Jerry Bergonzi - Все, и музыку в том числе, содает Всевышний!

Только было начавшие затихать разговоры о Годе джаза после его эффектного начала в апреле, вновь разгорелись с новой силой. Шутка ли – на сей раз армянских любителей джаза ждала встреча с одним из корифеев джаза и лучших саксофонистов своего поколения, новатором и педагогом Джерри Бергонзи.

Этот подарок армянским фанатам джаза – концерт квинтета Джерри Бергонзи, который состоялся 7 июня, сделало Посольство США в Армении совместно с организацией "Армянский джаз-70". И это вполне естественно: было бы странно, если б родина джаза осталась в стороне от какой-либо акции, связанной с этим жанром. Так, в прошлом году ереванцы имели квартет обладателя Грэмми Бобби Санабриа, одного из лучших латиноамериканских перкуссионистов, а в этом году услышали явного последователя Джона Колтрейна, энергичного и мощного, изобретательного и оригинального тенор-саксофониста.

"Джерри Бергонзи – исполнитель мирового уровня, композитор, автор многочисленных книг по джазу и педагог. Его музыка отличается новизной, мастерством и искренностью. Неослабевающий драйв, внутренний огонь, тотальный напор, высочайшая техника и лиризм – его характерные черты", – так характеризует его Скотт Янофф, авторитетнейший американский джазовый критик.

Родившийся в Бостоне, Джерри Бергонзи с раннего детства заинтересовался музыкой. Начинал он в восьмилетнем возрасте с кларнета, слушая Дюка Эллингтона, Каунта Бейси и Лестера Янга. Его дядя, профессиональный джазмэн, когда мальчику исполнилось 12 лет, подарил ему настоящий саксофон. А чуть позже, когда друг дал ему послушать пластинки корифеев джаза, жанр этот в жизни Джерри заслонил весь остальной мир. Уже в тринадцать лет Джерри играет в профессиональном коллективе The Stardusters, затем, будучи студентом музыкального колледжа Беркли, он выступает с коллективом Джона ЛаПорта. Эти годы Джерри всегда вспоминает с большой теплотой: "Я многому тогда научился у Джона, он всегда учил нас, показывал нам наши ошибки и, вообще, относился как родной человек".

В те годы Джерри много занимался, приходя в колледж к 6 утра, чтобы иметь возможность спокойно играть. Он проучился в Беркли всего год, а потом возвратился домой, где научился играть на басе и стал зарабатывать на жизнь, выступая со многими молодежными составами. Накопив достаточно денег, он в 1972 году едет завоевывать Мекку джаза – Нью-Йорк. Там он селится в доме, где уже жил его друг-барабанщик Рик Килбурн. В доме этом был большой чердак, который они использовали в качестве концертного зала, где играли такие сегодняшние звезды, как Джо Ловано, Дэйв Либман, Джон Скофильд, Майкл Брекер, Боб Берг и многие другие. Это были прекрасные годы – будущие звезды играли, учились, учили друг друга и постепенно начинали завоевывать популярность.

Набравшись опыта, Джерри Бергонзи собирает свой собственный коллектив, где в качестве гитариста играл Майк Стерн, и начинает выступать с ним в нью-йоркских клубах. Тогда же начинается и активная студийная деятельность. Уже в первых записях Бергонзи демонстрирует свой композиторский талант. На его счету более ста мелодий.

В конце 70-х годов один из столпов джаза, пианист и композитор Дэйв Брубек, который тогда играл со своими сыновьями Дариусом, Крисом и Дэнни, услышал игру Бергонзи и пригласил его выступать с ними. И в 1979 году в карьере Бергонзи начинается новый период – гастроли и записи со всемирно известным коллективом. За три года они объездили весь мир, выступали в престижнейших залах, записали три полноценных альбома.

В те же годы Бергонзи начинает свою педагогическую деятельность. Он пишет шесть книг об искусстве импровизации для всех инструментов, обучает начинающих джазмэнов. На сегодняшний день он профессор в консерватории Новой Англии, путешествует по Америке и Европе, проводя мастер-классы. На его счету около 20 альбомов, записанных под собственным именем, и бессчетное количество программ, записанных им в качестве сайдмэна. Когда известного саксофониста Майкла Брейкера однажды спросили, занимается ли он на инструменте каждый день, он ответил: "Конечно! Пока есть Джерри Бергонзи, ни один саксофонист не может спокойно почивать на лаврах. Так что надо постоянно держать себя в форме".

Узнав о приезде звезды такой величины, я связался с музыкантом по электронной почте и попросил о виртуальном интервью, отправив музыканту с десяток вопросов. На следующий день пришел обескураживающий, но откровенный ответ: "Чтобы ответить на твои вопросы письменно, мне понадобится целый день. Я, к сожалению, не в ладах с компьютером и пользуюсь им только в самых крайних случаях. Вот приеду, тогда уделю тебе сколько хочешь времени и отвечу на все твои вопросы".

Собравшись с духом, я, тем не менее, упросил его ответить на два особенно "животрепещущих" вопроса: знает ли он что-либо об Армении и ее культуре и что предполагает увидеть и услышать здесь. "Я вырос в городе Уотертаун, штат Массачусетс, который является одним из крупнейших центров армянской диаспоры Америки. Так что у меня было очень много друзей-армян в школе и колледже. Один из них прекрасно играл на уде и скрипке, другой – на кларнете. Они не были джазмэнами, но прекрасно импровизировали и, насколько я помню, играли такие ритмы, которые я никогда до этого не слышал. Это звучало очень здорово. Так что кое-что об Армении и ее музыке я знаю. А что касается моих ожиданий, то могу сказать, что я плохо представляю себе, на что похожа ваша страна, но уверен, что это совсем другой мир с другой и очень живой и прекрасной культурой".

В Ереване Джерри Бергонзи должен был играть со своим квинтетом, состоящим из басиста Джошуа Дэвиса, трубача Фила Гренадье, пианиста Вардана Овсепяна и барабанщика Карена Кочаряна. Эти музыканты достаточно известны и опытны, несмотря на относительную молодость. Так, Джошуа Дэвис играл со всемирно известным оркестром Арти Шоу, давал мастер-классы в Америке и Японии, имеет собственный состав и в настоящее время является музыкальным директором Университета Саскевана. Фил Гренадье – выходец из музыкальной семьи, где джазом занимается вся ее мужская часть, – отец (трубач) и братья Ларри (басист) и Стив (гитарист). Сам Фил работал с Малгрю Миллером, Фредди Хаббардом и другими звездами. Имеет два альбома, записанных в качестве лидера.

Что касается двух других участников, то эти музыканты – уроженцы Еревана, выпускники Ереванской госконсерватории, ныне живущие и играющие джаз в Америке. У обоих за плечами серьезное джазовое образование в лучших музыкальных колледжах Америки, выступления и записи со звездами джаза. А если еще добавить, что Карен Кочарян является "лицом" фирмы Paiste Cymbals, а Вардан Овсепян учит джазу во многих штатах Америки и именно про него замечательный пианист Брэд Мелдау сказал: "Его композиторский талант великолепен!" – то у вас не должно остаться сомнений в том, что в Ереван приехали достойнейшие музыканты, и не пойти на их концерт было бы огромной ошибкой. Тем более что вход был свободным. Это был роскошный подарок ереванским любителям джаза от Посольства Америки. Так вот, именно этот факт и сыграл злую шутку с музыкантами и истинными любителями джаза.

Билеты на концерт, которые бесплатно раздавали в кассе филармонии любому желающему, закончились за несколько дней до его начала. Их невозможно было достать даже при наличии крепких личных связей с организаторами концерта. Поговаривают, что даже Левон Малхасян за день до концерта искал лишние билеты для своих близких, и это – будучи председателем оргкомитета по проведению Года джаза! Лишь благодаря доброй воле организаторов из Посольства США, пустивших, в конце концов, в зал всех желающих непосредственно перед началом концерта, джазовые фанаты получили возможность послушать свою любимую музыку. Судя по ситуации, предварявшей концерт, можно было предположить, что на концерте ожидается полный аншлаг, и количество джазовых фанатов в Ереване начинает зашкаливать. Но вот уже в зале я понял, что ошибался. В рядах кресел зияли проплешины пустых сидений. Тут сыграл свою черную роль факт бесплатной раздачи билетов. Вот уже который год, организовывая свои джазовые мероприятия, Посольство США придерживается принципа – вход на концерты должен быть свободным! Очевидно, привлеченные этим обстоятельством, билеты расхватывают люди, которым абсолютно все равно на какой концерт эти билеты – по принципу «на халяву пьют даже язвенники и трезвенники». Но кроме того, что билеты изначально достались не тем, кому они предназначались, этот факт имел и другие последствия. Через минут двадцать после начала из зала стали вытекать тоненькие ручейки людей, которые попали на этот концерт случайно. Дело в том, что стилистика джаза, в которой представляли свои композиции музыканты, была достаточно сложной, слушать и понимать которую было нелегко даже людям искушенным в этом жанре музыки. В результате к концу концерта в зале осталось меньше половины слушателей.

Конечно, к музыкантам нет и не может быть никаких претензий. В этом нет никакой их вины. Они играли великолепно. А вот организаторам, наверное, можно посоветовать в следующий раз жесты делать не такими широкими и раздавать билеты, скажем, в джаз-клубах, в джаз-колледже, консерватории, чтобы они доставались не совсем далеким от этого жанра людям.

В первый же день приезда музыкантов, по достигнутой с ним ранее по интернету договоренности, я-таки встретился с Джерри Бергонзи и его партнерами и наконец-то получил ответы на свои подготовленные давно вопросы.

Армен Манукян: Вы выступали по всеми миру и имели возможность слушать самых разных джазмэнов. Есть ли какая-либо разница между исполнением джаза музыкантами разных стран?

Джерри Бергонзи: Впервые я попал в Европу (это была Германия) в середине 60-х. Тогда люди там были одеты по другому, держали себя по другому, слушали и выражали свои чувства отлично от американцев. А вот в последние годы я уже практически не вижу никакой разницы. Одеты все одинаково, кушают одну и ту же пищу, благодаря интернету все слушают одну и ту жу музыку, даже нравы уже почти везде одни и те же. Так что сейчас я почти не вижу никакой разницы ни в чем, в том числе и в музыке. Хотя, если говорить серьезно, то надо отметить, что в исполнении музыки европейцами сильно чувствуются отголоски классической музыки, ведь в массе своей они все воспитанники классической школы. И классика – это часть культуры европейских народов. В Америке ситуация с классикой совсем другая. Например, я никогда не играл классической музыки. В результате подходы к исполнению разные. И это, пожалуй, самое главное отличие между музыкантами Европы и Америки.

А что происходит с джазом сейчас, и что будет просходить в дальнейшем? Ведь если разобраться, то уже много лет наблюдается некий застой – никаких экспериментов и серьезных нововведений. Что, все выдохлись, никаких идей?

Я бы сказал, что в джазе ничего не происходит с 1967 года. Ничего нового. Все рискованные эксперименты закончились уже тогда. Шагов вперед может и много, но они какие-то уж очень мелкие, осторожные. Вперед не идут, а лишь ступают на ощупь. Хотя, знаешь, история джаза напоминает мне расположение и движение планет в нашей вселенной. Они сходятся и расходятся. Когда-то чуть ближе, когда-то чуть дальше. И если сегодня Нептун ближе к, скажем, Марсу, то через сотню лет он отойдет от него и приблизится к другой планете. А еще планеты появляются, исчезают. Так же и в джазе – стили появляются, исчезают… Становятся популярными, потом предаются забвению, а через сто лет, может чуть-чуть изменившись, опять станут популярными...

А кто и как вообще создает стили?
Создатель! Кто же еще? (При этом Джерри показал наверх). Тот, кто создал и всю музыку.

А я вот думал, что джазовые стили создают джазмэны...

Они лишь получают музыку, обрабатывают ее и представляют людям. Все большее – выше человеческих сил.

Вы много лет работали с Дэйвом Брубеком. Мы, конечно, много слушали его записи и читали о нем. А вот какой он в жизни?

Его же дети всегда называли отца «Дядя Дэйв». Он очень мало бывал с ними, вообще мало занимался семьей. Постоянно бывал в разъездах и сильно страдал от того, что не мог уделять детям и семье необходимое количество внимания и времени. Что касается отношений с людьми, своими партнерами в частности, он был настоящим джентльменом. Всегда аккуратен, вежлив, уважителен, никакой расхлябанности. Он никогда не указывал своим музыкантам, как играть то или иное свое произведение – давал лишь основную идею. Он доверял своим партнерам. Мы всегда вместе решали, как и что играть. Но вот что касалось качества, отношения к музыке, поведения не только на сцене, но и в жизни – тут он требовал неукоснительного выполнения всех норм. В подобных вопросах он был настоящим диктатором.

Кроме исполнения джаза, вы еще и учите джазу. А можно ли научить играть его? Или это понимание должно сидеть в тебе изначально?

На этот вопрос есть очень очень простой ответ. Можешь ли ты научить ребенка говорить по-армянски? Как он учится? Он слушает, как говорят родители, и повторяет. И так учится. Это язык. А любая музыка, и джаз в том числе, это тот же язык. Надо его слушать все время, как можно больше, и тогда ты научишься. Например, я и сейчас слушаю джаз практически круглые сутки – как только проснусь и пока не лягу спать.

Русские известны своим балетом, причем, уже много лет. Итальянцы – оперой, американцы – джазом. Означает ли это, что такое положение сохранится навсегда? Возможна ли ситуация, когда, например, армяне завоюют все главные позиции в джазе?

Я итальянец по происхождению и очень люблю оперу, но играю джаз. И, поверь, делаю это не хуже, а намного лучше некоторых коренных американцев. Я считаю, что национальная прнадлежность играет в этом вопросе самую незначительную роль. Гораздо важнее чувство музыки, правильный подход к выражению своих мыслей в музыке, и наличие этих самых мыслей. А национальный колорит может лишь добавить красок основной музыкальной картине.

Ну, вот, кстати, у вас в коллективе два уроженца Еревана. Вы чувствуете что-то особенное в их музыке в связи с их национальной принадлежностью?

Я познакомился с ними случайно. Однажды услышал и сразу же решил пригласить к себе в коллектив. При этом, я конечно же не знал, ни откуда они родом, ни какая кровь течет в их жилах. Кстати, она у всех красная. Они прекрасно играют, отлично понимают мои замыслы, и все мы составляем один единый коллектив. Хотя, если сильно вдуматься, конечно, у них есть свой своеобразный подход к музыке, и это, безусловно, связано с культурой того народа, который является для них родным.

Вы в первый же день посетили ереванский джаз-клуб «Поплавок». Как впечатления?

Прекрасные. Отличное место. Очень уютно, приятно. Хорошая музыка и великолепные музыканты. Пианист играл в манере великого Бада Пауэлла (речь шла о Ваагне Айрапетяне – прим. автора), и должен сказать, играл он на очень высоком уровне, хорош был басист. Но больше всего мне понравилась игра музыканта на вашем народном духовом инструменте, кажется, его назвали зурна. Очень впечатляюще.

А что вы нам покажете на концерте?

Пока не знаю. Завтра будет видно. Видишь ли, мы много играли вместе и хорошо чувствуем друг друга. Что играть, мы решим позже. Это зависит от настроения каждого и всех вместе. Мы настоящая группа единомышленников.

На концерте в Большом зале филармонии пятерка продемонстрировал джаз высочайшего уровня. Конечно, играли кое-какие стандарты (но в абсолютно непривычной манере), но в основном звучали композиции лидера. Наибольшие впечатления от лидера – саксофониста Джерри Бергонзи и трубача из славной джазовой семьи Гренадье – Фила. Музыка высокоинтеллектуальная, сложнейшая по технике исполнения, требовала большой концентрации внимания и напряженной умственной деятельности. Модерн-джаз с элементами фри-джаза достаточно сложно слушать два часа подряд. Было нелегко, но истинные любители и ценители стиля, тем не менее, слушали с интересом – ведь так никто в Ереване до этого не играл!

«Дюк Эллингтон говорил: нельзя ничего делать на полупрофессиональном уровне. Делать надо или хорошо или вообще не делать», – сказал мне руководитель квинтета перед концертом. Джерри Бергонзи, Фил Гренадье, Джошуа Дэвис, Вардан Овсепян и Карен Кочарян все сделали хорошо.

Армен МАНУКЯН

Jazz-Квадрат, №4/2008