Владимир Данилин - Свинговать на аккордеоне непросто
22.07.2000
Аккордеонистов в джазе — раз, два и обчелся. В нашей стране их, в общем-то, два (я имею в виду тех, кто известен широкой публике): в новой импровизационной музыке — петербургская аккордеонистка Эвелина Петрова, а в традиционном джазе — Владимир Данилин из подмосковных Люберец. Мы беседуем с ним в московском клубе, где он регулярно играет — раньше клуб назывался "Birdland", теперь, вот только что, сменил название — "Авантаж".
Прежде чем мне удается задать Владимиру Данилину первый вопрос, он начинает говорить сам — и, предвосхитив меня, как раз об альбоме "Once I Loved" (Boheme Music, 1999), получившем в мае премию Московской ассоциации джазовых журналистов "Джаз'Ухо-99" в номинации "Альбом года". Этот альбом, спродюсированный бас-гитаристом Алексом Ростоцким, успел быть отмеченным и еще один раз — за эту запись звукорежиссер Ольга Мошкова получила первую российскую награду для студентов-звукорежиссеров, премию имени Виктора Бабушкина (создателя современной школы звукозаписи в СССР). Это — первый альбом Данилина как солиста за всю его карьеру, продолжающуюся ни много ни мало сорок лет! На альбоме Данилин и Ростоцкий играют в двух разных составах: в трио с гитаристом Алексеем Кузнецовым и в квартете с клавишником Яковом Окунем и барабанщиком Эдуардом Зизаком.
— Поверить не могу, что этот альбом получает такие отклики. Ну как так? Он ведь записан, в общем-то, на шару!
— То есть как — на шару? Разве этот проект раньше не существовал, не выступал?
— Выступало трио. Трио к тому моменту существовало уже с полгода. А вот квартетом все было сделано прямо в студии. Об этом, наверное, лучше Саша Ростоцкий сказал бы: ведь вся идея альбома, вся студийная работа — это его... У меня, во-первых, не было на тот момент опыта студийной работы. Я до того всего один раз играл в студии — кстати, в той же самой, где потом мы записывали альбом, и у того же звукорежиссера — когда в прямом эфире радио "Ракурс" я играл с "Москоу-бэндом" тромбониста Владимира Лебедева, еще с покойным Станиславом Коростелевым на барабанах. Так что удивительно, как нам удалось все так быстро сделать в этот раз — опыта, повторяю, было у меня маловато. А сложности у меня были, особенно когда записывался квартет с Яшей Окунем и Эдиком Зизаком. Аккордеон — инструмент акустический, на нем ручку громкости не выкрутишь, а при игре вместе с барабанами получалось тиховато. Приходилось напрягаться при игре, выжимать звук. Это давняя моя техническая проблема, мне уже давно пора приобретать съемник, звукосниматель для аккордеона, и тогда все мои мучения кончатся.
Ну а во-вторых, у нас не было концертов квартетом — обычно, когда ансамбль обкатает программу на концертах, альбом записывается легко. Та часть альбома, которая в трио — она была уже накатана, и записалась удачно. А те вещи, что с Яшей и Эдиком, в общем-то, впервые мы опробовали в студии. То есть мне случалось играть с Яшей Окунем и с Ростоцким в "Бердленде", раза три, но там были разные барабанщики, да и программы другие...
— Что же получается — те вещи, которые на альбоме играет квартет, не звучали на концертах ни до того, ни после?
— Фактически да.
— Но ведь на альбоме все это достаточно цельно, логично переходит одно в другое — нет ощущения, что это как бы две пластинки в одной...
— Ну, это заслуга Ростоцкого, как продюсера, и звукорежиссера. Он ведь опытный в этом плане человек, Ростоцкий-то. Он выдержал общую звуковую картину. Мое-то дело там было — достойно сыграть. Что на моем аккордеоне, который далеко не совершенен, довольно-таки сложно. Это уже материальная часть, которая, увы... Давно уже пора купить приличный инструмент.
— А насколько это дорого?
— Я вот говорил с одним мастером по аккордеонам — на Западе прекрасный инструмент можно купить за четыре тысячи долларов. Но главное — поставить в него звукосниматели! Их бывает от двух до пяти штук, но самое главное— они ставятся с обеих сторон инструмента. Я ведь сейчас играю фактически с отрубленной левой рукой. Такой однорукий бандит. Не могу толком никакого вступления сыграть, потому что мне на концертах микрофон ставят сюда (показывает на правую сторону аккордеона), и партии левой руки не слышно. Ну не играют так уважающие себя аккордеонисты! Мне сейчас привезли видеозаписи, на которых я впервые увидел своего кумира, лучшего джазового аккордеониста Арта Ван Дамма. Он теперь уже давно не выступает, ему в этом году будет 80, он живет в Аризоне... Есть еще такой джазовый аккордеонист — Фрэнк Марокко. На видео видно, что у всех у них нет никаких микрофонов, а просто снизу из аккордеона торчит кабель, какиз электрогитары — сделан там такой же разъем... И прекрасный звук, и левую руку слышно.
— На каком инструменте вы сейчас играете?
— Обычный Weltmeister производства бывшей ГДР. Я его купил, когда... А вот как раз когда играл на "Ракурсе" с Лебедевым. Тогда я его как раз первый раз попробовал, и прямо во время эфира у него стали западать две клавиши! Ну никогда — ни до, ни после — с ним такого не было. Я поехал к мастеру, он посмотрел — и ничего особенного не нашел... И больше никогда они не западали.
Я этот инструмент купил фактически новым, на нем не играли, но он дома у кого-то пролежал года три или четыре. Кстати, когда я еще в 60-е и 70-е играл на аккордеоне, до фортепиано, у меня был точно такой же. По тем временам он стоил 807 рублей — довольно приличные деньги, если учесть, что оклад инженера был 120 рублей, хорошего инженера — 130... Но тогда мне помогли родители, да и сам я работал, приносил деньги. Тот аккордеон мне долго послужил, я на нем прилично поиграл, прилично. И потом, когда перескочил на фортепиано, я его просто продал — с глаз долой, из сердца вон. Чтобы не смотреть на него, не соблазняться.
— Кстати, насчет фортепиано. Есть такое мнение, высказанное, кажется, Алексеем Кузнецовым: Данилин бросил фортепиано и вернулся к аккордеону, потому что пианистов много, а аккордеонистов — мало.
— В принципе так оно и есть. Но я не потому бросил фоно, что испугался большой конкуренции — мол, пропаду без работы. Просто старая любовь к аккордеону во мне сидела, пока я его не трогал, а когда Саша Ростоцкий в 94-м пригласил меня записать на аккордеоне одну балладу, я инструмент опять к себе прижал, и... Я ведь джаз начинал играть именно на аккордеоне, главные годы, так сказать, познания прошли с ним — когда я по шесть, по восемь часов сидел с магнитофоном, снимал чьи-то ходильники. Все только на аккордеоне! Меня и знали в Москве как аккордеониста. В 70-е годы я работал с квартетом в гостинице "Минск". Мне потом рассказывали, что многие известные тогда аккордеонисты ходили в тот ресторан послушать: правда, что ли, появился какой-то парень молодой, который на аккордеоне играет джаз? Они уже были люди солидные, их знали, подходить к какому-то пацану знакомиться — неловко, они сядут, кирнут, послушают и уходят. Тогда я о фоно никакого представления не имел. Там на сцене стояло пианино — ну, я на него смотрел как на какой-то ящик, никогда его не касался. К нам иногда заходил Леонид Чижик, садился за это пианино и играл с нами, а я так на аккордеоне и продолжал. А потом, когда я перешел на фоно, началась совсем другая песня. Пришлось в полном смысле слова догонять: по аккордеону-то я учился в училище, а фортепиано осваивал сам. Получалось, что я от других пианистов отстал, и не на год, не на пять лет и даже не на десять.
Кстати, первым пианистом, которого я услышал, был Витя Прудовский, он теперь живет в Вашингтоне. Я уже жил тогда в Люберцах (вырос-то я в Домодедово), и местные ребята-энтузиасты устроили у нас — не в самих Люберцах,а в поселке Силикатный — небольшой джазовый фестиваль. Играл там, помню, Герман Лукьянов и вот Витя Прудовский, а мы, местный ансамбль, который на танцах работал, играли в фойе между отделениями. Я на аккордеоне тогда играл. Витя слушал-слушал, подошел, познакомились, я записал его телефон — с этого началось мое вхождение в джазовые круги.Потом Миша Звездинский мне устроил халтуру с трубачом Андреем Товмасяном. Причем поначалу мне с Товмасяном играть не доверили, играл — у нас в Люберцах на танцверанде — другой аккордеонист. Я тогда еще "фирму" не играл, не снимал с пластинок, хотя как-то уже импровизировал...
— В какие годы это было?
— Начинал я в 60-м, 59-м... Еще в Домодедово играл на танцах, а мне лет тринадцать тогда было. В школе, помню, за это по комсомольской линии все выговоры давали. А в 15 переехал в Люберцы — это, значит, 61-й. Тогда я и Арта Ван Дамма впервые услышал. Поиграл немного с московскими музыкантами, а потом стал работать с Товмасяном — сначала на халтурах. Потом отношение стало посерьезней — когда я понял, что это за омут такой — джаз. Хотя и на танцах московские ребята играли будь здоров.
— Что за репертуар был тогда на танцах?
— Хиты, конечно — и западные, и наши. От "Очи Черные" до "I Can't Give You Anything But Love".
— А ведь многие советские хиты у вас в репертуаре так и остались. На альбоме есть "Три года ты мне снилась" Никиты Богословского...
— ...а я ведь сейчас только что играл на 75-летии Андрея Эшпая в зале "Россия" три его пьесы в джазовой аранжировке!
— Специально аранжировки к дате делали?
— Да нет, это давняя история. Когда я еще учился в Царицынском музыкальном училище на эстрадно-джазовом отделении (это — первая половина 60-х), у нас там был училищный бэнд, и я с ним выступал на каком-то джазовом фестивале в Москве. И там я сыграл в трио (барабаны, контрабас и аккордеон) пьесу Эшпая "А снег идет" — мы ее сделали чуть ли не на сцене, договорились буквально "на губах". И вот теперь я сыграл в честь Эшпая "А снег идет"! И мы ее и в трио с Ростоцким и Кузнецовым стали играть.
У него песни потрясающие. Я не знаток его симфонической музыки, но песни замечательные. И сам какой — ему 75 лет, а он... Я ему звонил на День Победы, поздравлял, и он мне сказал, что Победу встретил где-то под Берлином. Человек прошел очень серьезные испытания. А какие песни пишет! Таких песен теперь уже не пишут и не напишут никогда.
— А Никита Богословский слышал вашу версию "Три года ты мне снилась"?
— Да, конечно. В прошлом году я ездил в Анапу на "Киношок", там каждый год есть "композитор года", и в прошлом году это и был Богословский. Я вот тут Эшпаем восхищался — что уж тогда говорить о Богословском, которому за 80, а из него брызжут анекдоты, энергии столько... Память фантастическая, юмор, мгновенная реакция.
"Киношок" каждый год заканчивается двумя концертами, первый из которых — песни того композитора, который на этот год приглашен. Играли мы, а пели актеры. Богословскому понравилось, был там после концерта банкетик, на котором он блистал остроумием.
— Нет желания сделать альбом целиком из советской песенной классики в джазовых аранжировках?
— (смеется) Идей много, желание есть, но так как предложения писать компакты каждый день не сыплются... Мы планируем новый альбом, но, скорее всего, это будет соединение нескольких идей, нескольких музыкальных пластов. Хочется, например, что-то с симфоджазом сыграть, но тут свои осложнения, опять-таки в материальном плане. Но в этом во всем больше Саша (Ростоцкий — КВ) разбирается. Я-то больше, так сказать, игрун.
— У вас роли четко разделены.
— Да не роли, а как бы это сказать... Получается это у него. Он знает, как продюсировать. А я... Если я стану этим заниматься, я даже не знаю — ну, выйду на улицу и стану кричать: ребята, кто там компакт поможет выпустить? (смеется)
— Вы играете самый разный материал — стандарты, отечественные песни... А есть ли у вас собственная музыка?
— Ну, есть немного... Какие-то были темы, но я никогда особо не композиторствовал, а просто сочинял что-то в духе той музыки, которая мне нравится. Но я не композитор. Меня вообще очень смешит, когда выходит вокалист с гитарой, и его объявляют: певец, поэт, композитор... Есть одна пьеса более экспериментального характера, гармонически довольно далекая от того, что я обычно играю — ее напечатал Юрий Чугунов в своем нотном сборнике. Но это все я писал тогда, когда был пианистом.
— Когда в Москву приезжают западные джазмены, вы часто играете с ними джемы. Как они реагируют на такой необычный инструмент?
— (смеется) Когда Валера Пономарев привозил Бенни Голсона три года назад, я за сценой что-то им поиграл, и Бенни сказал: пусть этот парень с нами сыграет. Я вышел и одну вещь с ними сыграл, и Бенни после моего соло подошел, пальцем аккордеон тронул и руку отдернул: вроде как обжегся. Лет тридцать мне бы кто сказал, что я буду с Голсоном играть — да я бы рухнул на месте.
А когда был джем-сешн с Уинтоном Марсалисом, в начале джема я играл с биг-бэндом Игоря Бутмана, и так мне было неудобно — играл стоя, микрофон какой-то трамвайный, никак не мог я под себя его приладить. Я думаю — лажа! А рядом стоит Марсалис, он с бэндом играл... А потом начался джем, я сел, микрофончик наконец приладил, и понеслось — обнимались мы потом с марсалисовцами. Еще, помню, в клуб "Ностальжи" приходил Эдди Гомес, а мы играли программу советской песенной классики, у меня там мало было соло. Я стал соло играть — смотрю, Гомес заинтересовался, повернулся, отложил вилку. Я ему показываю — ну нету игры никакой, разе это игра? Он подошел потом и говорит — "лучший в мире". Я говорю ему: ну, а Арт Ван Дамм? Тони Гумино? Фрэнк Марокко? Он говорит — "ну, один из лучших"! (смеется).
— Вы же, насколько я знаю, переписывались с Ван Даммом?
— Да, было такое. Сюда приезжал Бен Салзано, такой саксофонист-любитель — он в свое время стажировался здесь в МГУ на филфаке и любительски играл на саксофоне так, как у нас вообще никто не играл. Он приходил еще во "Времена года", когда я там работал с Товмасяном. А два года назад он сюда опять приехал, остановился у пианиста Вагифа Садыхова, и Вагиф мне позвонил — организуй, мол, Бену какую-нибудь культурную программу, а то я работаю сегодня... Я повез его в "Крiзисъ жанра", тогда мы там каждое воскресенье играли — Стас Григорьев на саксофоне, Боря Савельев на барабанах, Виталий Соломонов на контрабасе и я. Бен послушал и говорит мне: аккордеон! Ты в Нью-Йорке, без дураков, имел бы работу. Приятно! Как раз он меня и связал с Ван Даммом. Я дал ему пленку свою. Он через нью-йоркских музыкантов нашел в Аризоне Ван Дамма, тот уже не играет давно. Прислал Бен мне открытку: я его нашел. И через несколько месяцев я получаю от Ван Дамма его пластинку и письмо: мол, послушал, очень понравилось... Старый уже человек, ему в этом году 80. Вот и вся переписка.
Нас, аккордеонистов, конечно, мало. Очень мало. Имеющееся количество джазовых аккордеонистов тонет в океане саксофонистов, пианистов и трубачей. Может, поэтому и интерес — потому что инструмент редкий. Может, играй я на фоно и дальше, такого интереса бы не было. Но ведь на гармошке очень сложно играть. Очень это непростой инструмент. Когда я себя более или менее почувствовал пианистом — я чувствовал гораздо большую свободу в игре. А здесь... Здесь тяжело.
— В чем же сложность?
— Ну, во-первых, сложность чисто материальная, из-за самого инструмента — вернее, из-за того, что у меня на нем нет съемников. Отсутствует левая рука фактически. Бас не сыграть, а значит — сольные каденции или вступления толком не сыграешь... Но это не главное. Это все решается, и это пора решать, чтобы не связываться с микрофонами и т.д. А то вон при записи альбома я играл каденцию в балладе и стукнулся о микрофон (смеется). Ну, думаю, все пропало! Нет, потом на компьютере как-то вырезали это стук...
Свинговать на аккордеоне непросто, вот в чем дело. И потом, он — тихий инструмент (отсюда и все сложности с озвучкой). Вот я поэтому так и надеюсь на новый инструмент, на съемники — потому что новый инструмент принесет второе дыхание в игре, не надо будет рвать гармошку, выжимать громкость — достаточно будет ручку повернуть. В это пока все и упирается...
В самом конце зимы архангельский Фонд развития джаза совместно с Поморской филармонией сделали подарок всем северным любителям самой горячей музыки в мире: концерт патриарха российского джаза, мультиинструменталиста, умеющего совладать на сцене, ...
Может быть в Москве "Маримба плюс" - и достаточно известный коллектив. Тем более ему уже 5 лет, и второй диск вышел в феврале этого года. Но я с этим секстетом познакомилась лишь на 1-м Московском джазовом фестивале "ВСЕ ЗВЕЗДЫ ДЖАЗА" Анатолия ...
30 лет собственному ансамблю и 10 лет руководимой им Филармонии джазовой музыки в С.-Петербурге - две достойные даты. Сразу после мероприятий, посвященных им, Давид Семенович отправился на гастроли в Новосибирск, где и состоялся этот разговор. "Я ...
Крайне талантливый и разносторонний джазовый музыкант,вибрафонист Майк Мэйниэри профессионально играетна вибрафоне с 14 лет. Тогда он гастролировал вместе с ПоломУайтмэном в составе джаз-трио "2 короля и королева". С 1956 по 1963 гг. Майк играл в ...
Мой принцип в джазировании — как можно меньше репетиций. Конечно, мэйнстрим предусматривает определенные каноны, которые мы не нарушаем. Но репетиции я делаю только для того, чтобы познакомиться с новым музыкальным материалом. Я хочу, чтобы мои ...
Когда-то давно я слышал разговор о том, что аккордеон изобрел армянин, и что на аккордеоне лучше всех в мире играют тоже, естественно, армяне. Будучи человеком скептического характера, я тогда поднял на смех рассказчика, но на всякий случай порылся ...
Чешский проект Autopilote был создан в 2003 году, когда барабанщик и экспериментатор в области электро-саунда Павел Файт (Pavel Fajt), зарекомендовавший себя в совместных проектах с такими новоджазовыми гуру, как Ива Биттова, Фред Фрит, Крис ...
С 10 по 20 ноября в Москве прошёл XI Международный виолончельный фестиваль VIVACELLO. Его концерты вошли в программу Года музыки Великобритании и России 2019, чем объясняется приезд целого ряда ярких английских исполнителей и композиторов разных ...
Аркадий Шилклопер — московский валторнист, играющий джаз и прочую импровизационную музыку. Поскольку у него консерваторское образование и немалая академическая практика (например, в оркестре Большого театра), считает себя универсальным ...
65-летний сеньор Салуцци — носитель лаконичной мудрости. И в музыке, и в разговоре. Иногда он играет (говорит) прямо-таки с алгебраической строгостью. Порой он говорит (играет) так, будто расшифровывает универсальный смысл Вселенной. В Риге трио ...
Геннадий Лаврентьев – уникальный музыкант и композитор, чувствующий и понимающий музыку на какой-то невероятной глубине. Он – настоящая «изюминка» любого из коллективов, с которыми сотрудничает. А коллективов этих, как выяснилось, на удивление ...
Любой почитатель этнической музыки, посещающий концерты в Москве (да и не только), наверняка не раз слышал замечательную игру этого музыканта в разнообразных составах. Дмитрий Игнатов – талантливый мультиинструменталист и композитор. С 1998 года ...