Bix Beiderbecke - Пленник времени

«Жизнь — это то, что с нами происходит,
пока мы строим совсем иные планы»
(Джон Леннон)

Странная штука — время... Оно способно низвергнуть и растоптать в прах любые, самые известные имена, способно стереть навсегда память о государствах и целых цивилизациях. Но оно может и извлечь из небытия имена умерших в безвестности, хулимых и оплеванных при жизни, и — вернуть им подлинное величие после смерти. Секрет гамбургского счета — в кармане у времени. Тщеславные политики на их обманом воздвигнутых тронах, дутые фигуры в литературе и искусстве — они бессильны победить время. Все получают по заслугам. В свое время.

Время словно издевается над человеческим непостоянством. Оно легко меняет «плюсы» на «минусы» в наших оценках тех или иных людей и событий. Давно ли советский официоз призывал все громы и молнии на головы «отвратительных идолов западной поп-культуры» из Ливерпуля? Сегодня российский президент господин Путин считает честью принять в стенах Кремля сэра Пола МакКартни. И такие метаморфозы характерны отнюдь не только для Востока. Давайте взглянем на самый, что ни есть Запад, на США. Это сегодня джаз там — национальное достояние, безоговорочно признанное именно американским вкладом в мировую культуру. А на заре его существования, в начале прошлого века?

Музыка черных, забавное, но чисто балаганное развлечение. Высоким искусством здесь и не пахнет. И так думали не только в американской глубинке, но и в «продвинутых» крупных городах на обоих побережьях. А уж к немногочисленным белым музыкантам, которые в те годы играли джаз, среднестатистический американский w-a-s-p (white-anglo-saxon-protestant) относился как к отщепенцам и моральным уродам. И, тем не менее, такие люди, презревшие расовые и сословные предрассудки, всем сердцем полюбившие эту музыку и внесшие весьма и весьма существенный вклад в развитие джаза (что бы там ни говорили критики с «другого фланга» типа Юга Панасье) — были. Их имена сегодня знают и помнят любители джаза во всем мире. И самое громкое имя в этой славной когорте — Бикс Бейдербек.

Его жизненный и творческий путь был столь короток и драматичен, а влияние на развитие джаза при этом столь внушительно, что Бикса иногда сравнивают с другими героями другого жанра, столь же ярко и стремительно сверкнувшими на музыкальном небосклоне сорок лет спустя: Джимом Моррисоном, Дженис Джоплин и Джими Хендриксом. В 1981 году в США и в 1993 году в Италии о нем были сняты фильмы. К настоящему времени в Англии и Италии, в Германии и, разумеется, в США, вышел целый ряд биографических исследований, посвященных Бейдербеку. Классической среди них считается работа Ричарда Сюдхальтера и Филиппа Эванса «Бикс; Человек и легенда», вышедшая в 1974 году, а последней по времени появилась книга Дэвида Коллинза с красноречивым названием «Бикс Бейдербек: гений эры джаза» (1998). Не исключено, что и в эти дни где-то в мире исследователи вновь и вновь пытаются разгадать секреты мастерства этого музыканта. Не собираясь конкурировать с музыковедами и биографами Бикса, я скорее просто хочу вместе с вами поразмышлять над метаморфозами времени и среды, в которой жил Бикс Бейдербек.

Родился он 10 марта 1903 года в городе Давенпорт, штат Айова. Это Средний Запад. И тогда, и теперь — по большому счету глубинка, провинция, сердце Америки и главное хранилище американских ценностей. В наши дни именно глубинка, вопреки мнению космополитичных Нью-Йорка и Калифорнии, оставила в президентах Буша-младшего. Можно только представить степень ее тогдашнего консерватизма. Странное имя Бикс — это просто сокращенный вариант. Полное имя наше героя — Леон Бисмарк Бейдербек (Leon Bismarck Beiderbecke). Немецкие корни по звучанию имени очевидны. И это так. Предки Бикса происходят из Померании и Мекленбурга. Существует, хотя и размывается с каждым днем, закономерность частоты тех или иных имен в католических или протестантских землях Германии, но имя «Бисмарк» в святцах нигде уж точно не значится. Давать детям имена исторических деятелей — это скорее американское изобретение, причем более характерное для афроамериканской общины (самый яркий пример — Мартин Лютер Кинг). Тем не менее, и отца Бикса тоже звали Бисмарком. Уже одно это может многое сказать об умонастроении и традициях, царивших в семье Бейдербеков из Давенпорта, штат Айова.

Дед Бикса был банкиром. Бисмарк-старший, отец Бикса, был предпринимателем средней руки, занимался углем. Дисциплина, почитание старших, преклонение перед порядком, строгое соблюдение условностей, приличествующих социальному положению семейства. Словом, почитайте книги немецких классиков Генриха и Томаса Маннов и попытайтесь соединить образы немецких буржуа конца ХIХ века с образом Бэббита из одноименного романа классика уже американского, Синклера Льюиса, — и вы получите представление о нравах и духе семейства Бейдербеков. Но неполное. Потому что еще одним очень важным компонентом семейной атмосферы была музыка.

В доме постоянно звучали сентиментальные немецкие lieder, строгие хоралы, музыка европейских классиков. Любовь к музыке была заложена в этом семействе, можно сказать, на генетическом уровне. Поколениями Бейдербеки были в Фатерланде пасторами и органистами. Дед Бикса в свободное время руководил в Давенпорте мужским хором в местной лютеранской кирхе. Мальчиком пел в церковном хоре и Бикс. Уже в пять лет он научился подбирать «на слух» мелодии незамысловатых песенок и «исполнять» их на фортепьяно. Но помимо музыки «домашней» существовала еще и музыка «уличная». И, конечно, тут во всем была виновата эта чертова река! Любая река всегда таит в себе массу соблазнов для мальчишки, растущего на ее берегах. А тут еще вверх и вниз по лениво катящей свои воды мимо Давенпорта Миссисипи снуют пассажирские пароходы, с которых доносится какая-то совершенно непонятная, несуразная и удивительно непохожая, на все, что мальчик слышит дома, музыка. Ее называют странным, напоминающим жужжание насекомого словом, — джаз.

Говорят, ее придумали в Новом Орлеане, самом необычном городе Юга, где многие носят французские имена и где темнокожие чувствуют себя гораздо свободнее. Вот и на пароходах оркестры, играющие джаз, состоят в основном из них. Они небольшие, эти оркестры, и в них обязательно есть трубачи. Как громко, как дерзко, как волнующе звучат их трубы! Бикс захвачен этой музыкой, она кажется ему гораздо привлекательнее той, которая звучит дома или в кирхе. А когда появилась первая джазовая пластинка — записи ансамбля Original Dixieland Jazz Band, увлеченность новой музыкой переросла в настоящую страсть. Особенное восхищение у Бикса вызывала игра лидера ансамбля, корнетиста Ника Ла Рокки. Оказывается, и белые парни тоже могут так здорово играть джаз! Все прочие занятия, включая учебу, оказались заброшенными, когда Бикс раздобыл старенький, видавший виды корнет. Самоучкой, не спрашивая ничьих советов и только сверяясь на слух с игрой трубачей из пароходных оркестров да с пластинками, пятнадцатилетний парень без устали постигал секреты игры.

Вот как описывает этот период его жизни Йоахим-Эрнст Берендт: «Музыка захватила Бикса так сильно, что люди начали считать его чудаком. Из школы он был исключен, поскольку кроме музыки его уже ничто не интересовало. А когда он начал играть на корнете, когда его стали видеть на улицах бредущим, словно лунатик, с завернутым в тряпицу, погнутым инструментом за пазухой, — молодой Бейдербек стал притчей во языцех для всех, кто его знал». В восемнадцать лет Бикс впервые выступил публично со своей игрой. Для семейства Бейдербеков происшедшее с сыном было страшным позором. Его поведение нарушало все представления о том, как должен вести себя юноша из приличного дома. Что ж, родителей Бикса можно понять: нонконформизм детей и по сей день остается пугалом для многих родителей...

У нас в начале 70-х беспокойные мамы доморощенных длинноволосых «хиппи», тоже обожавших «вредную» музыку, возлагали призрачные надежды на исправление чад на армию: «Там мозги вправят...» Они были не оригинальны. Примерно так же пятьдесят лет до этого рассуждали и родители Бикса. В срочном порядке в 1921 году 18-летний Бикс был отправлен (и безропотно поехал — еще один любопытный штрих, демонстрирующий, как сильно было влияние семьи на его характер) учиться в Lake Forest Academy. Сегодня мы бы назвали это учебное заведение «школой-интернатом с военным уклоном». Там учились молодые люди, которые в дальнейшем планировали сделать военную карьеру в армии Соединенных Штатов. И все было бы ничего в плане спасения сына, задуманном его близкими, но они не учли одного — школа располагалась близ Чикаго...

Судьбе было угодно, чтобы именно Чикаго в начале 20-х годов стал главным центром развития джаза, приняв эстафету у Нового Орлеана. Причины этого события лежат за рамками данной статьи, и мы здесь говорить о них не будем. Ясно только, что, желая отвадить Бикса от джазовой заразы, его родители худшего выбора сделать не могли. Щуку бросили в реку...

В равной степени игнорируя как военные, так и гражданские науки в Lake Forest Academy, Бикс стал ярым завсегдатаем клуба Frier’s Inn в чикагском районе Loop («Петля»), любимого места встреч знаменитых чикагских гангстеров (включая Аль Капоне) и будущих знаменитых джазменов. Здесь играл ансамбль корнетиста Пола Мареса New Orleans Rhythm Kings с прекрасным тромбонистом Джорджем Брунисом, кларнетистом Леоном Раполло и пианистом Элмером Мобелом. Послушать эту самую знаменитую белую джазовую команду Чикаго собирались братья МакПартленды и Мэгси Спэньер, Фрэнк Тэшемахер и Бад Фримен, Дэйв Таф и Джим Лэнниген. С ними и общался Бикс, с ними обменивался новостями, обсуждал нюансы игры музыкантов, с ними совершал вылазки и в черный Чикаго — в район Саутсайд. В тамошних клубах можно было послушать и Кинга Оливера, и Джонни Доддса, и всего лишь несколькими годами старшего по сравнению с Биксом Луиса Армстронга. Экспедиции в Саутсайд требовали известной дерзости: прогулки в черном районе и тогда были не слишком безопасны, но главное — это был прямой вызов неписаным законам «приличного» общества, царившим в то время. Бейдербек и его друзья презрели общественные нравы и поставили себя в положение изгоев, создав своего рода замкнутую касту любителей «неправильной» музыки. Но пройдет совсем немного времени, и этой музыкой будет заслушиваться вся Америка, двадцатые годы с легкой руки Скотта Фитцджеральда назовут «эрой джаза», а Бикс станет одним из легендарных героев этой эпохи.

Двадцатые годы были не только эрой джаза, но и эрой сухого закона. Спиртное можно было достать всюду, но выпивка всегда носила флер нелегальности. Так что, потягивающие под звуки джаза виски молодые люди в собственных глазах приобретали имидж отчаянных и решительных парней. Бейдербек и тут был из первых. Пожалуй, именно джаз и алкоголь были главными и самыми сильными увлечениями в его жизни. Первое увлечение обессмертило его имя, второе — унесло в могилу совсем молодым...

После того, как Бикс был изгнан из Lake Forest Academy, даже не закончив первого курса (господа военные педагоги не слишком церемонились с нерадивым воспитанником), ему не оставалось ничего иного, как стать профессиональным музыкантом. Да ничем другим он и не хотел, и не мог заниматься.

Что же он умел? Играть на трубе. Играть так, как никто не играл до него. Интуитивно, без чьей бы то ни было помощи, он выработал собственный стиль игры с совершенно необычной техникой (третьим вентилем он пользовался гораздо чаще, чем это принято у трубачей, обучавшихся у профессиональных педагогов), чистым, элегантным, несколько холодноватым звучанием и безупречной логикой развития темы. Разумеется, это произошло не сразу, класс игры Бейдербека рос постепенно, от одного выступления к другому, от одной записи к следующей. Это хорошо видно на примере сохранившихся и переизданных на CD записей первого ансамбля Бикса — The Wolverines.

Строго говоря, назывался этот состав The Wolverine Orchestra Of Chicago. С реальными хищниками из семейства куньих росомахами это название связано лишь опосредствованно, — через любимую композицию музыкантов Wolverine Blues, ну а Чикаго — это город и джазовый стиль, который в нем появился, и одним из наиболее ярких представителей которого был Бикс Бейдербек. Образовался ансамбль в 1923 году. Произошло это в клубе Stockton в Гамильтоне, штат Огайо — тоже на Среднем Западе, в пределах которого и играл Бикс в первое время. С Wolverines связано и знакомство Бикса с Хоуги Кармайклом (Hoagy Carmicael), известным впоследствии джазовым композитором, одним из немногих его близких друзей. Первоначально играл ансамбль довольно слабо, но постепенно сыгранность музыкантов росла, а Бикс уверенно стал бесспорным лидером, — его талант и мастерство были очевидны всем, кто слышал Wolverines. Но — лидером чисто музыкальным. Бикс был почти полностью лишен деловой хватки, кроме самой музыки и алкоголя, как уже говорилось выше, его мало что интересовало. Тем не менее, известность ансамбля росла. В 1924 году он сделал несколько записей в Ричмонде, затем в Нью-Йорке. Раннего Бикса можно послушать, к примеру, на прекрасном диске, изданном в 1993 году в серии голландской фирмы Timeless, посвященной истории джаза. Об этом релизе писал в № 7/98 «Jazz-Квадрата» Е. Долгих, я рекомендую ознакомиться с этим интересным материалом, где изложены основные вехи фонографической истории Wolverines.

Для нас же важно, что к 1925 году Бикс был уже известным джазменом. Он получил лестное приглашение в солидный оркестр Жана Голдкетта (Jean Goldkette), но дело кончилось конфузом: Бикс до этого так и не научился толком читать музыку по нотам, и ему было отказано в ангажементе. Но в Wolverines он уже не вернулся. Бейдербека взял под свою опеку его новый приятель — кипучий и энергичный Фрэнк Трамбауэр (Frank Trumbauer), которого друзья звали просто Трэм. Ровесник Бикса и тоже выходец со Среднего Запада, Трэм играл на ныне почти забытом бас-саксофоне и играл очень неплохо. Трамбауэр пригласил Бейдербека в Сент-Луис в свой Frankie Trumbauer’s Orchestra.

Здесь Биксу было хорошо. Трамбауэр ценил талант своего друга и предоставлял ему широкие возможности для самовыражения. У Бейдербека немного композиций собственного сочинения. Музыку он писал, сидя за фортепьяно. Записи, где он играет на фортепьяно собственную музыку, просто уникальны. Одну из лучших своих фортепьянных пьес — In А Mist — он записал как раз в этот период. Это единственная запись Бейдербека-пианиста. В истории джаза остались и записи трио, где с Бейдербеком играл Трэм и другая звезда 20-х годов — гитарист Эдди Ланг. Они выступали под названием Tram, Bix And Eddie. В конце 1926 года Трамбауэр был приглашен возглавить Jean Goldkette’s Orchestra. С собой в Нью-Йорк он захватил и Бейдербека.

Несмотря на наличие в составе этого первоклассного оркестра своего времени многих сильных мастеров (достаточно назвать хотя бы скрипача Джо Венути), именно Бейдербек был главной звездой бэнда. И когда в сентябре 1927 года Jean Goldkette’s Orchestra прекратил свою деятельность в результате банкротства, Бикс получил приглашение в самый знаменитый оркестр своего времени — Paul Whiteman’s Orchestra.

Вокруг оценки этого состава историки джаза до сих пор скрещивают шпаги. Многие справедливо отмечают, что оркестр Пола Уайтмэна играл преимущественно коммерческую музыку, в которой собственно джаза-то почти и не было. Репертуар оркестра сегодня мы бы назвали попсовым. И так же как сегодня поклонники джаза «нежно» относятся, скажем, к ставшему уже почти нарицательным персонажем Филиппу Бедросовичу Киркорову, так в двадцатые годы и много позже джазовые пуристы метали громы и молнии в адрес Пола Уайтмэна. Но при этом никто не отрицает, что в оркестре у этого удачливого «попсовика» играли первоклассные джазовые музыканты, что Уайтмэн обладал прекрасным чутьем на таланты, что он не мешал своим исполнителям в свободное время играть и записываться «на стороне», что, наконец, он платил им очень приличные по тем временам деньги. В оркестре Пола Уайтмэна Бейдербек провел свои лучшие годы. Он много записывался: и с оркестром, и с различными комбо, его известность и авторитет среди музыкантов, как белых, так и темнокожих, были чрезвычайно высоки. Кто-то из джазменов восхищенно сказал о Биксе: «Если вы услышите, как он берет на трубе хотя бы четыре ноты, они перевернут всю вашу жизнь». Соло Бикса в пьесе Singin’ The Blues стало образцом для целых поколений джазовых трубачей. При этом для широкой публики его имя оставалось практически неизвестным, Бейдербек был гением «для своих».

И Пол Уайтмэн понимал, какой бриллиант сверкает в его оркестре, а потому терпимо относился к его алкогольным «залетам». Увы, последние все учащались. У Бейдербека появились проблемы с легкими. Но на свое здоровье он не обращал никакого внимания. Увлечение алкоголем переросло уже в болезнь. Он так никогда и не смог обрести душевного равновесия, а суррогатные заменители оного находил только на дне стакана. Человек очень слабого характера, легко поддающийся влиянию, Бикс, похоже, так и не смог до конца порвать пуповину, связывавшую его с прошлым. Несмотря на широкую популярность в профессиональных кругах, для него навсегда очень важным оставалось мнение родителей. Все пластинки со своими записями он прилежно отсылал домой в Давенпорт. Потом, когда он, как блудный сын вернется, наконец, к родному очагу, то обнаружит все свои посылки нераспечатанными...

И еще одна ниточка незримо связывала Бейдербека с прошлым. Бикс не мог и не хотел забывать классическую музыку, на которой вырос, и к которой большинство его коллег проявляло полнейшее равнодушие. Он хотел добиться в музыке всего, стремился к идеалу, но по мере приближения к горизонту, тот ускользал все дальше и дальше... Пол Уайтмэн вспоминал, как он однажды пошел с Биксом в оперу и каким потрясением стал для Бейдербека вагнеровский «Зигфрид». Более же всего Бикс любил современных ему академических композиторов — Равеля, Дебюсси, Стравинского, Шенберга. Сам он написал всего лишь несколько пьес: Candlelights, Flashes, In The Dark, уже упоминавшуюся In A Mist. Специалисты видят в этой музыке влияние импрессионистов, в частности Дебюсси, рассматривают их как чуть ли не первую в истории джаза попытку синтеза с академической музыкой. Бикс и тут опередил свое время: первые эксперименты в области так называемого «третьего течения» состоятся лишь десятилетия спустя.

Осознание собственного несовершенства сильно угнетало Бейдербека и добавляло новые штрихи в его богатую коллекцию комплексов. Всепобеждающее учение Фрейда еще не покорило в те годы Америку, да и вряд ли Бикс нашел бы в себе смелость обратиться к психоаналитику. Несмотря на множество приятелей-музыкантов, симпатизировавших ему, внутренне Бикс был очень одинок. Не нашлось и такой женщины, которая смогла бы изменить его жизнь. Для лечения своих комплексов он знал только одно лекарство...

Осенью 1929 года очередной приступ белой горячки, перешедший в тяжелое нервное расстройство, сделал невозможным его дальнейшее пребывание в оркестре. Бейдербек отправился домой, в Давенпорт. Уайтмэн и тут поступил как джентльмен. Он фактически предоставил своему первому трубачу бессрочный оплачиваемый отпуск, заверив Бикса, что его место в оркестре всегда за ним останется.

Но к Уайтмэну он уже не вернулся. Не сильно помогли ни пребывание в родительском доме, ни лечение в санатории. Почти таким же больным и разбитым Бейдербек возвратился в Нью-Йорк в 1930 году и поселился в снятой на Лонг-Айленде квартире. Здесь, в одиночестве, он пил, играл, и снова пил. Он даже сделал еще несколько записей со своим другом Хоуги Кармайклом в составе с гордым названием Bix Beiderbecke and his Orchestra, но это был уже последний всплеск. Как пишет Берендт, в последние недели жизни Бикс переселился к одному из приятелей, контрабасисту Джорджу Крэслоу. Здесь он взял в обыкновение вставать часа в три-четыре утра и играть на своем корнете. И играл он так, что соседи не протестовали, как можно было бы предположить. Они говорили Крэслоу: «Не рассказывайте ему о нашем разговоре. Не надо его беспокоить, пусть играет». 6 августа 1931 года Бикс Бейдербек умер от пневмонии. Ему было 28 лет.

В своей автобиографической книге Sometimes I Wonder Хоуги Кармайкл посвятил Биксу немало проникновенных строк. Среди прочих, есть здесь и такая фраза: «Он был нашим золотым мальчиком, обреченным на безвременный конец». Нет причин сомневаться в искренности чувств одного из ближайших друзей Бейдербека, но мне в этой фразе чудится не столько золото, сколько позолота. Та самая позолота, которой покрывают безвременно ушедших для вящей красоты легенды, которой заменяется их реальная жизнь. Так происходило со многими: из сравнительно недавних джазовых легенд можно вспомнить хотя бы Жако Пасториуса. А ведь ту роль, которую сыграл Бикс Бейдербек в развитии джаза, вовсе не требуется приукрашивать. Бейдербек и Армстронг — эти имена двух джазовых трубачей достойны того, чтобы стоять рядом. Разные во всем, кроме масштаба таланта, Бикс и Сачмо могут считаться основоположниками двух противоположных тенденций, прослеживающихся во всей истории джаза — hot и cool. Бейдербек и здесь опередил время, заложив основы для расцвета кул-джаза годы спустя. В игре на трубе ему подражали и Ред Николс, и Рекс Стюарт, и Банни Берригэн. А возвращение к идеям, заложенным Биксом, можно обнаружить и в «холодном» периоде Майлса Дэвиса, и в манере игры Чета Бэйкера, и, если говорить о наших современниках, в игре Тома Харрелла или Дэйва Дугласа.

Жестокое время отвергло или отложило «на потом» идеи, предложенные ему Биксом Бейдербеком. Оно отказало ему в прижизненном признании у публики. Но после смерти Бикса все начало быстро меняться. Популярность Бейдербека среди поклонников старого джаза чрезвычайно велика и крепнет год от года. С 1972 года на родине Бикса, в Давенпорте, штат Айова, жизнь и творчество музыканта пропагандирует общество The Bix Beiderbecke Memorial Society, организованное группой энтузиастов во главе с местным музыкантом Доном О’Деттом (Don O'Dette). С того же времени оно организует ежегодные фестивали традиционного джаза памяти Бикса Бейдербека, на которые съезжаются ансамбли и музыканты со всей Америки, а подчас и из-за ее пределов. В 2004 год такой фестиваль прошел уже в 33-й раз. В нем участвовали коллективы из Миннеаполиса, Орландо, Давенпорта, Спрингфилда, Сан-Франциско. Постоянным, уже традиционным элементом фестиваля стало посещение всеми участниками могилы Бикса на кладбище Oakdale Memorial Park. Память Бикса Бейдербека чтят музыканты и биксофилы (так они себя называют) в Кеноше, штат Висконсин, собирающиеся там в уикэнд, ближайший к 10-му марта, дню рождения Бикса.

Не хотелось бы, что б все вышесказанное воспринималось на манер сусального «Бикс и теперь живее всех живых». Нет, дело тут совсем в другом. Просто, время постепенно возвращает долги.

Леонид АУСКЕРН

Jazz-Квадрат, №2/2005 г.