Александр Калиновский

Застуженный артист Рес­публики Беларусь, основной бас-гитарист государствен­ного оркестра под управле­нием Михаила Финберга, создатель джазовой группы DTS Band, замечательный, а возможно и лучший бас- гитарист Беларуси, великий любитель музыки и про­сто великолепный человек Обо всем, что касается баса и музыкального искусства вообще, он может говорить бесконечно долго. Он слов­но кактус - колет тех, кто не прошел его фэйс-контроль, и распускается для тех, кто за­служил его милость. Улыбка его добрая и привлекатель­ная, музыкальное мастерство хлещет через край и пригла­шает своими волнами в самое сердце океана его творчест­ва. Скромен до безобразия и приличен до безграничной невозможности. К сожале­нию, время съедает всякую возможность раскрыть все достоинства этого человека, но главное я не смогу опус­тить: это - виртуоз баса. Как вы уже догадались, речь идет об Александре Калиновском.

Полина Кабакова: Александр, расскажите, для начала, как вы при­шли к джазу?


Александр Калинов­ский: Вы знаете, проще бу­дет рассказать, как я пришел к бас-гитаре. В шесть лет моя бабушка отдала меня в музыкальную школу. Она, кстати, как и мой дед, была оперной певицей, работа­ла в нашем театре. Мой дед был заслуженным артистом БССР, он погиб в 1941 году. Поэтому все, что касалось музыкальных вкусов, мне прививала именно моя ба­бушка. В музыкальной шко­ле я начал учиться играть на скрипке. Потом закон­чил консерваторию тоже по классу скрипки. Но уже в то время пристрастился к бас-гитаре, и ближе к окон­чанию учебы в консерва­тории я начал потихоньку играть в джаз-клубе. Навер­ное, именно тогда я понял, что безумно люблю бас, что именно это мой инструмент. После консерватории я попал по распределению в филармонию, в джазовое трио. Потом меня забрали в армию. По возвращении, после прохождения служ­бы, я около года играл на скрипке в государственном оркестре под управлением Михаила Финберга. Потом я снова попал в филармонию к Виктору Вуячичу в состав «Тоника». Но спустя два года вернулся в оркестр Михаи­ла Финберга. Правда, уже как бас-гитарист. В общем, так я пришел к джазу, а глав­ное - к бас-гитаре. Просто однажды, в определенный момент, я понял, что это именно тот инструмент, игре на котором я и должен посвятить себя.

Вы работаете со многи­ми нашими известными поп-исполнителями. Ра­бота с артистами такого рода как-то отличается от работы с джазовыми музыкантами?


Естественно отличается, ведь приходится играть в абсолютно разных стилях и направлениях. Но мне это представляется интересным занятием. Все, что связано с музыкой, вызы­вает у меня интерес. Рань­ше я был принципиально против каких-то иных на­правлений, кроме джаза. Но это называется юношеским максимализмом. В прин­ципе, теперь для меня не имеет большого значения, в каком стиле работать. На сегодняшний день я не от­казываюсь от работы, свя­занной с «другой» музыкой. Я свободно могу работать и с поп-сценой. Возмож­но, это не приносит такого бурного воодушевления, как импровизация, но ведь и это можно назвать искусст­вом. Правда, сейчас никаких новых записей и создания новых проектов не ожида­ется. Так что, пока работаю в прежнем режиме.

В принципе, можно гово­рить о том, где работается легче - в малом составе или в оркестре. Естественно, и там и там работать интерес­но и приятно, но предпоч­тение я все же отдам мало­му составу, ибо в нем у меня больше шансов раскрыть себя как профессионала-индивидуалиста, что ли. А в оркестре индивидуальность сводиться к минимуму. Но в работе с оркестром есть и свои плюсы, например, уме­ние выделиться из большо­го коллектива, но при этом не стать выскочкой. Но и не быть при этом мальчиком для битья. Везде есть свои плюсы и минусы.

Почему распался DTS Band?

Проект распался лишь потому, что он был не вос­требован Но относительно всех остальных проектов, в которых я участвовал, он просушествовал самый длительный промежуток време­ни. Потом я решил все-таки издать записанный матери­ал. Радует то, что некоторые радиостанции брали эти записи и, что еще было бо­лее приятно, крутят их, не­смотря на то, что это - явно -неформат».

Вообще, этот проект поя­вился на свет из оркестровых стен. Это был малый состав оркестра. Само название DTS Band пришло от названия не­мецкой компьютерной фир­мы. владельцем который был человек, вызвавшийся нам помочь. Позже мы записали в Германии альбом, выступа­ли там на джаз-фестивалях и концертах. Сейчас, к сожа­лению, новых проектов не ожидается, но буду надеять­ся. что появится еще какая- нибудь новая и более долго­вечная идея. Я относительно нового оригинального кол­лектива. У прошлого вышло два альбома: DTS Jazz в 2004 году и Funkomania в 2006 году. Стиль бы я определил как фьюжн.

Расскажите, пожалуй­ста, подробней про про­ект Bass Connection.


Проект этот был создан по моей инициативе. Писал музыку и делал аранжировки лично я. Состав у нас подоб­рался профессиональный. Все ребята играли с извест­ными и не менее профессио­нальными музыкантами и исполнителями. Саша Ванькевич (басист группы «Кра­ма»), например, работал и с Верасами, и с Вуячичем, сту­дийный бас-гитарист Валера Башков работал с «Крывi" и с Алексеем Шедько, барабан­щик Саша Липницкий рабо­тал в малом составе оркестра Михаила Финберга. Это был такой оригинальный про­ект, в котором звучали три басовые гитары и ударная установка. Презентация его прошла в 2004-м году на ба­совом фестивале в Минске. Подобного коллектива нигде больше не существует. Мы иг­рали музыку довольно-таки мелодичную, композици­онно выстроенную, в стиле фьюжн. Кстати, это такой безграничный стиль, под оп­ределение которого можно подогнать много добротных музыкальных вещей.

Александр, у вас есть какой-то особый прин­цип, по которому вы вы­бираете инструмент?

Особого принципа нет. Ведь у каждой гитары свое звучание. При покупке смот­ришь именно на то, чтобы гитара соответствовала критериям твоего звучания. Обращаю внимание и на цену. Скажем, я бы не подо­шел к гитаре стоимостью $500 и ниже. За последнюю свою пяти-струнную гита­ру Music Man я отдал около двух тысяч долларов. Но это не основной показатель ка­чества. Можно купить бас и за шесть тысяч, а он не будет звучать. Поэтому я предпочитаю выбирать ин­струмент здесь, а не заказы­вать «кота в мешке». Сейчас я играю также на безладовом Fender Precision, пяти­струнном Mayones, Yamaha ВВ3000, Music Man Stingray. Кстати, очень удачный бас. В оркестре Финберга я иг­раю на KenSmith.

Что нужно знать о на­стройке бас гитары?

Смотря о какой настрой­ке идет речь. Если говорить в общем, то вначале нужно отстроить сам инструмент. Я имею в виду расстояние, на котором находятся стру­ны от грифа, его натяжение. Конечно, существуют какие- то определенные общепри­нятые правила, но, в прин­ципе, каждый отстраивает так, как лучше ему. Есть еще такой вид отстройки, как от­стройка мензуры. И третье - это непосредственно на­стройка по тюнеру или по слуху, кому как удобнее.

В Германии я посещал большое количество мага­зинов, и меня насторожило несколько вещей. Я смотрел много инструментов, при­чем дорогих, и меня удивило то, что при всем тамошнем уровне развитии всего этого дела, при всем обилии ин­струментов, в большинстве магазинов инструменты со­вершенно не отстроенные. То есть, человек, который не понимает, почему инстру­мент не звучит, так и не при­обретет гитару - инструмент просто напросто не понра­вится ему В Кёльне я вообще попросил служащего магази­на принести мне отвертку. Я сам отстроил инструмент и, кстати, тут же какой-то му­зыкант обратил на него вни­мание. Грубо говоря, струны у него были на расстоянии сантиметра от грифа, мало того, они были еще и старые. Ведь продажа гитары зависит оттого, понравится человеку инструмент или нет. Не знаю, как у нас в стране обстоят с этим дела, но в Германии не слишком положительно, на мой взгляд.

Я думаю, вам знакомы двадцать заповедей ба­систа. Одна из них гла­сит: мой или хотя бы вы­тирай насухо руки перед тем, как берешь инстру­мент в руки. Струны все еще чертовски дороги. Как это можно понять?

Полностью согласен с этой мыслью. У меня даже бзик такой - если я не по­мою руки, то никогда не возьмусь за инструмент. Эта заповедь верна. На самом деле струны чертовски дороги, и если их не беречь, они, естественно, быстрее «садятся». Особенно ужасно, когда у музыканта гриф по­крыт слоем пыли или грязи. Это, на мой взгляд, просто не допустимо. Инструмент для меня - что-то личное, и содержать его в неопрятно­сти просто кощунственно.

Бас-гитарист группы Muse сказал в одном из интервью, что все участ­ники группы имеют пра­во на импровизацию, но бас-гитарист первым же получает по рукам за свои фантазии. Вы с этим согласны?


Он абсолютно прав. Так было всегда. Бас - это инст­румент ритм-секции, а что обычно происходит, когда ритм сбивается и «скачет»? Сбиваются и «скачут» все ос­тальные музыканты. Но есть и нюансы. Все зависит от того, о каком музыкальном направле­нии идет речь В джазе импро­визация не просто допустима, а я бы сказал, она неизбежна. Если говорить о конкретной бас-парти в конкретной ус­тойчивой композиции, то ба­сист Muse совершенно прав. Я, конечно, не знаю, что именно он имел в виду, и за что его так часто били по рукам. Воз­можно он нафантазировал немного лишнего во время исполнения..

А что больше форми­рует ритм композиции - бас или ударные?


И то, и другое. Бас и удар­ные взаимосвязаны, как две неотъемлемые части одного огромного механизма. Какой смысл в безупречно звуча­щей бас-гитаре, когда бара­банщик абсолютно «кривой». Или наоборот. Два этих инст­румента несут равносильную нагрузку в композиции и отвечают за ритм всего про­изведения в равнозначной степени, то есть, дополняют один одного. Конечно, мож­но при желании провести не­которые кривые и прийти к тому, что бас станет ведущим инструмент ритм-секции. Это займет много времени, но смысл в этом будет. В це­лом же оба этих инструмента нагружают ритмом в равной степени.

Вы сами пишете му­зыку. Но на одном из по­следних джаз-фестивалей в Минске Дмитрием Подберезским был отме­чен факт, что ваши про­изведения стали более сложны для восприятия и неоднородны по компо­зиции. Что изменилось?

Мне кажется, что ничего не изменилось. Я ведь пишу раз­личные пьесы. Некоторые из них сложнее и в композици­онном и в тематическом пла­не, некоторые - проще. Но так было всегда. Подход ос­тался тем же, стилистику я не менял. Возможно, в некото­рых моментах усложнились определенные ходы. Если же честно, я не собираюсь отка­зываться от своей стилисти­ки, она мне близка.

Как вы считаете, име­ет ли большое значение умение музыканта чи­тать с листа?

Я считаю, что любой про­фессиональный музыкант должен владеть чтением нот с листа. Заниматься читкой я начал еще в те времена, когда играл на скрипке. Мы специально брали в библио­теке новые ноты, садились квартетом и читали их Мне было интересно. Не зная музыки, просто открываешь ноты, и тут же рождается что-то, до сих пор тебе не­известное. Точно так же об­стоит дело и с бас-гитарой. Очень многие западные ба­систы говорят, что не умеют этого. Не знаю, лукавят они или нет, но считаю, что про­фессионально работать без этого навыка невозможно. Вообще, на мой взгляд, ба­сист должен быть образован в общемузыкальном смысле. Не только ритмически мыс­лить, но и хорошо знать и чувствовать гармонию и мелодию. А у нас этому во­обще уделяется очень мало внимания. Выучиваются какие-то стандартные ходы на басу, и многие играют, не осознавая при этом, в какой гармонии они находятся.

Вы когда-нибудь копи­ровали чьи-то басовые партии, или всегда писа­ли их сами?

Конечно копировал, ведь все так учатся. Я и сейчас иногда этим занимаюсь. Ко­нечно уже меньше, но, как говориться, не без этого. За многие годы у меня скопи­лась очень большая библио­тека нот, и сам я много чего снимал. Раньше было очень мало нот, кому удавалось, ко­пировали на ксероксе неко­торые школы. А я просто сни­мал партии, но не разучивал их сразу. Уже позже у меня насобиралась полная тетра­дочка, но к тому времени, как она закончилась, я забыл ту музыку, которая была в нача­ле, в ушах у меня она уже не звучала Тогда я сел и, можно сказать заново открывал для себя свои же снятые партии. В принципе, это здорово по­могло для развития умения читать с листа. Когда музыка в памяти, ты невольно начи­наешь играть ее по слуху, а вот когда забываешь, то пол­ностью концентрируешься на нотах.

Оказывается существу­ет астро-бас-прогноз. На каждый знак зодиака да­ется характеристика. Вот козерог: вас легко найти на концерте: мобильный телефон на бедре, Palm в руке и мастер-план - за­работать побольше на са­мых оплачиваемых кон­цертах в городе. Ваша высококомпетентная, если не эмоциональная игра - только небольшая часть делового характе­ра. В любой ситуации вы - тихая власть позади трона. И когда это прино­сит деньги, вы напрягае­тесь сильнее пластика на малом барабане.


Забавный гороскоп, воз­можно, насчет мобильного телефона и правда (шутка), а ют насчет всего остального
- я не согласен. Здесь про­скальзывает мысль такого рода: басист-козерог избе­гает большой ответствен­ности, предпочитает нахо­диться в тени кого-то, ищет денежной работы, при этом прячась за чужим троном. Нет. Это абсолютно не про меня. Мало того, я считаю, что если состав существует, то каждый музыкант должен быть на виду. У меня люби­мое выражение: подыгры­вать нельзя. Каждый должен отдаваться полностью. А вот если прятаться в тени кого- то, подыгрывать спустя ру­кава... В таком случае состава уже не будет. И деньги далеко не всегда для меня в рабо­те являются единственным стимулом Какой-то прямо противоположный гороскоп (смеется).

Какую музыку вы слу­шаете, чтобы рассла­биться?

Если честно, то я вообще никогда не расслабляюсь, когда слушаю музыку. У меня, к счастью, получилось так, что мои работа и хобби сов­падают, то есть, у меня нет побочной работы Вся моя работа - это музыка Мое хобби и моя работа совпали. Поэтому так сложилось, что я не просто слушаю музыку и расслабляюсь, я работаю над ней в любой момент. Иными словами, я разбираю любую звучащую композицию на запчасти: отдельно слушаю каждый инструмент, анали­зирую мелодию, аранжировку и т.д.

Вы следили за новостя­ми с конкурса «Еврови­дение»?

В этом году я как-то мало следил за этим мероприяти­ем, но в принципе я в курсе всего переполоха. В тот год когда Александра и Кон­стантин впервые поехали выступать на этот конкурс, мне позвонили с телевиде­ния и поинтересовались, что я думаю про «Евровидение» вообще. Тогда я и сказал, что не отношусь серьезно к этому конкурсу, ибо это не музыкальный конкурс как таковой. Там все закручено на политике. Вы же в курсе, как проходит голосование? Каждая из стран участниц от­дает наибольшее количество голосов либо своим соседям, либо своим союзникам. Все заворачивается вокруг этого.. На «Евровидении» в принци­пе очень редко звучала на­стоящая музыка. В прошлом или позапрошлом году вооб­ще было что-то наподобие дискотеки восьмидесятых, не в лучшем ее проявлении. В последнее время упор стал делаться на шоу, а не музы­кальное мастерство, да еще и с политической, слегка нетрадиционной подопле­кой. Мне не нравится этот конкурс, но за Беларусь все же приятно. Наконец то мы смогли вырваться чуть-чуть вперед. Не знаю, что нам это даст, но важен сам факт.

В этом году порадовали Германия и ее джазовый исполнитель, назван­ный «вторым Фрэнком Синатрой». Это о чем-то говорит?

Это здорово! А я и не знал. Приятная новость. Значит, конкурс «Евровидение» ста­новиться более разнообраз­ным в музыкальном плане, более развитым и мировым. Джаз - это мировая, тради­ционная, элитарная музыка, но если ее запели на конкур­сах, подобных «Евровиде­нию», значит слово «джаз» начинает набирать вселен­ский масштаб. Для самого же конкурса это еще один плюс и именно в музыкаль­ную копилку. Значит, люди все же стали тянуться к на­стоящему искусству.

Что вам принесло зва­ние «Заслуженный ар­тист Республики Бела­русь"?


Возможно, вы будете не­много удивлены, но ничего в мире не изменилось и не пе­ревернулось после присвое­ния мне этого звания. Для меня земной шар продолжа­ет вертеться так же, как вер­телся до этого. Естественно, было очень приятно знать, что твою деятельность и ра­боту ценят. Что не только мне интересно мое творчество, но и многим другим людям в Беларуси и за ее пределами. Все это значится на бумаге, возможно, у кого-то в мозгу. Я же просто благодарен, по­тому что это - один из пока­зателей небессмысленности моей работы. О модной же сейчас «звездной болезни» и речи идти не может. Мы ведь не в Голливуде живем. Что за­служено, то и получено. Буду трудиться дальше.

Вам не приходило в го­лову заняться препода­ванием уроков на басу?


Мне поступали подобные предложения и от учебных заведений, и постоянно по­ступают от частных лиц. Дело в том, что я не люблю в чем-либо халтурить. А при моей занятости я знаю, что не смогу' уделять должного вни­мания ученикам. Поэтому я просто отказываюсь, чтобы быть честным перед людьми. На все эти уроки уходит не­мало времени. И на то, чтобы отдать кому-то кусочек своей души, у меня, к сожалению, не хватает времени. Пока что.

У Битлов есть песня «Когда мне будет 64 года» (When I’m 64). А чем, по- вашему, будете зани­маться в 64 года вы?


Я постараюсь остаться мо­лодым. Ведь, как сказал небе­зызвестный Гюго, "Великое мастерство быть старым, но еще более великое мастерст­во быть молодым". Особый ужас у меня вызывают люди, которым всего лишь по 25-30 лет, но в душе им уже давно за 60. Это ужасно! Согласитесь, гораздо приятней смотреть на тех, кто живет по прин­ципу "вечной душевной мо­лодости". Кто-то может ска­зать, что это смешно: старик уже, а все туда же... Но мне в принципе не важно, как я буду выглядеть в эти далекие 64 года, мне важно, чтобы я не постарел к этому времени душой. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы в пре­клонном возрасте не вызы­вать слезливого сострадания и отвращения, скрываемого из чувства уважения к ста­рости. Я постараюсь, чтобы в мире на одну брюзгу стало меньше.

Многие люди старают­ся выбрать себе идеал и следовать ему. А есть ли у вас человек (возможно, не музыкант), который является для вас приме­ром или идеалом?

Знаете, я никогда в жизни не стремился следовать чьему-либо примеру и подражать кому-то, ни в творчестве, ни на работе,ни в жизни. Ведь как бы ты не старался сделать так, как он, у тебя все равно все полу­чится по-другому. Я сам себе пример и идеал, и учитель, и палач. Я всегда рассчитывал на собственные силы, стре­мился совершенствоваться и в духовном, и в моральном пла­нах, где-то самостоятельно, где-то с чьей-то помощью. Но в любой ситуации я смотрел только на себя, рассчитывал на свои силы, и это, по моему убеждению, лучший способ научиться жить.

Ваша самая большая жизненная ошибка?


Я не могу припомнить что- то страшное или роковое, что мне хотелось бы не вспо­минать или изменить. В моей жизни не произошло ничего страшного и безвыходного. Я могу смело сказать, что все мои мечты осуществились, я более или менее достиг большинства из того, о чем мечтал. И если бы мне была предложена возможность что-то в жизни исправить, изменить или повернуть, я бы не воспользовался ей.

Крупнер как-то сказал: трудно быть все время человеком. Люди меша­ют. Ваши комментарии.

В принципе, он прав. Этот афоризм актуален в любое время. Особенно в тепереш­нем обществе иногда трудно оставаться человекам. Об­стоятельства могут склады­ваться так противоречиво и прискорбно, что иной раз не хватает всей доброты, живу­щей в тебе, чтобы покрыть ту злость, обиду и негодование, воцаряющиеся во время не­которых тяжелых жизнен­ных разногласий и обстоя­тельств. Виной тому бывают в большинстве случаев именно люди тебя окружающие: за­вистники, предатели, мни­мые друзья и доброжелатели. Главное - не потеряться и не сломаться. Один из подлин­ных примеров этого, который каждый из нас может подтвер­дить - законы современного шоу бизнеса. Главное - остать­ся человеком в его бездонной воронке.

Вы счастливый чело­век?

Думаю, да. Ведь что такое счастье? Недавно я услышал такую фразу: счастье - это отсутствие несчастья. Возь­мем, к примеру, данные ми­нуты. Мы спокойно сидим, беседуем, вокруг нас живут люди, и в поле нашего зре­ния не происходит ничего плохого, ужасного и проти­возаконного. Наверное, это и есть счастье. А еще счастье - это когда с удовольствием идешь на работу и с этим же чувством возвращаешься до­мой. А ведь на работе человек проводит первую половину своей жизни, а дома - всю ос­тавшуюся. На мой взгляд, эти определения раскрывают и объясняют понятие счастья наиболее точно.

Полина КАБАКОВА

JAZZ-KBAДlPAT № 4'2007