Сегодня мы знакомимся с музыкантом относительно молодым — ему в этом году исполняется 32 — но уже хорошо известным и даже, в некотором смысле, модным. Он — из числа молодых саксофонистов, пришедших на широкую джазовую сцену в начале 90-х и в значительной степени составивших собой джазовое поколение 90-х. Причем — в этом его своеобразие — он не американского, а пуэрториканского происхождения и, соответственно, вносит в свою игру много элементов музыки своей родной страны. И еще одно очень положительное его качество: в отличие от столь многих музыкантов своего поколения, он умеет играть не только громко и напористо, не только быть все время в состоянии неконтролируемой музыкальной истерики. Он весьма тонок, изобретателен и изыскан в своей игре. Иначе бы его не приглашали для записи такие звезды, как Артуро Сандоваль, Рой Харгроув, "Мингус биг-бэнд", Том Харрел, Рой Хэйнз, Кенни Баррон... Короче говоря, это — саксофонист Давид Санчес. Именно Давид — так он сам произносит свое имя...
Мы беседуем с саксофонистом Давидом Санчесом в одном из автофургонов, в которых оборудованы артистические комнаты для участников фестиваля Лайонела Хэмптона в Москоу, Айдахо. Автофургоны установлены на поле крытого стадиона, где проходит фестиваль, позади огромной разборной сцены. По ту сторону сцены — трибуны, на которых собралось почти восемь тысяч зрителей. Идет концерт, и временами в салон фургона доносится рев толпы, приветствующей выступающих на одной сцене со звездами юных музыкантов — победителей конкурсной части фестиваля.
Давид только что отыграл получасовый сет в дуэте с другим выдающимся саксофонистом — россиянином Игорем Бутманом. Настроение у пуэрториканского музыканта отличное, он все время улыбается, говорит быстро, глотая слова — хотя он и живет в Нью-Йорке с двадцатилетнего возраста, в его английском все еще чувствуется очень заметный акцент, да и говорит он очень своеобразно, пересыпая речь характерными жаргонизмами уличного нью-йоркского языка (я попытался отчасти передать особенности его речи в русском переводе).
— Привет, меня зовут Давид Санчес, я вырос в Гуайнабо, Пуэрто-Рико, ты знаешь, потом я переехал в Нью-Йорк. Я учился в Нью-Джерси в университете Ратгерс, играл с такими людьми, как Эдди Палмиери, Пакито д'Ривера, Клаудио (Родити — ред.) еще в очень молодом возрасте — на латинской сцене. Потом я поступил в оркестр Диззи Гиллеспи — это было в 1991 году. Там я был до 93-го, ты знаешь. С тех пор я играл с такими людьми, мне повезло с ними играть, с такими, как Кенни Баррон, Рой Хэйнс, Маккой Тайнер, Элвин Джонс... это классный опыт. Я уже десять, на самом деле — одиннадцать лет в Нью-Йорке живу, на самом-то деле.
— Ты говоришь, что начинал на латинской сцене. Эта музыкальная культура все еще оказывает на тебя влияние?
— Определенно, определенно, конечно! Я ведь, ты знаешь, начинал как перкуссионист. Я на конго играл раньше, чем в школу пошел — и на пять лет раньше, чем взял в руки дудку. И это оказало большое влияние на множество вещей, которые я сейчас делаю — в музыке, ты знаешь, в сочинении, в моей игре, так что это очень сильное влияние до сих пор оказывает.
— Какую свою запись ты считаешь лучшей?
— Какую запись? Ты имеешь в виду, собственную или с кем-то?
— И то, и другое.
— Ну-у... Вот это я даже не знаю, потому что их так много... С моими собственными, где я лидер, проще — их всего четыре. Пятая еще только выйдет... в августе. Или в июле, одно из двух. Что касается моих собственных, то тут знаешь как — последний всегда лучший. На последнем я играю в необычном для себя стиле, у меня там секстет, есть моя собственная музыка, все, в общем, на очень высоком уровне. Я очень люблю предыдущую, "Обсесьон" (Давид произносит название своего альбома 1998 г. "Obsession" явно по-испански — ред.), которая в прошлом году быланоминирована на "Грэмми". Она другая — в более классическом таком латин-джазовом стиле, с джазовыми аранжировками, я там сотрудничал с деревянными духовыми, со струнным квартетом... А новый альбом, который выйдет, он другой — я там иду ближе, понимаешь, кджазу, и в то же время там много всяких сложных ритмических вещей, сложных метров, полиритмов. Там у меня одну вещь играет Бранфорд, Бранфорд Марсалис, понимаешь.. Так что для меня эта запись лучшая. И потом, я очень люблю массу своих записей с кем-то. Вот например, альбом с Роем Хэйнсом — "Praise", который полтора года назад мы записали. Это великая запись, и есть еще одна великая запись, она только что вышла, альбом Кенни Баррона (он называется "Spirit Song") — там на гитаре Рассел Малоун, и Эдди Хендерсон на трубе, Билли Харт на барабанах, кто там еще был... Руфус Рейд на басу, ты знаешь... вот это классная запись получилась.
— Расскажи поподробнее о том альбоме, который должен выйти.
— Там, в основном, моя постоянная группа играет. Я там почти всю музыку написал. Все вещи там очень пуэрториканские и в то же время такие, понимаешь, на джаз ориентированные. Это для меня очень совершенная запись, я там хотел, чтобы были слышны все краски, все ритмы... они так прямо в лицо тебе летят... это получается джаз, но ты, в то же время, сам себе говоришь: мужик, это же не совсем джаз, что за дела? Я хотел добиться баланса между этими двумя музыкальными мирами. Там масса фольклорных дел, понимаешь? И в то же время там слышно влияние Орнетта Коулмена, Колтрейна... и джазового мэйнстрима... Все это сразу слышно, одновременно...
— Кто твои любимые саксофонисты?
— Не обязательно тенористы? Потому что я и альтистов слушаю, и вообще...
— Конечно — назови всех, кого хочешь.
— Ну, конечно, Чарли Паркер. Потом — Сонни Роллинз, который — мой идол на тенор-саксофоне. Декстер Гордон. Джон Колтрейн. Бен Уэбстер. Это те, кто на меня оказали влияние — я имею в виду, на мою игру. Это те, от которых я что-то брал, понимаешь? Но, опять-таки, еще есть столько таких...которые не так впрямую действовали, понимаешь? Вот я могу назвать Коулмена Хокинса. Потому что Коулмен Хокинс — тот источник, из которого вышел Сонни Роллинз, а я учился у него. Или вот, скажем, Клиффорд Джордан. Ты знаешь, он великий саксофонист, просто люди про него не говорят так много, как он того заслуживает. Да, но главное влияние — это те, кого я перед этим назвал.
— Что ты планируешь на ближайшие месяцы? Много ли ты гастролируешь?
— Да, я был на гастролях перед тем, как сюда приехал (интервью состоялось в конце февраля на фестивале Лайонела Хэмптона — ред.) — я много играл с моей группой. Теперь, после этого фестиваля, я делаю с группой перерыв, буду работать в ансамбле Кенни Баррона. Мы начинаем на Западном побережье, проезжаем все побережье, потом едем на Восток — всю дорогу играем музыку Кенни; потом я еду опять со своими пирогами, только уже с чисто латинской программой, на гастроли в Кюрасао и вообще по латинским странам; потом — назад в Штаты, и в июне я начинаю играть целую серию концертов на канадских джазовых фестивалях, их там полно, и я буду очень занят в июне... Потом в августе полно концертов в Штатах, в сентябре я опять в Европу еду... В общем, такие планы — играю все время.
— Ну хорошо, это, так сказать, ближайшие планы... А в дальнейшем? Есть у тебя какие-то цели, которых тебе непременно хочется добиться?
— (Смеется) Конечно, есть! Ну, например, я очень хочу как-то оживить свой опыт перкуссиониста. Это ведь тоже я, тоже одна сторона меня как творческого человека, понимаешь? Я хочу писать много всякой музыки, у меня в голове есть всякие экспериментальные штуки... Я хочу смешивать музыку из Бразилии, Пуэрто-Рико, Кубы, заставлять ее звучать универсально, понимаешь — как музыку вселенной. Моя цель — не звучать прямолинейно, так вот — бум! — чисто в одном стиле. Комбинировать, на самом деле. Так, чтобы в музыке было слышно немного влияния отсюда, немного влияния оттуда, а все вместе чтобы было сугубо моим, понимаешь? И чтобы в этом была интерактивность, интуиция — то, что главным образом из джаза приходит. Это одна цель. На самом деле другая цель в чем-то попроще — продолжать записываться с людьми, перед которыми я преклоняюсь, как вот Кенни Баррон. Я хочу, чтобы у меня был как бы документ о сотрудничестве с ними, в смысле — чтобы что-то оставалось, чтобы я мог, слушая эти записи, изменять себя, свой подход к музыке, совершенствоваться, а не просто думать — вот, мол, это я играю с великим музыкантом! (смеется).
Вряд ли нужно специально представлять нашего сегодняшнего собеседника. Ян Гарбарек — попросту один из лидеров европейского джаза, а в 70-80-е годы — вероятнее всего, и вовсе единоличный лидер. И вот, благодаря содействию компании "Богема Мьюзик" и ...
От переводчика: Это интервью Саймон Саргсян из JazzBluesNews.Space взял у австрийской саксофонистки Мюриэль Гроссман в конце 2017 года. К этому времени вышел ее альбом Momentum, а Мюриэль уже работала над следующим проектом. Им стал альбом Golden ...
Это интервью было взято незадолго до смерти музыканта. Нью-йоркский трубач Кен Фрэдли (Кеn Fradley) встретился со своим кумиром на следующее утро после того, как Таррентайн участвовал в концерте памяти Милта Джексона. Стенли Тэррентайн выходит из ...
Большой неожиданностью на музыкальном рынке Польши в 2003 году стало появление очередного альбома Збигнева Намысловского, который называется незатейливо "Стандарты". Знаменитый польский саксофонист вообще редко, как исключение из правил, ...
Школа Беркли не нуждается в особом представлении. Попасть туда — мечта каждого начинающего джазовый путь музыканта. И все же у многих сложилось устойчивое мнение: нет необходимости долго учиться в бостонской школе. Вполне достаточно побывать месяца ...
Впервые с Алексеем Кругловым мы встретились на совместном выступлении. Презентовали авторскую программу – композиции Леши, его друзей и наставников, кое-что из моего… С первых же сыгранных нот стало понятно, что этот артист относится к творческому ...
Анатолий Вапиров родился в 1947 в Бердянске, Украина. На саксофоне начал играть в 13 лет. В 1971 году окончил Ленинградскую консерваторию по классу кларнета, а в 1979 — аспирантуру по классу саксофона. С 1976 по 1982 работал в Лениградской ...
Отсутствие информации о музыканте в широкой печати еще не означает его отсутствие или его несостоятельность. Армянский саксофонист Армен Уснунц яркий тому пример. Великолепный музыкант, талантливый педагог, одинаково хорошо исполняющий ...
Екатерина Рамжаева — саксофонист, композитор и преподаватель, бэнд-лидер ансамбля «Kate & Friends», а также выпускница престижнейшего музыкального колледжа США «Berklee College of Music» (Boston). Многочисленный призер и участник фестивалей ...
Игорь Бутман родился в 1961 году в Санкт-Петербурге (Ленинграде). В 11 лет начал играть на кларнете в детской музыкальной школе. В 1976 г. поступил в музыкальное училище им. Мусоргского по классу саксофона. Будучи студентом, играл в ансамбле Давида ...
Александр Островцов: Павел, страна должна знать своих героев. Расскажи, пожалуйста, о себе: где родился, как пришел к музыке, почему выбрал именно духовые? Павел Аракелян: Я родился в городе Баку. Мой отец Юрий Павлович Аракелян — музыкант, он ...
Павел Скорняков – молодой джазовый саксофонист и композитор, известный и любимый не только в России, но и далеко за ее пределами. Искренний и эмоциональный голос альт-саксофона в его руках говорит со слушателями на универсальном языке, близком ...