Спасибо друзьям с философского, которые поделились такой вот карикатурой и подкинули тем самым идею сделать об этом статью. Надпись гласит: «Музыка дегенератов». По заказу Государственного совета. Доктор Ганс Северус Циглер«.
В поисках информации об этом рисунке, я наткнулся на статью австралийского музыковеда Ширли Эпхорп (Shirley Apthorp). Вот, что она пишет об этом в своей статье «Musicians who kept it quiet during World War II».
«
For Dumling, who had been increasingly interested in the question of music and exile since writing his thesis on the composer Arnold Schoenberg, the reconstruction of the Dusseldorf exhibition was a process of discovery. The poster advertising the exhibition had a caricature of a black man, more monkey than human, playing saxophone and wearing a rosette with the Star of David. Curator Hans Severus Ziegler was attempting to pack a number of ill-matched ideas into one graphic message. «Degenerate» music was black, was Jewish, was grotesque, was modern; in fact, it was anything of which the Party disapproved. «It was absolutely reactionary,» explains Dumling. «Hans Severus Ziegler was not a musicologist. He specialised in literature. But he was a fan of Wagner, and a great admirer of Hitler«.
Вольный перевод:
«Для Альбрехта Дамблинга (немецкий музыковед) реконструкция Дюссельдорфской выставки стала процессом открытий. На постере с рекламой выставки был карикатурно изображен похожий на обезьяну чернокожий саксофонист со звездой Давида на розетке . Куратор выставки Циглер попытался вложить в этот постер сразу несколько плохо совместимых друг с другом смыслов. «Дегенеративная» музыка была представлена одновременно черной, еврейской, гротесковой, модерновой, т.е. вбирала в себя все то, что не одобрялось партией. По словам Дамлинга, это был реакционный плакат. Циглер не был музыковедом, но он был литератором и при этом фанатом Вагнера и Гитлера».
Что тут добавить?! Именно этот агит-материал в 30-40-е годы в гитлеровской Германии наклеивали на заведения, где исполнялся джаз. Известно также, что многие кабаре и молодые джаз-клубы впоследствии показательно сжигались, а музыкантов частенько ставили к стене или отправляли на «перевоспитание».
Когда мне посчастливилось посетить Гаагу, один старый джентльмен (продавец виниловых пластинок) рассказал, что его отец, который когда-то играл на тромбоне, в том числе в труппе небезызвестного Сиднея Беше ((Sidney Bechet) тот гастролировал по Европе в 20-е г.), был одним из таких музыкантов.
Джазмэнов схватили во время «облавы» на клуб, название которого не помнил даже сам хозяин истории. Когда их вели на расстрел (это была далеко не первая провинность) всей кучей, то в ответ на неотвратимый ужас смерти, духовая секция заиграли веселый новоорлеанский джаз. Кто-то даже пританцовывал. Они не убирали инструментов от губ вплоть до конца. Когда солдаты спустили курок, то звук выстрелов утонул в музыке.
Помимо прочих, вспоминается и история Джанго Рейнхарда (Django Reinhardt), который в те далекие годы жил в оккупированном Париже. Каждый его концерт рассматривался сопротивлением как вызов режиму. Джанго, его брат Джозеф и скрипач Стефан Граппелли (Stephane Grappelli) снискали немалое уважение и симпатию, в том числе и у немцев, которые были неравнодушны к искусству. Несколько высокопоставленных офицеров даже настоятельно предложили ансамблю Джанго перебраться в Германию, сначала для гастролей, а потом и для жизни. В ту же ночь, посовещавшись между собой, музыканты разбежались кто-куда и были объявлены в розыск. Мысль играть в сердце Третьего Рейха была для них отвратительна. Чтобы вернуться домой, Джанго пришлось ждать окончания войны. Эти несколько лет скитаний, которые подкосили его здоровье, в конем итоге, и стали причиной его смерти.
Позже президент США Гарри Трумэн (Harry Truman) не раз высказывался о том, что именно джаз стал главным противником немецкой пропаганды в сфере искусства. «Подлинная свобода джаза вдохновляла людей на сопротивление».
Лично мне бы хотелось, чтобы об этом не забывали.
Виктор Радзиевский мл
(1jazz.ru)
получить rss-ленту
