон,

Евгений Серебренников - фортепиано,

Владимир Гуляев - банджо,

Евгений Суворов - ударные,

Денис Костин - туба,

Александр Добряков - контрабас,

Наталия Васеева - вокал.

И каждое седьмое ноября в честь Дня рождения коллектива и в память об его основателе Борисе Балахнине они обязательно дают небольшой концерт, прямо на платформе станции метро «Площадь Ленина».

А ЧЕЛОВЕК ИГРАЕТ НА ТРУБЕ!

Песня о Щорсе

Судьба играет человеком, а человек играет на трубе! Это сказано о нём, Сергее Гершеновиче.

Большая музыка для него началась на школьных уроках пения. В отличие от абсолютного большинства советских средних школ, где пение было «уроком балдения» и их, в основном, вели спившиеся баянисты, у них в Красноярске всё было строго. Их учитель пения - Фёдор Иванович, да, был баянист и даже вокалист, но он не пил вовсе, а на фронте командовал штрафной ротой, поэтому маленьких хулиганов усмирял на раз.

Сергей хулиганом не был, наоборот, пение ему нравилось, и когда учитель предложил ему участвовать в вокальном квартете мальчиков, с радостью согласился. Потом, квартет превратился в квинтет, потом в сикстет и, наконец, стал детским хором мальчиков. Они пели о Родине, военные песни, разные. Хорошо получалось.

И вот на смотр-​конкурс к пятидесятилетию Октябрьской Революции в 1967 году учитель поручил Сергею выучить «Песню о Щорсе» (Шёл отряд по берегу, шёл издалека…). Сергей выучил. Но за день до выступления они с братом решили дома поиграть в футбол. Ну а где им ещё было играть, если ноябрь и на улице минус тридцать? Мяча у них не было и они играли «Ванькой-​Встанькой» - большой целлулоидной куклой из двух шаров, снизу залитой свинцом.

Брат красиво обвёл одну табуретку, вторую… вышел в штрафную зону прямо перед вратарём – Сергеем, и с правой ноги со всей дури врезал «пушку» по воротам между двумя стульями. Но вратарь отважно отбил опасный удар… головой. Кровища… Мать в истерике… Замотали разбитую голову чем пришлось и бегом в травмопункт. Там кожу на голове Сергея зашили, сделали перевязку, велели понаблюдаться и отпустили.

Утром, в десять ноль-​ноль в школе начался смотр-​конкурс. Все в белых рубашках с пионерскими галстуками, строгое жюри. Дошла очередь и до Серёжи Гершеновича петь соло. Раскрывается занавес, стоит хор в два этажа, и он с повязкой на голове:

- Голова обвязана, кровь на рукаве…

И тут зал грохнул! Бешеные аплодисменты и крики «Браво!». Такой фотографической точности шоу никто не ожидал. Сергею даже дали премию…

Детский духовой оркестр

Сергей активно занимался спортом - коньками, хоккеем, но получил травму ног, не повезло. И ему сказали:

- Больше спортом заниматься тебе не нужно, опасно для жизни.

На том спорт для него и закончился. Ну и ладно! Зато пришли его пацаны с улицы:

- Пойдем, Серёга, в ДК Маяковского, там набирают детский духовой оркестр. Будем ездить в пионерский лагерь, три сезона бесплатно отдыхать.

Конечно, про бесплатно отдыхать, подкупило тогда ещё простодушного Сергея и он пошёл в ДК. Его взяли. Так в одиннадцать лет в его жизнь пришла труба. Он хотел саксофон, но ему дали трубу. И прозанимался он в этом оркестре три года. И как оказалось, не напрасно, считай, музыкальную школу окончил.

***

В пионерском лагере их поселили отдельно, что бы не смущать настоящих пионеров с вожатыми и педагогами на отрядах, от совершенно анархической шайки красноярской вольной пацанвы, собранной по дворам самого, что ни на есть пролетарского района, которая в тихий час не спала, а шарилась по лагерю и курила за туалетами.

Одета была шайка, именуемая детским духовым оркестром, во всевозможные шаровары, кепки, тюбетейки, фуфайки на шнуровке, широкие брюки, короткие пиджачки и свитера. Впрочем, как и все тогда дворовые мальчишки с окраин.

Когда их за курением застукал начальник лагеря, то грозно рявкнул:

- Все вон! Такой оркестр нам не нужен!

Из города тут же приехал руководитель этого, с позволения сказать, «оркестра», Абрам Наумович Глейберман, и добавил:

- Хотите пинать собачьи говёшки по дворам, пожалуйста, я наберу новых!

В итоге он их всех взял на поруки и оркестр перебазировали за забор, в летний лагерь... ДЮСШ - детско-​юношеской спортивной школы Красноярска. И началась у мальчишек новая спортивно-​музыкальная жизнь:

Подъём на час раньше - в шесть ноль-​ноль;

Пробежка пять километров;

Ледяной душ;

К семи ноль-​ноль дежурный трубач бежал в тот, первый лагерь, играть подъём, а в двадцать два ноль-​ноль - отбой, там же;

Зарядка;

Первый завтрак. Хороший;

Линейка с докладами старшей пионервожатой и начальнику лагеря с духовым оркестром - марши и гимн на подъём флага;

Второй завтрак. Очень хороший. Из-за него и со всем остальным можно было мириться;

Репетиция не менее двух часов;

После ужина «массовка» - танцы под духовой оркестр.

Ещё Абрам Наумович сразу же ликвидировал махновщину в одежде и всем купил концертно-​бытовую форму - чёрные шорты, белые рубашки, пилотки и пионерские галстуки. Теперь их было не отличить от настоящих пионеров.

И ездил в этот замечательный лагерь Сергей три года. Привык. Нравилось. А в 1971 году, восьмиклассником, он ещё ездил, прямо, из лагеря, в Красноярское музыкальное училище искусств на подготовительные курсы... и поступил в него. Оркестр ему зачли за музыкальную школу, Абрама Наумовича Глейбермана в училище знали.

Когда он в этот день вразвалочку, после тихого часа, возвращался в лагерь, то сначала испугался - весь лагерь во внеурочное время стоял на линейке с его оркестром и кого-​то приветствовал. Он покрутил головой - кого? - и понял, что это его так встречают! Видимо, кто-​то позвонил и сообщил, что их Сергей Гершенович поступил в музыкальное училище искусств. Ему вручили огромный пирог, девчонки нарвали в полях красивый букет цветов и наградили аплодисментами, ведь он был героем. А потом ему устроили праздник! Первый такой в его жизни. Он даже немного разнюнился от умиления и благодарности, но этого никто не видел.

Красноярское музыкальное училище искусств

Когда он учился в училище, отец устроил его в Театр юного зрителя, где он сам работал главным машинистом сцены. И Сергей проработал там два года простым монтировщиком сцены. Но парень он был шустрый, общительный и его пригласили поработать трубачом в народный театр «Фиалка», где был небольшой оркестр - песни, танцы, мини-​мюзик-холл.

Пришлось ему хлебнуть и «воспитонской» каши. Так он оказался в числе музыкантских воспитанников военного духового оркестра Красноярского радиотехнического училища. Там он выучил военно-​строевой репертуар, в составе оркестра обеспечивал разводы и раз в неделю ходил с оркестром по улице — разводил караулы комендатуры.

А потом его пригласили поиграть в составе ВИА на танцах в ДК «имени Первого мая», там был хороший коллектив и назывался он... «Весёлые ребята».

А потом... Сергей пошёл в Цирк и сел рядом с оркестром. Понятно, что вся цирковая программа ему была до лампочки, он только слушал, как играет оркестр. В антракте Сергей подошел поздороваться к оркестрантам, некоторых, включая собственного педагога, он знал по музучилищу. И к нему обратился дирижер оркестра Виктор Мишенин:

- Ты хочешь в цирке работать?

- Мечтаю!

- Отлично! Завтра приходи устраиваться.

Сергей испугался, молодой ещё, сырой, но пришел. Его сначала посадили на четвертую трубу, потом третью, потом вторую. И через полтора года он уже играл первую трубу.

В 1975 году он заканчивал училище искусств по классу трубы. А в Госкомиссии у них были два человека из Новосибирска, трубачи: профессор Иосиф Исаакович Бобровский - заведующий консерваторской кафедрой духовых и ударных инструментов, и Иван Игнатьевич Шмарёв - солист оркестра Оперного театра и тоже преподаватель консерватории с той же кафедры.

Сергей сдал выпускной экзамен успешно, на пятёрку, играл концерт Гайдна - сразу три произведения. И к нему подошёл профессор Бобровский:

- Ну что, сыночек, мы тебя берем без экзаменов, будешь учиться у нас консерватории.

Шок, восторг и радость, ничего больше.

Новосибирская консерватория

Он приехал в Новосибирск, сдал все документы и начал учиться. Но на него начались гонения со стороны военкомата. В вечном страхе призыва он проучился полгода и Бобровский сказал ему:

- Ты, Серёжа, не жди призыва, а переведись на заочное отделение, а там посмотрим, будут же тебя отпускать!

Он и перевелся.

Его всё-​таки призвали в оркестр СибВО. Там его иногда учиться отпускали, а иногда и нет, потому что было очень много мероприятий с его участием. Он все-​таки был срочником, но как-​то год проучился.

И на этом его нормальная учеба в консерватории закончилась. Потом, конечно, он восстанавливался, также на заочное. Но затем он женился, родилась дочь, надо было кормить семью, зарабатывать квартиру, халтуры, работа... И с учёбой не задалось. Но до четвёртого курса он как-​то дотянул.

И в один прекрасный день он встретил профессора Бобровского рядом с Цирком, где работал в оркестре:

- Серёжа, сыночек, ну тебе ж остался только один экзамен, приходи, давай закончим!

Но Сергей его подвел и никуда не пришел. А почему?

Оркестр штаба ГСВГ

А потому, что в оркестре штаба СибВО в Новосибирске, куда попал Сергей, уже служил небезызвестный Борис Владимирович Балахнин, с которым они крепко сдружились. Когда Сергей женился, хорошо поддатый Боря был у него свидетелем и ещё возил его на машине:

- Да не ссы ты, я когда выпью, лучше начинаю соображать!

Боря законтрактовался на сверхсрочную и уехал в Германию, в оркестр штаба ГСВГ. И в тот момент, когда Сергей встретил Бобровского, он получил письмо от Бориса с вопросом:

- А не хочешь ли ты, Толстый, послужить в Германии?

И рассказ, как хорошо ему работать в тамошнем оркестре, для себя, для души. И Сергей уже даже подписал контракт на сверхсрочную и собирался в Германию.

***

Когда Сергей появился в оркестре штаба ГСВГ, Борис сделал ему рекламу:

- Вот приехал чувак из Новосибирска, первый трубач оркестра Цирка, я его хорошо знаю.

И было прослушивание при всем оркестре, шестьдесят человек, на котором Сергей играл различные программы, среди которых был и диксиленд. Всё по нотам, с листа, но справился. Борис был доволен:

- Я ж вам говорил, хороший трубач, давайте его возьмём, пусть у нас работает.

А Боря из нормального военного оркестра штаба ГСВГ уже сотворил джаз-​бенд. Так многие тогда делали, гонять их за это было уже некому, маршал Жуков давно умер. Ну а чего, крыша и все виды довольствия военные, считай, бесплатные, играй не хочу, красота! Так, пару разводов в месяц отработать на плацу, да на праздники «слона поводить». И всё, свободны, репетируйте джаз!

В Германии был очень хороший доступ к западной музыке, и джазовая программа, и множество развлекательных. И погнали они гастролировать по всей Германии, даже за границу ездили - в Польшу, во Францию. Ну и так халтуряли постоянно.

Не раз оркестр аккомпанировал Людмиле Зыкиной, Иосифу Кобзону, Льву Лещенко, Тамаре Гверцители и другим большим вокалистам, приезжающим в Германию. Именно по личной рекомендации Людмилы Зыкиной в 1999 году Сергею было присвоено почётное звание «Заслуженный артист России». Она была очарована молодым трубачом, который присутствовал во всех концертных составах - духовом, эстрадном и джазовом, стоял на одном колене, когда она исполняла пронзительную «Поклонимся великим тем годам…» и вообще был симпатичным парнем.

И Людмила Георгиевна в знак благодарности подписала представление на Сергея, на присвоение ему почётного звания «Заслуженный артист России», которое сработало через много лет, когда он и думать об этом уже перестал.

А хохма была в том, что Указ Президента России на Сергея пришёл в Новосибирск через день после присвоения звания Борису Балахнину, чем он ужасно гордился и был буквально ошарашен появлением неожиданной бумаги у Сергея. Он, кстати, тоже. Праздновали вместе.

***

В 1988 году Борис вернулся в родной Новосибирск. И всякий раз он говорил Сергею, и в письмах и лично, в отпуске:

- Толстый, я тебя жду!

Прождал он Сергея четыре года... встретил, привёз домой и сказал:

- Так, Толстый, сегодня вечером выходи на работу.

- Какую работу?

А Боря с коллективом ещё не филармонического «Сибирского диксиленда» тогда работал в ресторане «Будимекс» при гостинице. Вообще-​то она называлась «Сибирь», но в народе её звали «Будимекс», по названию польской фирмы, её построившей.

Сергей пришёл, поиграли:

- Всё, Толстый, иди учи диксиленды, будешь теперь у нас трубачом.

В ресторане Сергей познакомился и с великолепным пианистом, композитором, аранжировщиком, Игорем Гулым. У них с Борисом был потрясающий дуэт «Ностальгия». Впоследствии, Игорь стал Заслуженным артистом России и в 2013 году они вдвоём с Сергеем, так получилось, ездили на джазовый фестиваль в Варну, где дали целых пять концертов: труба - рояль. Успешно.

«Сибирский диксиленд»

В «Сибирском диксиленде» Сергей познакомился с Петром Ржаницыным, прекрасным басистом и вокалистом. В тот момент он был соратником Бориса. А ещё с тромбонистом Сан Санычем Султановом, с которым подружился и с которым у них сложился хороший тандем и по игре, и по жизни, и вообще...

Случился неприятный случай, Борис попал на операцию, ему вскрывали голову, короче говоря, сложная была операция. А в этот момент их пригласили на джазовый фестиваль в город Свердловск. Естественно, они поехали без Бориса, без саксофона и, практически, с Сан Санычем вдвоём оттянули всю программу. Он многое подсказывал Сергею и по гармонии, и по фразировкам, и у них было интересное, правильное и красивое звучание «труба — тромбон». Об этом им говорили сами зрители.

В 2022 году в Новосибирске они провели концерт, посвящённый столетию русского джаза. Было множество московских гостей – Игорь Бутман, Лариса Долина. Всех встретили, накормили... напоили. От души оттянулись в сейшне.

Вместе с Центральным оркестром Министерства обороны РФ Сергей не раз выезжал на гастроли в качестве солиста-​трубача. За эту свою патриотическую деятельность он был награждён медалью имени Н.А.Римского-​Корсакова, которую ему лично вручил главный военный дирижёр России генерал-​лейтенант В.М. Халилов! И этим он искренне гордится!

***

С «Сибирским диксилендом» они прокатились, практически, по всему миру, исключая Австралию и Антарктиду. Выступали в Японии, Корее, трижды побывали в Америке. Даже в Алжире, когда там шла гражданская война, не испугались. И всё благодаря Борису Балахнину и его связям. И эта история продолжается по сей день.

А в 2008 году Борис умер. И на следующее утро после похорон они уже выехали в Финляндию, в Турку, на «Фестиваль северных морей». И опять они поехали без саксофона. И тем не менее вытянули. Показали уровень города Новосибирска, представили Россию. В память о Борисе!

Руководство ансамблем Сергей взял на себя. Был и директором, и менеджером, но всегда трубачом.

На свой шестидесятипятилетний юбилей, отказавшись от пышного официоза, Сергей пригласил друзей, коллег и слушателей в Камерный зал филармонии, чтобы отметить важную дату в атмосфере квартирника. Сидя на подоконнике, на полу, да просто стоя, гости беседовали друг с другом, спонтанно выступали поэты, музыканты, актеры. Всем очень понравилось.

Гастролей много, работа есть, работа кипит и работа будет. А свою специальность и свою музыку Сергей любит и на своё семидесятилетие, которое он обязан провести в 2026 году, готовит обширную программу для зрителей.

СОЛИСТКА

Видимо от папы Виталия Львовича, обладателя гордой шляхетской фамилии Забарский и техника-​рентгенолога по профессии, Лене и досталась её аристократическая внешность – высокий лоб, тонкие кисти рук с длинными пальцами, узкие лодыжки, прямой нос, натуральные «лисьи» глазки, прямая спина, длинные ноги и характерный поворот головы. Увы, но папа очень рано ушёл из жизни, всего-​то в пятьдесят лет.

А музыкальные способности, скорее всего, Лене достались от мамы, Надежды Петровны – дочери певчей церковного хора и большой любительницы попеть самой. Но это неточно!

А вот её голос…

Конечно, это Дар Божий! Он звучит так трогательно, нежно и трагично, что слушатели размазывают слёзы по щекам. Это невозможно объяснить, это можно только ощутить. Её сопрано год от года становится всё более насыщенным и чувственным. Глубокое грудное и при этом лёгкое исполнение, использование всего регистрового богатства, помноженное на владение искусством импровизации и виртуозного скэта.

Музыкальная школа

Она уже ходила и даже бегала, но ещё толком не разговаривала. Просто, сидела у мамы на коленях в их квартире на улице Ватутина и, вдруг, выдала:

- Валенки, валенки! Ой-й, да не подшиты стареньки!

Чисто! Звонко! Со всеми интонациями Руслановой. Бедная мама от неожиданности чуть не свалилась с дивана!

И с этого момента мама всячески способствовала музыкальному развитию дочери: водила Лену к её родной тётке Анне Львовне, у которой было пианино и она разрешала ей тыкать его по клавишам без ограничений, несмотря на ворчание соседей; в детсадовском возрасте записала её в детский хоровой кружок при ЖЭКе. И так до её поступления в детскую музыкальную школу номер два под крыло опытного педагога, настоящего энтузиаста хорового пения, Галины Георгиевны Фишель-​Марковой. Она заведовала хоровым отделением Новосибирского музыкального училища и специально под неё в детской музыкальной школе номер два организовали хоровое отделение, которым она заведовала до самой пенсии.

Бывают люди - солнышки. Галина Георгиевна была именно такой. Добрый свет, исходящий от неё, озарял всех. Кроме профессиональных умений, у неё был ничем неизмеримый человеческий талант - она была мамой для всех своих учеников.

Знаменитая история из семидесятых годов, когда администрация Новосибирского музучилища, вдруг, решила, что модные широкие брюки «марлены» - это тлетворное влияние Запада, а студенты в знак протеста тут же пошили себе такие. Так именно Галина Георгиевна встала грудью в неравной борьбе студентов с самодуром-​директором, утирая слёзы её дорогих детей и приговаривая:

- Ну, всё, ребята, дальше мы уже сами тут!

Ещё в музыкальной школе номер два практиковался обмен хорами. Так дома у Лены долго жила девочка из Соснового бора Ленинградской области.

Музучилище

В 1986 году Лена Забарская закончила музыкальную школу на «отлично» и поступила на дирижёрско-​хоровое отделение Новосибирского музучилища.

У них был чисто девчачий курс – двенадцать человек. И среди них была Оля Яковлева, красивая миниатюрная зеленоглазая блондинка из Коченёво, будущая музыкальная звезда Японии с псевдонимом «Орига» (в японском языке нет буквы Л). Одну из её песен, использовала в своей рекламе фирма «Тошиба» и она получила, просто, умопомрачительную сумму в валюте. Грустный ремейк Золушки. Ольга умерла совсем молодой в 2015 году в одной из токийских клиник. Рак лёгких.

Но всё это будет позже… А пока они были нормальными новосибирскими девчонками - весёлыми и простодушными. И когда на открытом уроке сольфеджио дирижёрша скомандовала:

- Перевернулись! – имея ввиду ноты на пюпитрах… половина хора реально перевернулась на своих табуретках задом наперёд.

Когда сообразили, что к чему, хохотали так, что попадали с этих своих табуреток на пол, хорошо не ушиблись. Педагог была очень недовольна.

На втором курсе, на почве любви к научной фантастике, у них образовалась тесная компания с ребятами из НЭТИ и они все вместе пошли в поход. Вернее, поехали, в Казахстан, в горы. Ей дали тащить довольно тяжёлый рюкзак, и она с ним сразу же встала. Возвращалась она уже без рюкзака, парни его забрали, пожалев её. Но больше она ни в какие походы не ходила никогда в жизни! Максимум, могла поваляться в шезлонге на пляже. Да и то под зонтиком.

А на четвёртом курсе, Лена получила мощнейший укол в сердце – она первый раз услышала на магнитофонной бобине тёплое пение Эллы Фицджеральд, настоящий свинг без надлома и нарочитого драматизма.

Так в её жизнь вошёл джаз и больше он из неё никогда не уходил.

Новосибирская консерватория

На выпускных экзаменах в музучилище её, всю жизнь изучавшую английский язык, спросили:

- Произведения каких авторов о Бахе вы прочитали на немецком языке?

- Феликса Вернера, - как ни в чём не бывало, ответила Лена.

Она, действительно, где-​то видела книгу такого автора с портретом Баха. Ей выдали «красный» диплом и она пошла готовиться к поступлению в НГК и проситься на работу в Академический камерный хор Бориса Певзнера, к тому времени уже филармоническую Хоровую капеллу Игоря Юдина.

И туда и туда Лена поступила без каких-​либо препятствий.

В НГК она училась у Натальи Головнёвой и великолепного педагога Александра Рослякова. Курс был очень сильный и дружный, до сих пор они общаются. Так её сокурсниками были: Виталий Полонский, ныне главный хормейстер у Теодора Курентзиса, и Елена Рудзей, ныне профессор консерватории.

В хоровой капелле Игоря Юдина она сразу стала получать прекрасную по тем временам зарплату, примерно, триста рублей в месяц. К тому времени у неё уже началась личная жизнь, её избранник-​врач жил за городом, она жила у него, и денег ей вполне хватало, чтобы каждый день ездить в город на такси.

Дважды её зазывали за хороший гонорар попеть в кабаке «Хмельная застава». И она даже попробовала. Но её, просто, сдуло со сцены звуковым давлением киловаттных колонок. И она отказалась, стало страшно.

Вокальный ансамбль Павла Шаромова

В 1995 году Лена закончила НГК, а в 1996 году её позвал в свой новый вокальный квинтет коллега по хоровой капелле Паша Шаромов. И с этого момента она благополучно в нём и пребывает, являясь единственной его бессменной участницей-​женщиной. И это совершенно другая жизнь, чем в любом хоре, даже будучи его солисткой.

Ведь, одно дело, когда за твоей спиной в три этажа стоит огромный хор, которому тоже хочется попеть, и ты можешь даже слегка лажануть, всё равно никто ничего не заметит. И совсем другое, когда вас пятеро – три женщины и двое мужчин, и вы все солисты, и каждая ваша нота как на ладони у тысяч зрителей. Нагрузки и ответственность несоизмеримы.

В 1996 году они два месяца ездили по Америке: начали с Аляски, а закончили в Канаде. Пели в Далласе, Денвере, Чикаго, Сиэтле, Ванкувере. И не только в концертных залах, но и в церкви, и на огромном стадионе, где собралось тридцать тысяч человек. Всё а капелла, по два отделения без музыкального сопровождения. Вот уж где была настоящая школа голосовой выдержки.

Ленины любови

Тот, её первый избранник - врач, ей изменил. Она не простила.

Второй был американец – Эрик, программист из Анкориджа, симпатичный, серьёзный парень. Он звал её замуж и остаться в Америке, а она оставаться не захотела. Чтобы она там делала одна в той Америке?

Ещё был француз Николя. Познакомились, когда ездили петь во Францию. Он долго писал ей письма на русском языке, но тоже мимо.

И только в 2023 году она впервые вышла замуж по большой любви - за концертмейстера группы тромбонов филармонического симфонического оркестра Олега Голюнова. Олег... он и впрямь такой... его трудно не полюбить. Видимо, так же считали и все его три бывших жены.

Полдня они промучились, тыкая пальчиками в экран смартфона, кое-​как, но всё же подали заявление в ЗАГС через Госуслуги и вот, свершилось! Однако, свою роскошную шляхетскую фамилию Лена менять, конечно, не стала. Так в замужестве и осталась Еленой Забарской.

Выступают заслуженные снеговики и снегурочки России!

Три раза возвращались из Москвы её документы на присвоение почётного звания «Заслуженный артист России», всё находились какие-​то ошибки в оформлении. В итоге, она плюнула на это дело, не суть...

А суть в том, что и Лена, и Паша Шаромов с Володей Нестеровым, и девочки - Аня Голубева и Рита Вишнякова, настоящие герои, без шуток. Судите сами...

На сцену ДК в Краснообске в конце октября ансамбль вышел не в концертных костюмах, а в тёплых уличных куртках и шарфах. Один Паша Шаромов надел концертный пиджак, но под него напялил два свитера.

Это был плановый концерт. Просто, не работало отопление и в здании ДК было чуть теплее, чем на улице. Конечно, они имели полное право отказаться от этого концерта, но когда заглянули в зал и увидели людей, сидящих, считай, друг на друге с большим количеством детей, решили рискнуть... они просто не имели права наказывать людей, ведь это было бы аморально.

И Паша пошутил, приветствуя собравшихся зрителей:

- Сейчас на сцену выйдут снегурочки и снеговики, встречайте!

И они вышли на сцену.

Причём Елена Забарская вышла ещё и в шапке. У неё была короткая cтрижка и она сказала, оправдываясь:

- Мне холодно без шапки!

Её поняли и конечно простили. Концерт прошёл великолепно, зал, тоже поголовно в шубах и шапках, пел вместе с ними и провожал их стоя.

После этого концерта Паша Шаромов простыл, у него поднялась температура и сел голос, но он нашёл в себе силы сказать корреспонденту местного радио:

- Иногда артисты должны совершать подвиги. Слушатель не виноват! И я говорю спасибо своим артистам, что они согласились выступать в таких условиях.

Спасибо, это, конечно, хорошо. Но, ведь, за подвиг у нас полагаются и другие награды, раз уж «заслуженного» Лене в Москве зажали? А вот в родном городе не зажали и теперь она «Заслуженный работник культуры и искусств Новосибирской области». Тоже неплохо.

Но этим её зимние подвиги на сцене не кончились...

В ноябре 2023 года ансамбль выступал на ВДНХ, на «Днях Новосибирской области в Москве». Температура воздуха была минус девять градусов, а сцена была на улице. Но по бокам стояли мощные тепловые пушки и артисты на сцене чувствовали себя комфортно. И всё шло хорошо, пока очередь не дошла до них. Через пять минут выходить, а пушки, возьми и вырубись, что-​то с ними случилось...

После случая в Краснообске, мудрый Паша Шаромов заказал для всех своих артистов специальные концертные пальто - красивые и тёплые, но не для минус же девять! Поэтому, выступали они так - споют три песни, пар изо рта, и бегут греться в тёплое помещение. Так и бегали всё своё отделение.

Только закончили... и свет врубили! Ну надо же... А Лена тогда сказала:

- Никогда ещё не брала такие высокие ноты с закрытым ртом!

Воистину, заслуженные снеговики и снегурочки России.

Арест

Во Франции, ещё до Шенгена, Паша Шаромов взял напрокат машину и они поехали кататься по тоннелю под Монбланом. И выехали... в Италии, где их и остановили итальянские полицейские. Паспорта были только у женщин и их не задержали, несмотря на отсутствие визы, а мужчин посадили в «обезьянник». До выяснения.

- Мы вокальный ансамбль из России, приехали на фестиваль во Францию, мы не можем без своих мужчин.

- Докажите!

Доказали! Видимо, они единственный вокальный ансамбль в мире, давший благотворительный концерт в итальянском полицейском околотке. И конечно, их отпустили, итальянцы обожают хоровое пение и пели вместе с ними Итальянскую песню... исполняемую ими по-​русски.

Свои дела

В 2019 году их пригласили участвовать в конкурсе «Квартет 4×4» на телеканале «Культура». До этого они искренне верили, что на таких конкурсах побеждает сильнейший. Но когда они вылетели с первого же тура вместе с великолепным квартетом тромбонистов из оркестров Большого театра, Спивакова и Гергиева, как бы не лучших в мире, то поняли, что всё это туфта и шоу с заранее известным результатом.

- Ну зачем вам победа? - откровенно спросил их московский редактор. - Вы концертирующий коллектив, мы вас показали по ящику и ещё покажем, чего ещё-​то? А у нас тут свои дела.

И больше они в Москву на конкурсы не ездили.

Совсем недавно та же участь постигла великолепные «Маркелловы голоса» Игоря Тюваева на популярном конкурсе «Ну ка, все вместе!». Неучёные они ещё видимо были, Маркеллы! Тоже уехали ни с чем!

***

У Лены не очень хорошее зрение, она долгое время носила линзы, пока не поняла, что очки, это шикарный аксессуар. Теперь покупает их в большом количестве.

Она лучшая джазовая (и не только!) певица Новосибирска. Музыка для неё способ существования. Но интересуется она не только тем, что исполняет сама, а ходит на концерты коллег, много слушает и смотрит роликов в интернете.

Одним словом, музыка для неё — всё.

И у неё есть мечта – попасть на передачу к джазовому трубачу Вадиму Эленкригу, ведущему программы «Большой джаз» на телеканале «Культура».

И ведь обязательно попадёт!

ЭНТУЗИАСТ САКСОФОНА

Вообще, энтузиастом называют человека, делающего какое-​то значимое для общества дело по собственной инициативе, в силу внутренних убеждений, без получения прямой выгоды.

Похоже это определение на новосибирца Андрея Анатольевича Турыгина: одного из лучших саксофонистов России; концертмейстера группы саксофонов филармонического биг-​бэнда Владимира Толкачёва – в свою очередь, одного из лучших биг-​бэндов России; артиста филармонического Концертного духового оркестра, заслуженного артиста России и прочее, прочее, прочее?

***

Вроде, как и нет, не похоже!

Турыгин – блестящий и, соответственно, высокооплачиваемый концертирующий саксофонист, зачинатель и участник множества музыкальных коллективов и проектов как в Новосибирске, так и далеко за его пределами. И все они, хоть и не ради денег, но с ними и за них.

Кроме виртуозной игры на «альтушке» - саксофоне альтового регистра, среднего между регистрами сопрано-​саксофона и тенор-​саксофона, он умеет быстро и качественно выполнять самые сложные ремонты саксофонов и других духовых инструментов. Их частенько роняют дети, а то они и «сами падают». И это редкое умение, иногда, приносит ему внушительный доход, а заодно и возможность пополнять его удивительную коллекцию старинных духовых инструментов. За интересной антикварной дудкой в любом состоянии он поедет куда угодно, ярый коллекционер же.

***

А вроде, как и да, похоже!

Кроме концертной и просветительской, Турыгин ведет обширную педагогическую деятельность: в 1997 году он создал и возглавил класс саксофона в Новосибирской «школе гениев», как ещё называют специальную музыкальную школу-​десятилетку для музыкально одарённых детей Сибири и Дальнего Востока; в 2009-2016 он работал доцентом Новосибирской государственной консерватории - НГК имени Глинки, на кафедре духовых и ударных инструментов; а с 2016 года открыл класс саксофона на духовом отделении в Новосибирском музыкальном колледже имени А.Ф.Мурова.

И зачем она ему, вся эта педагогическая деятельность, какой с неё толк? Больших денег она ему не приносит, точно! Времени забирает уйму. Потребительского отношения к студентам, как у руководителей больших музыкальных коллективов - профессоров НГК Толкачёва, Каца, Певзнера, Юдина и других, которым постоянно требуется молодежь и легче самим её выучить, у него нет, за неимением своего большого коллектива… Тогда, зачем?

А вот его и спросим! И вообще, разберёмся, кто он такой и откуда взялся?

Новосибирский Академгородок

Взялся, если можно так сказать, маленький Андрюша Турыгин в 1968 году в семье папы Анатолия – бригадира слесарей-​ремонтников, и мамы Людмилы – инженера управления электро-​тепловых сетей Новосибирского Академгородка. Познакомились они на танцах в общежитии Института ядерной физики, полюбили друг друга, поженились и вот, пожалуйста, у них родился маленький сыночек Андрюша. Ничего такого.

Кроме одного внешнего обстоятельства...

Новосибирский Академгородок место необычное. Там на песчаном берегу рукотворного Обского моря живут и работают учёные, которые ездят на работу и домой на велосипедах, а на ветках деревьев прыгают белки-​попрошайки и висят вкусные яблоки, груши и вишня из садов, исчезнувших на этом месте деревень.

И здесь, кроме великих российских академиков с их мировыми открытиями в области науки и техники - Лаврентьева, Логачёва, Ржанова и других, бывало, появлялись и выдающиеся музыканты. Одни знаменитые «Гусляры» с их «ядерным реактором» Мишей «Майклом» Маминым, буквально, «взорвавшим» своим творчеством весь город, как раз в 1968-1969 году уже выколупывались из своего родового гнезда - пятой общаги («желтого дома») физфака Новосибирского государственного университета.

И весь этот воздух Академгородка, бурлящий творчеством и яркими научными открытиями во всех направлениях развития человечества в сеттинге древних сосновых ленточных боров, маленький Андрюша Турыгин теперь вдыхал полной грудью. И впитывал его как губка. Он просто здесь жил.

Музыкальная школа номер десять

Обнаружила у маленького Андрюши музыкальные способности его тётка по матери, прекрасная пианистка. К тому времени он уже неплохо рисовал и втайне, начитавшись книжек Бориса Васильева, хотел стать следователем. А от папы Анатолия ему достались гены слесаря высшего разряда - точность и терпение при работе с металлом. Немало!

Тем не менее, мама сестру послушала и определила Андрюшу в детскую музыкальную школу номер десять.

И маму и музыку Андрюша любил, но во время домашних занятий он клал на ноты ихтиологический альбом и не отрываясь от игры гамм, его внимательно изучал.

Политехникум

И конечно, после восьмого класса ни в какое музыкальное училище Андрюша не пошёл, а выбрал местный Политехникум и в нём шикарную по тем временам специальность «техник по ремонту и обслуживанию ЭВМ». Это шкафы-​лентопротяжки, дисководы, карточные вводы, АЦПУ и многие другие электро-​механические устройства тогдашних огромных советских ЭВМ серий ЕС, СМ, БЭСМ, Минск-​32, Эльбрус, во множестве установленных на вычислительных центрах научных институтов Академгородка.

Гидролизный и ректифицированный спирт для промывки и протирки оборудования ЭВМ им выдавали без счёта, вёдрами! «Рект» высшего качества и двойной очистки расходился по начальству, а вполне сносная «гидрашка» вся доставалась инженерно-​техническому составу. На ней делали настойки и употребляли вовнутрь как разбавляя, так и не разбавляя её водой. Последнее требовало некоторых специфических приёмов пития, но молодёжь их быстро осваивала.

Кто же знал, что вскорости все эти электронные громадины заменят на персональные компьютеры. И один Macintosh от Apple им уже даже показали, но пока издалека.

Однако именно в Политехникуме с Андрющей случилось маленькое (или большое?) чудо - его догнала и захватила «большая» музыка - музыка, как профессия. Всё остальное отодвинулось на второй план и он решил поступать в консерваторию по классу саксофона. По закону, это можно было сделать и без диплома музучилища, Только с «музыкалкой» и аттестатом зрелости.

Вся эта музыка здорово выбесила мастера производственного обучения Кабаева, который на талантливого технаря Андрюшу рассчитывал и с ним связывал... и с кем Андрюша уже спроектировал и сделал одно хитрое и очень нужное устройство - «ловушку для сбоев», то, с чем он и пошёл на диплом в техникуме.

Потеряв интерес к профессии техника ЭВМ, Андрюша вместо производственной практики теперь сидел в музыкальной библиотеке, считай, прогуливал. И в итоге, его не пригласили на работу в ранее интересующий его отдел. Но ему это уже было всё равно, ему светила армия, а сделать до неё надо было много чего...

ВИА

Музыка как профессия, и в частности, саксофон, как её олицетворение, появились в его жизни так...

Андрея пригласили поиграть на клавишах в местный ВИА, руководителем которого был гитарист, изгнанный из музучилища за пьянку, но хороший музыкант - гитара, бас-​гитара, барабаны, синтезатор. И он как-​то произнёс:

- Саксофон! За ним будущее, хочу осваивать.

Ясен пень, Андрей захотел это сделать раньше. Сказано-​сделано! Но он был умным мальчиком и уже знал, что всё побеждает только система, одному, самоуком, ничего в жизни не добиться. Поэтому он позвонил директору своей детской музыкальной школы номер десять и снова попросился учиться, теперь уже на саксофоне.

- Приходи! Будешь учиться у Эдуарда Михайловича Левина.

И было тогда Андрюше семнадцать лет. И ещё два года он ходил в музыкальную школу.

Заочная консерватория

В 1990 году Андрей Турыгин нормально поступил в НГК имени Глинки. На саксофон. Заочно. И стал учиться на кафедре «Духовые и ударные инструменты», которую тогда возглавлял профессор Иосиф Бобровский. И ждать призыва в армию.

Его учитель профессор Владимир Толкачёв, который тогда уже был руководителем филармонического биг-​бенда, сказал ему:

- Не ты первый, не ты последний. Отслужишь, придёшь, переведёшься на очное, тогда уже будем заниматься с тобой нормально. А пока поищи себе армейского «покупателя», какой-​нибудь новосибирский военный оркестр. Наши студенты все так делают.

Армия

Действительно, все Новосибирские музыканты-​студенты так и делали. Будучи призванными на срочную службу в военные оркестры штаба СибВО, в «Конвойку», в Ансамбль песни и пояски СибВО и в другие не менее уважаемые подразделения, находившиеся в ведении военно-​оркестровой службы СибВО, они тут же подтягивали туда своих - родственников и друзей. Новичкам устраивали прослушивание и если парень подходил, начальство писало на него именную бумагу в военкомат, и его по призыву отправляли служить именно в этот оркестр, а не на границу или на подводную лодку.

Конечно, служить в военном оркестре рядом с домом было во всех отношениях хорошо. Во-​первых, это увольнения к маминым котлеткам, во-​вторых, студентов-​заочников НГК, традиционно, по возможности, отпускали учиться. И никакой дедовщины! Только служба, только музыка. Красота!

И вдруг...

Как гром с неба, грянул приказ министра обороны - запретить призыв срочников в свои города! Для этого был какой-​то криминальный повод, о котором все через пару лет забыли, но приказ пришёл перед самым призывом Андрея. И вся халява накрылась!

И что ему было делать?! В войска и на флот не очень хотелось, там в это время дедовщина была в самом зените, и Андрей начал системно обзванивать военные оркестры Московских военных академий. Так ему посоветовал сделать Лев Каптелин, бывший военный дирижёр, преподаватель медных духовых инструментов и руководитель духового оркестра в деиской музыкальной школе номер десять.

Московских же, академий же, элита же, по идее:

- Здрасьте! Вам саксофонист, студент первого курса НГК, не нужен на два года?

- Нужен! Диктуйте паспортные данные, - сказали ему в военном оркестре московской Военной академии имени М.В.Фрунзе.

И Андрей поехал служить в Москву, в индивидуальном порядке, так сказать.

Там его до присяги определили «запахом», потом он стал «духом», потом «слоном» (это как «шнурок»), «черепом» («черпаком»), «дедом» и, наконец, «дембелем».

Но это всё было бутафорией, а так, оркестр как оркестр. Начальник — добродушный подполковник «Батя». Он и его заместители особо не лютовали и музыканты, в целом, были предоставлены сами себе. В выходные они отдыхали или ехали играть на корпоративах. Об этом договаривался «Батя». За деньги, конечно, которые потом делились поровну, но бывало трудно «совместить мушку тромбона с прорезью контрабаса на прицельной планке аккордеона».

Однако, рядового Турыгина это всё мало интересовало, у него было занятие поинтереснее - гулять по Москве, наслаждаясь её видами. Однажды, он даже купил в магазине на Арбате новый красочный альбом «Советский джаз», который послал в Новосибирск в подарок своему учителю в НГК Владимиру Толкачёву. В альбоме было фото Толкачёва, подписанное как «Игорь Уваров», а рядом фото Уварова - лучшего виброфониста страны, с подписью «Владимир Толкачёв». Сейчас это уже раритет.

Ещё в академии была роскошная библиотека и туда Андрей ходил постоянно. Его интересовала литература по теории джаза, саксофонной музыке и философские трактаты, в том числе, работы Натаниэля Готорна, Генри Торо и Владимира Ленина. Сослуживцы крутили пальцами у виска, но не мешали.

И благодаря системности и усидчивости Андрея, ему открылась бездна! И он многое понял и познал...

Его разрывало от необходимости рассказать людям о значимости изобретения Адольфа Сакса для мировой музыки, об академическом джазе. Но других это всё не интересовало. Джаз, да джаз, саксофон, да саксофон. И вот тогда он и стал энтузиастом.

Энтузиаст

Отсюда и взялась вся педагогическая деятельность Андрея Турыгина. Ведь преподавательская кафедра в учебном заведении, это и есть та системная возможность, не только рассказывать молодёжи свои мысли и соображения, а ещё и воспитывать себе подобных - саксофонистов с глубоким пониманием значимости и своего места в музыке этого замечательного инструмента. И уже способных на равных конкурировать с французами. Почему с французами? Да именно они лучшие в мире саксофонисты.

И кроме него, в Новосибирске этого не делал никто! Просто не знали как. А он уже знал!

На его глазах в НГК «сожрали» добрейшего профессора-​фронтовика Иосифа Бобровского, а на его место встал «Карабас-​Барабас» Владимир Петрович Лузин. Ну какой саксофон ему был нужен... Каким-​то чудом Турыгин по окончанию НГК попал в ассистентуру, окончив которую, получил право преподавания саксофона в высших учебных заведениях, чем сразу и воспользовался. Продержался семь лет, пока не выдавили.

Развитие академического джаза! Вот что его интересует сегодня больше всего! Многие даже не знают, что это такое, полагая весь джаз Диксилендом или интимным шептанием на инструменте в углу ресторана.

***

Рядом с входом в библиотеку Гамбурга стоят две фигуры - мальчик и девочка с непропорционально длинными ногами.

Это его любимая аллегория - знания делают людей значительно выше и им всё становится видно. Поэтому он и возится со своими любимыми учениками. Будут у него последователи, значит он прав! А последователи есть!

Вот они, его ученики и ученицы. Талантливые умницы. Упорные, трудолюбивые. Когда-​то они пришли к нему постигать искусство игры на саксофоне. А сейчас, получив высшее образование, они уже его коллеги. И весьма успешные. И он очень рад за них. И за себя!

Это лауреаты всероссийских и международных конкурсов:

Евгений Новиков (Париж, профессор, солист, бэнд-​лидер Кёрис квартета саксофонов), Владимир Кознов (Москва, преподаватель Академии джаза, солист Российского квартета саксофонистов), Елизавета Жилёва (Москва, преподаватель ДМШ им.Гнесиных, концертирующая солистка), Андрей Константинов (Иркутск, джазмен, композитор), Валерия Лагерева (Москва, солистка квартета саксофонисток «Сирены», сольная исполнительница), Людмила Шевчук (Москва), Роман Сурняев (Новосибирск, артист биг-​бэнда п/у В.Толкачёва), Тумен Дондуков (Гамбург), Евгений Ранг (Новосибирск, джазовый исполнитель), Михаил Лисун ( Москва, Санкт-​Петербург), Пётр Гук (Москва), Никита Зенкин (Новосибирск), Кристина Игнатенко (Новосибирск), Евгений Гордиенко (Новосибирск), Вадим Кутерев (Новосибирск) и многие другие.

Это и есть плата ему за его энтузиазм! Это всё для них... его коллекция и лекции (вот и каламбур неплохой сложился, а-​ха-ха!). Или вообще открыть на базе его коллекции Музей духового искусства, ему не жалко.

***

А случись что, Андрей без работы не останется, легализует в Новосибирске свою неофициальную мастерскую по починке саксофонов. Даром он что ли у немцев сидел в такой же мастерской несколько лет, всё что надо там подсмотрел!

В общем, не пропадёт!

Михаил ВОСТРИКОВ

на фото - Виктор Бударин

об авторе:

Псевдоним (только произведения для детей): М.Мурр

Родился 04 мая 1961 г. в Новосибирске, там и вырос, но давно живёт в Санкт-Петербурге.

Закончил «с отличием» Дальневосточный политехнический институт (1985) и аспирантуру Московского института электронного машиностроения (1991)

Кандидат технических наук.

Работает научным руководителем Российской инсинераторостроительной компании «Турмалин» (СПб) – создание технологий и оборудования для термического обезвреживания (уничтожения) особо опасных отходов.

Соавтор единственного в стране учебника «Термическое уничтожение (обезвреживание) отходов» (2013) и автор множества научных работ, опубликованных в специализированных изданиях.

Член ЛИТО «Не воробей» (Новосибирск).

Печатные публикации:

1. Журнал «Горизонт» (Германия, Ганновер), № 1(63) 2025.
   Рассказ «Алхимики» - начало.

1. Журнал «Горизонт» (Германия, Ганновер), № 2(64) 2025.
   Рассказ «Алхимики» - окончание.

1. Журнал «Пять стихий» (Горловка, ДНР), №1(55) 2025.
   Рассказ «Лайфхакер Балякин»

1. Пятый федеральный сборник Правительства Москвы «Zа Родину», 2024.
   Рассказ «Две жизни «разбойника» Женьки»

1. Журнал «Невский проспект» (СПб), март 2025.
   Рассказ «Как спасти человечество от отходов?!»

1. Журнал «Дальний восток» (Хабаровск), №2 2025.
   Повесть «Кто Вы, Иван Барков?»

1. Журнал «Южная Звезда» (Ставрополь), №1 2025.
   Повесть «Кто Вы, Иван Барков?»

1. Журнал «Уральский следопыт» (Екатеринбург), №5(815) май 2025.
   Рассказ «Профориентация-1975»

1. Журнал «Пять стихий» (Горловка, ДНР), №2(56) 2025.
   Рассказ «Операция «Шахед»

1. Журнал «Невский проспект» (Санкт-Петербург), №17 июнь 2025.
   Рассказ «Операция Шахед»
   Рассказ «Вторая жизнь «разбойника» Женьки»
   Рассказ «Ну, за Победу!»

1. Журнал «Южная звезда» (Ставрополь), №2 2025.
   Рассказ «Лайфхакер Балякин»

1. Журнал «Север» (Петрозаводск), №7+8 (558) 2025 .
   Рассказ «Вторая жизнь разбойника Женьки»

Литературные достижения:

1. Октябрь 2024. Победитель (1 место) III сезона Международного литературного конкурса «Есть только музыка одна» памяти Дмитрия Симонова, с книгой «Вот такая, блин, музыка…» о кабацких и музыкантах танцплощадок Новосибирска 70-80-х годов .http://infomania.ru/map/?p=47246

1. Декабрь 2024. Финалист литературной премии «Иду на грозу» журнала «Сибирские огни) в номинации «Проза о науке», с рассказом «Теплотехник Кофман» (готовится публикация) https://www.sibogni.ru/news/premiya-idu-na-grozu-raskryla-short

1. Декабрь 2024. Финалист 42-го Международного конкурса современной драматургии «Время драмы, 2024, осень» с пьесой «Кто вы, Иван Барков?» https://theatre-library.ru/contest/2024-3/long

1. Декабрь 2024. Финалист литературного конкурса «Твоя нежность» с рассказом «Свои» https://landing.selfpub.ru/family_stories_2024_winners

1. Январь 2025. Финалист конкурса «Абитуриент-2025» Литературного института имени А.М.Горького (Москва) с рассказом «Писательница». https://litinstitut.ru/content/itogi-konkursa-abiturient-2025

1. Июнь 2025. Победитель (2-е место) конкурса фантастических рассказов «Чеканя шаг» портала «МногоБукв» с рассказом «Лекарство от инсульта». В бумажный сборник конкурса вошёл ещё один рассказ «Госликвидаторы». https://vk.com/wall-212628409_47461

Связь:

+7 921 946 44 09

Блог:

https://vk.com/id10805906