Геннадий Гольштейн - далекие радости

Любому знатоку российского джаза знакомо имя Геннадия Гольштейна. Его звезда взошла на джазовом небосклоне еще в 50-е годы. Работа в знаменитом в те годы ленинградском джазовом оркестре Иосифа Вайнштейна созданным совместно с трубачом Константином Носовым малым составом, получившим одноименное название "Квинтета Гольштейна-Носова", столичные оркестры — Эдди Рознера, Вадима Людвиковского, Олега Лундстрема — далеко не полный список джазовых коллективов, в составе которых блистал талант Геннадия Гольштейна.

Его импровизации можно найти на грампластинках разных лет, начиная с 1959 года, но по этой мозаике разрозненных записей невозможно выстроить стройный образ властителя дум нескольких поколений. Его джазовый авторитет несопоставим с материальными свидетельствами его заслуг в джазе — пластинками, магнитофонными кассетами, телеинтервью. Главный джазовый альбом Гольштейна "Время пришло" был выпущен как раз тогда, когда маэстро уже перестал появляться на джазовой сцене. Его ученики (а среди них — Игорь Бутман, Николай Поправко, Игорь Тимофеев, Дмитрий Баевский. Евгений Стригалев) давно освоились на отечественных и зарубежных сценах, но среди них нет ни одного, о котором можно было бы сказать, что он пойдет далее своего учителя. Куда более связной оказалась его другая творческая биография — руководителя камерного ансамбля "Pro Anima", сумевшего вдохнуть жизнь в столь далекую от нас музыку позднего средневековья и Возрождения.

Его имя упорно обходила вниманием официальная критика: в толстенном сборнике статей "Советский джаз", вышедшем в свет уже в разгар перестройки (1987), двадцать шесть его сверстников удостоены персональных эссе — для него же там места не нашлось. Первый музыковедческий очерк о Геннадии Гольштейне был перепечатан из ленинградского "Квадрата" столичным журналом "Джаз" в 1989 году, когда музыкант уже целое десятилетие находился в мире иных гармоний — Гийома Дюфаи, Жоскена де Пре и Чезаре Борго.

Тем более сенсационным для всех питерских любителей джаза явилось возвращение Геннадия Гольштейна на джазовую сцену спустя столько лет. И не только возвращение, но и выпуск компакт-диска с оригинальной музыкой. Последней каплей явился инструмент в руках маэстро: свой легендарный альт-саксофон, давший ему некогда почетное прозвище Чарли, он сменил на кларнет. Впервые после долгого перерыва Гольштейн выступил на сцене Филармонии джазовой музыки в ноябре 1997 года на юбилее своего старого друга и коллеги еще по ансамблю Вайнштейна барабанщика Станислава Стрельцова. Вместе с юбиляром и известным питерским пианистом Владимиром Лыткиным он сыграл несколько своих тем с нового компакт-диска. Зрители, большую часть которых составляли люди старшего поколения, были потрясены и одновременно растроганы. Музыка буквально окунула их в детство.

Как же возник этот диск, что послужило толчком к его появлению? Лучше Геннадия Гольштейна об этом не расскажет никто, поэтому слово ему самому:

"В одной из прекрасных песен Джорджа Гершвина есть удивительные слова "...время чудес еще не кончилось...", смысл и яркий образ которых я сразу оценил еще давно. Чудом была и есть любовь к музыке, посланная мне Богом через родителей. Чудом было существование рядом звуков и мелодий Рэя Нобла, Бенни Гудмена, Армстронга, Эллингтона, Томми Дорси, Чарли Паркера и многих других музыкантов. Чудом был океан старинной музыки, открывшийся мне уже в зрелые годы, что в свою очередь позволило оценить великое и в музыке современной. Чудом было и появление рядом друзей, открывших мне глаза на многое из происходящего вокруг. Но чем бы и как бы удачно или нет я ни занимался — то, что я слушал в детстве, оставило неизгладимое впечатление и существует рядом со мной всю мою жизнь.

Пластинки, которые еще до войны собирал отец и которые я услышал в шесть лет, вернувшись с мамой из эвакуации в Москву, вызывали бурный и тихий восторг, граничащий с экзальтацией. Конечно, там было и много "дичи", "шлаков" Но!.. Какие это были волшебные звуки —"Lullaby Of Leaves", "Star Dust", "By А Waterfall", "Please", "Anything Goes", "June In January"...

О! Это были прекрасные оркестры Рэя Нобла, Генри Холла, Эмброуз, Поля Уайтмена, Джека Хилтона!.. А братья Миллс!.. Слава Богу, что их имена были на этикетках!

Особое удивление вызывали у меня таинственные, скрывающиеся во мраке неизвестности фигуры людей, сочинивших эти мелодии... Кто это?! Как они могли сочинить такое?!

Так вот! Чудо случилось со мной два года назад, когда в Латвии, ка таясь меж зеленых холмов на велосипеде, я сочинил две мелодии в стиле моих 78-оборотных детских радостей! После деформаций Орнетта Колмена и средневековой музыки это было очень странно!

По приезде в Петербург я поделился своими восторгами с друзьями. Реакция была разной. Жорж Фридман и Давид Голощекин разделили мои неуверенные восторги полностью. Тима Кухолев (мой друг юности, пламенный музыкант с тонким вкусом) с сомнением покачав головой, сказал: "...Ну-ну... Ты нашел себе веселое занятие — катаешься на велосипеде, насвистываешь мелодии!.." Родион Гудзенко (художник) точно заметил: "О! Это звуки того времени, когда Они еще думали, что все хорошо кончится!.."

Как бы то ни было, но все были "инфицированы", и через некоторое время "болезнь" вырвалась наружу. Тима Кухолев, в гололед, упал на улице и сломал ногу. В больнице, когда я его навестил, он с горящими, как у волка, глазами сообщил мне задыхающимся голосом: "Слушай!.. Они толпятся у меня в голове... Они не дают мне спать!" Он имел в виду мелодии и маниакально их сочинял. Примерно то же испытывали Жорж и я.

Чтобы как то зарегистрировать наших "старых детей", я стал искать возможность записать это "безумие". Но где?! Студии заламывали жуткие деньги за час записи, а времени нам надо было много. И тут "... вороне Бог послал кусочек сыра!.." Обнаружился наш знакомый юности — любезнейший Алик Петренко. Дома у него была аппаратура и, главное, — прекрасное пианино "Циммерман" с камерным звуком. У одного из своих студентов (Николая Серебрякова) я попросил кпарнет и после 40-летней паузы извлек первые звуки.

Мне опять повезло... На кларнете был удивительный деревянный мундштук "Pomaricco" черного дерева — звук лился, как тихий и чистый ручей... На ловца бежал и зверь!.. Ведь для такой музыки нужен был особый пианист, тонко чувствующий стиль, свинг, юмор... Однажды на посадке деревьев в честь и в память наших умерших друзей-музыкантов как всегда был небольшой концерт. И я услышал, как один из пианистов (Владимир Лыткин) очень лаконично, скромно и красиво сыграл прекрасную балладу Дюка Эллингтона "Sophisticated Lady". "Это он!" — подумал я и, бросившись к нему, сообщил о своей, казавшейся мне тогда утопической, затее. Он был очень удивлен моим "фрейдистским кульбитом" в детство, но с радостью согласился участвовать в записи.

Вспомнились и Гриша Локшин, и Стас Стрельцов, старые знакомые и хорошие барабанщики. Свинг у них был отличный. Первая же запись нас изумила. По звучанию она очень напоминала записи 30-х — 40-х годов, без всяких эффектов реверберации и изощрений. Это было живое звучание и естественный баланс инструментов. Целых два года, по мере того, как созревали мелодии, мы собирались у Алика Петренко и записывали их в его "волшебной комнате". Все они посвящены нашим близким и друзьям, разделявшим с нами эти "далекие радости". Мы же, со своей стороны, сделали то, что любили и любим, а значит, старались сделать это как можно лучше. Надеемся, что эта музыка даст возможность слушателям разделить с нами те восторги, которые мы испытывали во время сочинения и записи этих, как я говорю, "приятных приложений" к американским сокровищам".

Представление нового диска Геннадия Гольштейна также состоялось на сцене Филармонии джазовой музыки, но уже одновременно с празднованием юбилея самого автора 25 января 1998 года. Были сыграны не только все мелодии с компакт-диска ( а он включает в себя 22 трека), но и темы, не вошедшие в него. Возможно, они найдут свое место на втором диске, материал для которого у Геннадия Львовича уже готов. Он будет отличаться от "дебютного" участием еще одного инструмента. Вибрафон Давида Голощекина органично вписался в музыку Геннадия Гольштейна, напоминая любителям классики джаза об альянсе Бенни Гудмена — Лайонела Хэмптона.

Но даже на этом сюрпризы не кончаются. На несколько мелодий были написаны английские тексты, и далее они продолжат свое существование уже в качестве песен. Автор стихов Нонна Суханова, которая пела когда-то все в том же оркестре Иосифа Вайнштейна. И это дало себя знать в том, что стихи, которые имеют поистине джазовую ритмику, идеально слились с музыкой, придав ей еще большую прелесть.

Юбилей закончился замечательно. На сцену вышли почти все ученики Геннадия Гольштейна (все, кто смог прийти и приехать), и получился ансамбль из двадцати саксофонов. Несколько стандартов, сыгранные таким составом, доставили настоящее удовольствие как юбиляру, так и зрителям.

Теперь остается ждать новых известий, концертов и записей Геннадия Гольштейна. Похоже, что он уверенно пошел на новый круг своей джазовой биографии.

Наталья СИДЕЛЬНИКОВА, Фото Александра КЛИМОВА (на фото Владимир ЛЫТКИН, Г. ГОЛЬШТЕЙН, Станислав СТРЕЛЬЦОВ)

1998