Только два дня и только в Москве — таковы были жеcткие рамки пребывания в России знаменитого гитариста- виртуоза Боба Брозмана. Со стороны отечественной аудитории знакомство с музыкантом-антропологом, как он сам себя иногда называет, состоялось на закрытии фестиваля "Музыка Мира", а также концерте и мастер-классе, прошедших в московских клубах.
Приезд Брозмана стал его первым визитом в Россию. Учитывая уникальность личности, его ангажированность — значимость события не оставляет сомнения, но для подавляющей части общества оно прошло, увы, совершенно незамеченным.
Решающую роль в организации этих выступлений в Москве сыграла география, точнее, счастливая территориальная близость к нам Стокгольма. В сравнении с ЮАР, Мадагаскаром или Индией — излюбленными местами непрерывных брозмановских путешествий.
Благодаря руководству клубов "Дом удороги" и "В.В. King" мне удалось побеседовать со знаменитым музыкантом.
Мария Зотова: Вы так много ездите по свету. Как вы умудрялись до сих пор "промахиваться" мимо 1/6 части суши?
Боб Брозман: Не звали.
Его имя у посвященных ассоциируется прежде всего с так называемой нэйшнл-гитарой—инструментом со встроенным резонатором, служившим своеобразным усилителем (динамиком) до появления элекгро-гитар. Знаком он и ценителям гавайских национальных традиций — миниатюрная чаранга (боливийский аналог укулеле) составила контраст трем поблескивающим металлом акустикам, привезенным в Москву.
Мария Зотова: Боб, сколько у вас всего гитар?
На самом деле немного. Столько, сколько мне необходимо, чтобы играть. Я не понимаю, зачем коллекционировать гитары. Ведь если у тебя их 500—ты все равно не сможешь играть на всех одновременно.
В России традиция—дарить почетным иностранным гостям балалайку.
У меня уже есть. Но дарите — я не против!
Это абсолютно странный американец. Его предки с Украины, сам он уроженец Нью-Йорка, в шесть лет познакомился с индийской культурой, чью музыку чтит особо, очерчивая в воздухе окружность — показывает значимость ее влияния на все культуры. Боб учился музыке и этно-музыкологии в Университете Вашингтона — ему можно верить.
Еще из географических предпочтений: у Брозмана на первом месте Мадагаскар. Легкость, с какой этот человек перемещается из полушария в полушарие, отражена в его музыке поразительным богатством смешения музыкальных культур и сталей. Гавайские, африканские, карибские, индийские черты — присущи его музыке в равной степени. И это эклектика профессионала, знатока и исследователя. Экспериментатор по природе, Брозман лишь условно до сих пор относится к исполнителям блюза — жанра, с которого он начинал свое образование.
Боб Брозман: Я начинал как блюзовый музыкант. Это была первая этническая музыка, которую я услышал. Потом я увлекся гавайской музыкой.
Его кругозор уже давно перерос любые рамки, при этом продолжая совершенствоваться от года к году.
Боб Брозман: Это как соревнование "Способен ли я на большее?". Я постоянно над собой экспериментирую — и удачно. Полгода назад я мог играть многое, но сейчас могу еще больше.
Боб в 51 год в отличной форме. То, что он выделывает с увесистой нэйшнл-гитарой, сродни жонглированию. За секунду инструмент делает в воздухе несколько полных оборотов вокруг своей оси и к следующей музыкальной доле возвращается в обычное положение. Боб продолжает "бить чечётку" по всем частям металлического корпуса, не переставая громко выстукивать ногой и выкрикивать лихую импровизацию из слогов, междометий и прочей бессмысленной и чарующей своей ритмичностью околесицы. Публика заворожена и с радостью откликается на призыв "подпеть".
Боб доволен. Русские быстро схватывают.
Боб Брозман: Сегодня я еще больше убедился: люди в России ритмичнее даже европейцев.
Ритм — любимая тема Брозмана. Это основа основ. И не только в отношении к его музыке. Сложившаяся "иерархия" музыкантов в группах от "главного" (соло- гитарист) к "распоследнему" (барабанщик) его совершенно не устраивает.
Боб Брозман: Вся эта "их" пропаганда фигуры гитариста-героя идет от коммерции, а не от музыки. Кто-то считает, что повесить гитару ниже пояса и рвать струны — это очень сексуально. Но главное драйв, идущий от ритма. Так что главный — барабанщик!
Боб говорит еще много вещей: любопытных и простых одновременно. Рассказывает бегло, увлекательно, вставляя шутки и радуясь быстрой реакции аудитории.
Боб Брозман: О, I like this intelligent nation! Я говорю с вами в своей обычной манере, в обычном темпе, и хотя для вас английский — не первый язык, вы понимаете мои идеи быстрее, чем американцы, когда я с ними общаюсь на их родном языке.
Он явно настроен не проамерикански. Особенно не жалует Бритни Спирс, Мадонну и, надо понимать, всю поп-индустрию в их лице.
Боб Брозман: Такая музыка создана, чтобы делать людей дураками. Это и не музыка вовсе.
К нему быстро привыкаешь, как ко всему хорошему. Он тоже не долго чувствует себя гостем. Он "свой", и бабушка у него из Украины. Он переживает из-за все большего уподобления нашей культуры американской, советует спасаться бегством от популяризуемых примитивных ритмов и излагает свою теорию превосходства музыки над интеллектом.
Боб Брозман: Музыка появилась гораздо раньше и содержащаяся в ней информация слишком трудна для интеллекта. Он слишком медлителен, и если вы постоянно думаете о нотах — вы не играете. Музыка—это свобода!
Мария Зотова: Куда дальше, Боб?
Скандинавия, потом Словакия.
Мы будем ждать тебя снова.
Теперь не раньше, чем через два года. Если только не произойдет чуда. Интересно, он верит в чудеса?
Боб Брозман: Нет ничего невозможного.
Мария ЗОТОВА
Jazz-Квадрат, №4/2005
получить rss-ленту
