Фирменное блюдо от Этно-Трио "Троiца"

Белорусская группа "Троiца" сформировалась в начале 1996 года, в составе Д.Лукьянчика (ударные), В.Шкиленка (гитары) и главного вдохновителя коллектива Ивана Ивановича Кирчука. Иван в то время работал в минском училище искусств на отделении фольклористки, успел к тому времени поучаствовать в экспедициях за этнографическим материалом, сделать несколько программ на радио, а также имел опыт работы со своим первым проектом, фольклорным ансамблем "Дзiва". Дмитрий Лукьянчик играл с 80-х годов в нескольких рок-группах. Учась в том же училище, где преподавал Иван, Дмитрий проникся интересом к фолку, заодно приобщив к нему Виталия Шкиленка, с которым они вместе участвовали в группе "Beauty by mistake". К концу 1995 начались совместные репетиции будущей "Троiцы". Вместе с группой Ивана "Дзiва" Виталий и Дмитрий представляли совместную программу под новый 1996 год. Официальное признание самой "Троiцы" и первый успех пришли во время участия группы в конкурсе альтернативных исполнителей "Уступи дорогу", проводимом в Минске фондом Сороса. Как отмечали сами музыканты, успех был для них полной неожиданностью, тем более что они в то время находились за пределами республики. По условиям конкурса победитель получал возможность записи своей музыки в студии. В том же году у группы появилась первая демо-запись и несколько композиций на кассетах, тиражом всего в сто штук. Тем не менее, одна из них попала в руки лидера российской группы "ДДТ" Юрия Шевчука, который в то время собирал в странах бывшего союза музыкальный материал для своего питерского фестиваля "Песни конца XX века". "Троiца" естественно попала в число его участников. Как вспоминал Иван Кирчук, "Троица" очень боялась, что разгоряченные рок-фанаты "ДДТ" и "Алисы" не воспримут их музыку. Но все обернулось признанием и успехом. Тогда же они приняли участие в еще существовавшей "Программе А". Участвовала группа и в концерте на Красной площади на фестивале этнической музыки, посвященной 850-ю Москвы. В том же 1997 году "Троiца" посетила с концертами Голландию, где музыкантов также ожидал успех. Вместо запланированных трех выступлений, группа отыграла все девять. Голландцы расспрашивали о манере пения, о текстах, об инструментах. А инструменты у "Троiцы" были раритетные: Иван Кирчук, проработавший 15 лет в училище искусств, собрал коллекцию из домр, гуслей, цимбал, дудок-жалеек из чарота (камыша), бамбука.

С этого года коллектив начинает активно гастролировать практически по всей Европе. "Троiца" побывала с концертами в Австрии, Германии, Венгрии, Португалии, Австрии, Польше, Хорватии, Словении. К большому сожалению, на своей родине в то время группа выступала мало. Это было обусловлено низким интересом белорусской публики к такой музыке в частности и к своему родному фольклору вообще. В 1998 г. в Голландии выходит полноценный первый альбом группы, названный просто "Троiца". В том же году начинается явный раскол в коллективе. На почве творческих и личных разногласий группу покидают сначала Виталий Шкиленок, а затем и Дмитрий Лукьянчик. Иван Иванович остался один поддерживать творчество канувшей в Лету "Троiцы". Вот что сказал он в одном из интервью: "В феврале 99-го я остался наедине с инструментами и приглашениями принять участие в нескольких фестивалях. Отказываться было поздно, да и жаль, и я один поехал в Венгрию, а потом в Боснию, впервые играя сольник за всю Троiцу." В этом же году Иван выступал со своим народным кукольным театром "Батлейка" в послевоенной Боснии-Герцеговине. Далее он отмечал: "После фестивалей в Боснии было жаль проект. Я понимал, что он нуждается в продолжении. Случайно повстречался Юра Дмитриев (хотя ничего не бывает случайно) – мой студент. Потом я позвонил Юре Павловскому (он играл в группе "Князь Мышкин"). Он день думал, и – пошла работа: за два месяца репетиций мы освоили всю программу."

Итак, к середине 99 года уже новый коллектив, поменявший название путем прибавления к "Троiце" двух слов "этно-трио", отправился на гастроли в Европу обкатывать новые песни, а также старую программу. Тогда же было записано живое выступление коллектива на голландском фестивале "Oerol" ("Урэл"). Этот альбом нельзя назвать полноценным. Сами музыканты утверждают, что он был лишь пробой и проверкой сил. К тому же, кассета вышла мизерным тиражом. Сыгравшаяся группа начинает работу над новыми песнями для будущего альбома. В 2000 году опять же в Голландии выходит сольная работа Ивана Ивановича, под названием "Спадчына загiнуушых вёсак" ("Наследие погибших деревень"). Эта работа смогла увидеть свет благодаря одному голландскому продюсеру, который услышал, как Иван выступает сольно, после чего и последовало приглашение на запись в студии. В течение нескольких дней Иван один записывает около сорока композиций для своего альбома. Во время записи, из-за низких технических возможностей записывающей аппаратуры, он вынужден использовать минимум белорусских инструментов, а иногда только голос.

Весь оставшийся год группа гастролирует по Европе, давая концерты в Голландии, Германии и странах Балканского региона. В январе 2001 начата работа по записи второго полноценного альбома "Журавы". Работа опять проходила в голландской студии. На этот раз условия для записи были более чем хорошими, что и отразилось на качестве альбома. Новые участники, естественно, привнесли новые веяния в звучание группы. Альбом явно отличается от первого полноформатника. В 2002 году он был переиздан специально для Беларуси, т.к. голландский диск распространялся лишь по Европе. В том же году "Троiца" участвовала в широко рекламируемом альбоме-посвящении группе "Депеш Мод". В 2003 году группа успела выступить на Беларуси, а также на нескольких фестивалях, в том числе этнической музыки в Эстонии. Полным ходом идет работа над будущим альбомом. Также музыканты группы работали над новым проектом "Руны", в котором широко использовалось электронное звучание. Музыка проекта совмещает современные музыкальные тенденции с фолковым материалом.

Состав этно-трио "Троiца":
Иван Кирчук – вокал, домры, смык, гусли, дудки, жалейки, губная гармоника, лира, окарины, дерево дождя;
Юрий Дмитриев – 6-стр. и 12-струнная гитары, домра, смык, цитра, вокал;
Юрий Павловский – барабаны, гонги, дарабука, гунданг, анклуны, колокола.

Первый раз "Троiцу" я услышал году этак в 2000-м почти случайно, попав на "сборную солянку" – концерт самых известных (дома) белорусских, по большей части рок-, музыкантов, который проводился под призывным лозунгом "Слухай сваё!" Там было все, от этно-попса и ритм-энд-блюза, до панка и гранжа. Подготовленный зал запрограммированно реагировал на старые хиты, "политическую смелость", ревущий саунд зафузованных гитар и надрывные вопли вокалистов. Все – как полагается. Было довольно приятно сидеть на предпоследнем ряду балкона, сознавать себя "старым" и с отстраненной заинтересованностью "зрителя" наблюдать за действом, не ожидая никаких сюрпризов…

Трое музыкантов из очередного состава затерялись на большой сцене, тесно усевшись почти у кулис. Осталась пустовать ударная установка, молчали электронные клавиши, не понадобились "шланги" для электрогитар. Лишь турецкий барабан, домра и набор свистелок – от жалейки до окарины. И вдруг настал апогей вечера – зал взорвался (бедные те пару групп, которым довелось выступать в конце…)

Вот и вся предыстория.

С тех пор я побывал и на редких сольных концертах "Троiцы", слушал их записи, смотрел по телевизору. И каждый раз это становилось сюрпризом.

Я не настолько наивен, чтобы не понимать: любой музыкальный инструмент потому и называется инструментом, что является лишь техническим средством ретрансляции музыки, которая рождается в душе музыканта, зависит от его мастерства, таланта, энергетики. Но ведь есть еще и понятие саунда, мощь которого в немалой степени зависит от технических средств. Ведь не даром же в далеком 1931-м на фирме Rickenbekker впервые оснастили акустическую гитару электро-звукоснимателем, затем люди придумали fuzz и другие "примочки". И недаром наши предки стали делать духовые инструменты не из дерева, а из металла. Какой же энергетикой должен обладать исполнитель, предпочитающий традиционные акустические инструменты, чтобы с драйвом, который вызывает его музыка, не мог соперничать музыкант, вооруженный "металлом" и всевозможными электронными штучками?

Поэтому, когда оказался на "музыкальной кухне" "Троiцы", у меня был всего один вопрос: что способствовало накоплению того могучего энергетического заряда, который неизменно вводит в раж слушателя в любом уголке планеты (многие, уверен, наслышаны о многочисленных триумфах "Троiцы"). Дурацкий вопрос? Конечно. Вот и пришлось отделаться одним-единственным, примитивным вопросом. Но, к удивлению, его оказалось достаточно. В итоге получилось захватывающее и необычное интервью, в котором корреспондент практически не раскрывал рта. Итак:

Алесь Островцов: С какой музыки все начиналось?

Юрий Павловский: С тяжелой… В 79-м стал играть в школьном ансамбле. Затем был перерыв – учился в Радиотехническом институте. С конца 80-х играл в 3-4 коллективах, последовательно, не параллельно. В основном это был хард-рок. Потом познакомился с Лёней Нарушевичем, и, начиная с 91-го, играл с ним более 10 лет – совместный проект "Князь Мышкин". (Так и хочется процитировать школьный анекдот: "Князь Мышкин вернулся из Швейцарии в Петербург… Идиот!" – в скобках здесь и далее – прим. А.О.). В "Мышкине" мы играли музыку, как бы ее назвать… Интуитивная импровизация. Местами она близка к джазу, местами – к панку. К авангарду ее тяжелее всего отнести. Такой был эксперимент. Говорят, что где-то в Америке даже диски вышли, правда я их никогда не видел. Но Лёня до сих пор хвастается, так я подумываю: может зарегистрировать авторские права? (Смеется, очень громко). Смешно.

Иван Кирчук: Это отразилось на твоей игре, потому что музыкальное мышление осталось.

Ю.П.: Да, это благодаря совместной работе с Лёней. Мы очень много разной музыки слушали, обсуждали. Вот и получилось что-то оригинальное. Ведь начинал я как традиционный барабанщик, а теперь вовсе себя к барабанщикам не причисляю.

И.К.: Поменял ориентацию. (Смеется.)

Ю.П.: Теперь я перкуссионист. Были еще эксперименты с музыкой разного плана. Играл параллельно в группе "Графика"… Так – разовые проекты.

И.К.: Читателям будет интересно узнать о твоей кухне. Что это за инструменты?

Юрий Дмитриев: Журналист только вошел – сразу к ударной установке направился… (Ничего удивительного: барабаны белого дерева, даже без лака.)

Ю.П.: Это еще не все. Тут по углам столько "досок"…

И.К.: Да, "дрова".

Ю.П.: Инструменты есть африканские, есть турецкие – джамба, дарабука.

И.К.: Есть Рижские. (Теперь становится понятно, что с барабанов попросту сняли листы так знакомого с детства перламутрового – a la Premier – пластика. Да еще басовый барабан – в горизонтальном положении, на металлических ножках.)

Ю.П.: Это самые старые инструменты. Все спрашивают, что у тебя за барабаны такие удивительные. Наверно, спец-заказ. Hand-made.

И.К.: Без бочки играет басовой.

Ю.П.: Это и есть перкуссия. Ногами не играю.

И.К.: Ногу свело…

Ю.П.: Собираю разные железяки, по ним стучу. Подбираю колокольчики. (На длинной стойке их много висит, от валдайских до знакомых мне по далекому германскому детству – коровьих звоночков.)

И.К.: Они мастеровые. Вот эти – от Стива Хаббака из Голландии. Мастер, который отливает музыкальные инструменты.

Ю.П.: Стив Хаббак сам из Великобритании, но живет в Голландии. Какие-то вещи он нам дарил, какие-то Иван купил, не выдержал.

И.К.: Это его личная перкуссия, из собственной коллекции.

Ю.П.: Есть железо, которое я сам выпиливал, пытался найти какой-то звук. Есть бамбуковый ксилофон из Индонезии, подарили нам, гундан.

И.К.: Анклуны используем африканские.

Ю.П: Очень много перкуссии использую в студии, но на концертах рук не хватает.

И.К.: В последний раз он и камни настоящие прописывал, и деревянные колокола. На стаканах наигрыши делал. Студия дала возможность пригласить много перкуссионистов в одном лице.

А.О.: А шаманский бубен есть? (с трудом успеваю вставить естественно-напрашивающийся вопрос).

И.К.: Нет. У нас уже сама музыка местами шаманская.

Ю.П: Все удивляются, что я басовый барабан поставил…

И.К.: На "копыта".

Ю.П: Вот и все. Коротенький путь лет в 25.

И.К.: Хочу добавить: Юра очень плотно занимается оформлением компакт-дисков "Троiцы". И первый – "Журавы", что вышел в Голландии, – оформлял, а сейчас оформил нам "Семёрочку" – новую программу, что у всех вызвало удовлетворение и радость: если этот продукт появится, то не стыдно будет его в руки брать, дарить. Хорошо, когда в команде есть такие люди, которые еще за кого-то работу выполняют.

Ю.П: Мы пока в такой ситуации, что если не будем все делать сами, то никто этого за нас не сделает.

И.К.: Да, каждый из нас выполняет еще какие-то дополнительные функции. Вот Юра Дмитриев большой кусок по транспортному цеху ведет, я – по компьютерным делам.

Юрий Дмитриев: У меня тоже со школьного ансамбля все начиналось. С "болезни", пик которой пришел на расцвет российской питерской рок-музыки. Закончилось все альтернативными поисками до неприличного тяжелой формы. Сложно сказать, насколько это было серьезно. По-настоящему всерьез подумывать о занятиях музыкой я стал, попав в институт – педагогический первым оканчивал. Курса два-три отучился скорее по инерции. Особый же интерес не просто играть, но и понимать, что играешь, стал появляться лишь ко времени окончания этого вуза. На 3-м курсе к нам пришел Иван Иванович, что сыграло в этом общую детонирующую роль.

Так случилось, что гитарной музыкой я давно интересовался. Регулярно попадая на концерты наших музыкантов, был под большим впечатлении от игры Сережи Антишина. После одного из концертов набрался наглости зайти за кулисы и попросился позаниматься у него. Он – первый и единственный человек, кто подтолкнул меня на эту дорожку. Потом появилось желание получить нормальное профессиональное образование. Но по молодости я не очень понимал, что делаю, и поступил в Институт культуры. Вышло же все иначе. Хотя, Институт культуры сыграл определенную роль: у меня появились широкие связи с музыкантами, товарищи, с которыми играл… А также большая практика. Самое большое достоинство Института культуры – возможность очень много играть. Но сами занятия не совсем эффективные. Хотя не мало взял и от своего педагога Владимира Угольника, но все равно продолжал заниматься у Сережи Антишина. Как-то с Сергеем у нас более продуктивно получалось.

Примерно через год после моего поступления в институт у нас сложилась, как сейчас модно говорить, тусовка больших поклонников джаза. С тех пор я на джаз "сел" настолько плотно, что теперь с большим трудом удается не вносить уже окончательно эту инфекцию в "Троiцу". Хотя непроизвольно периодически такие попытки случаются. Ребята что-то приветствуют, что-то – не очень. Но, возможно, именно это помогло отойти от роково-блюзовых рифов, которых очень уж много присутствовало и присутствует до сих пор в "Троiце". Это однообразие утомляло. Ведь мы все слушаем много музыки самой разной. У Ивана Ивановича богатейшая коллекция – от Rammstein и Metallica до видео и аудио джазовых. И все, что между ними, можно в ней обнаружить. И мне эта джазовость (элементы, оттенки) в нашей музыке нравится. Хотя то, что мы делаем, джазом не назовешь. Родилось какое-то новое полотно, которое у всех нас вызывает дикие трудности – одни только размеры замучаешься считать. Потому что "нормальных" размеров нет – семь четвертей, девять восьмых. Когда на пять четвертых, то уже и не страшно. Но нам это интересно…

И.К.: Ты забыл сказать, что участвовал в Грифомании. (Популярный белорусский фестиваль гитарной музыки, который ежегодно проводится в Минске с 1999 года.)

Ю.Д.: Была такая ошибка молодости. Не знаю до сих пор, почему согласился. И, что для меня – вещь совершенно непонятная, стал победителем. Играл не один – с друзьями-однокурсниками, у нас была разнохарактерно-джазовая, скажем так, программа. Мне сильно помогло, что со мной были очень хорошие музыканты. Я думаю, % на 80 – это их заслуга. Мы прозвучали настолько убедительно, что почему-то приз решили отдать мне. Но в тот же день играли гитаристы и посильней меня, с моей точки зрения.

Отсутствие начального музыкального образования сослужило мне с одной стороны плохую, а с другой – очень хорошую службу. В итоге я тихо завидую ребятам после музыкального училища за то, что они очень грамотные, а они тихо завидуют мне за то, что мышление у меня не "заквадратилось". Поэтому в том углу торчит саз, домры… Все, на чем есть струны, что можно настроить квартами, т.е. под гитару – на всем можно сыграть. По крайней мере, я не боюсь этих инструментов. Хотя любой домрист, увидев мою игру, поседеет. Но ведь в инструментах для нас важней всего тембр. А найти звуки и построить из них определенную последовательность всегда можно. Поэтому если тембр красивый, инструмент будет жить и работать у нас. Если нет, то играй я хоть профессиональнейшим образом, например, на цимбалах, играть в "Троiце" я не буду.

И.К.: Он еще помогает мне петь. Мы забыли сказать, что уже года два и Павловский Юра со всеми своими ритмами, своей "кухней", тоже помогает нам "голосить".

Ю.П.: По одному слову…

И.К.: Не важно. Все-равно – прогресс.

(Все переводят взгляды на Ивана Кирчука.)

И.К.: Я к джазу никакого отношения до сих пор не имел. (А джаз-фестивали, в которых "Троiца" принимала участие? Лукавит Иван Иванович.). Если не считать, что в 73-м году, когда поступил в Лидское музыкальное училище (к читателям не из Беларуси просьба не путать с английским Лидсом – речь идет о городе Лида Гродненской области), к нам пришли преподаватели с первого выпуска консерватории. Все – очень сильные музыканты, которые действительно хорошо знали джаз. У нас был преподаватель Клецкий или Клецков (не помню точно фамилию – уже 30 лет прошло), так он на занятия приносил бобины, на которых ни черта не было слышно – один шум, а он говорил, что с американского радио писал, и всем рассказывал, где импровизация, где – что. Мне это было очень темно, и я это все не понимал. Так джаз прошел мимо меня стороной, не считая, что за последнее время я скупил всего Гарбарека, и тащусь от того, что он вытворяет с духовыми инструментами. (Неудивительно, ведь Ян Гарбарек, зарекомендовав себя тридцать лет назад чуть ли не родоначальником всего скандинавского джаза, позже "плотно сел" на норвежский фольклор.) После училища – как у всех – все эти ВИА в Лиде, опять же в армии – ВИА. Все это было. Потом я поступил в Университет культуры, тогда это был Институт культуры. Музыкальное училище я заканчивал как академист-хоровик, а универ закончил как руководитель народного хора и работал в училище искусств, преподавал фольклор. И постепенно вникал хотя бы в вокал. Мне кажется, что наши бабушки могут смело причислять себя к рангу импровизаторов: что ни куплет, что ни такт – выписывают, как хотят. Тяжело их снимать, особенно полесские песни – очень тяжело. У меня было много коллективов. Это были детские коллективы: студия "Агняцвет", ансамбль "Дзiва", "Дабрадзеi", "Блiскавiца"… И все были разные. Были просто поющие, были с инструментами, были с хореографией, был театр фольклора… В 95-м ко мне пришли мой выпускник Дмитрий Лукьянчик и его друг Виталий Шкиленок, и мы попробовали одну из полесских песен положить на гитарный риф. Уже в декабре у нас было 4-5 произведений, и мы уже выступали в посольствах. И вызывали удивление, потому что музыка, естественно, отличалась от традиционной. Были небольшие бонги у Лукьянчика, была простая фанерная гитара у Шкиленка, и была народная песня. Тогда же, в 96-м, нас пригласил Шевчук выступить перед своим концертом, и в том же году мы впервые поехали в Голландию, произвели и там, не понятно чем, фурор. Потому что инструментов, как таковых, не было. Был, наверно, лишь удивительный синтез минимализма: небольшая перкуссия, две ноты на гуслях, которые я выменял на лиру в Краснодаре, вокал этих сумасшедших белорусских песен, которые никак не попадали на припев и куплет, к которым мы все так привыкли. С этого времени все и началось. В 99-м изменился состав, и я пригласил работать одного Юрия и второго. К счастью, до сих пор мы вместе. За спиной – два альбома. Я надеюсь, что они в этом году появятся – это проект "Руны" – "Троiца" с электроникой, и наша "Семёрочка", которую мы вынашиваем до сих пор.

А.О.: Вы могли бы как-нибудь определить стиль, в котором играете?

И.К.: Чего только об этом журналисты не писали!..

Ю.Д.: Мы для себя решили, что играем фолк-фьюжн. Сплав. (Согласно, если можно так выразиться, наиболее классическому определению, это можно расшифровать, как фолк-джаз-рок.)

И.К.: Там есть все. Если сказать, что сейчас мы сделаем чисто роковую песню – явно ничего не получится. А когда мы берем какую-то мелодию – у Юры есть идеи, у другого Юры есть какая-то музыка, у меня – мы совместно что-нибудь находим. И если у троих совпало, если все успокоились, никто ничего не добавляет, не отнимает, мы ее сразу на концерт, и она уже уходит…

Ю.П.: Достаточно сказать, что мы участвовали и в джаз-, и в блюз-фестивалях.

И.К.: А этим летом даже в панк-рок фестивале умудрились поучаствовать, и настолько успешно, что после основного выступления нас попросили последней ночью, перед заключительным выступлением, выйти, "пореветь" еще что-нибудь.

Ю.Д.: Фьюжн – мы долго искали это слово – подходит нам и по мощи, дабы не обижаться потом на него. Ведь мы никогда не знаем, что получится. Я, например, могу просто прийти и сказать: "Ребята, у меня есть мощный риф a la Page-Plant"…

И.К.: И инструменты мы используем самые разные. Не только белорусские, как, например, смык мастеровой Всеволода Жуковского, которого, к сожалению, уже с нами нет, дуда, жалейки, окарины многих белорусских мастеров, плюс окарина экспериментальная, огромная по размеру, многокамерная, которую выполнили выпускники педагогического вуза – тоже поклонники "Троiцы". Они видели, что у нас много всего вертится, и подарили ее нам. Подаренных инструментов очень много, часто из других стран. Так в Голландии одна из коллекционеров подарила нам цитру и гармошку (она еще не отреставрирована), несколько окарин, деревянный ксилофон, о котором Юра говорил, еще несколько инструментов. Некоторые люди вот так просто подходят после концертов и говорят: "У вас такая музыка…, может это вам пригодится". Иногда то, что видишь в магазине и не можешь купить – просто так приходит. Видно судьба, чтобы эти инструменты звучали. Естественно, у нас сразу рождается мысль, как их использовать. Совершенно случайно: какие-то белорусы живут в Новороссийске, знают "Троiцу", и они прислали нам три окарины. Две доехали нормально, одна – разбилась. Одну из них – белую – мы используем. Такие вот удивительные вещи происходят. Юра совершенно прав, когда подчеркивает, что не был в музыкальной школе. Я тем более не был в музыкальной школе – сразу пошел в музучилище, песни петь. Поэтому мне до сих пор интересно выдергивать из инструментов какие-то ноты, искать в дудках какие-то тембра. Поэтому очень много слушаю музыки, особенно синтеза аутентики с электроникой. Очень много команд работает в этом направлении во всех странах мира. И мне очень интересно, как они все это используют. В world-music все перемешалось: африканские инструменты с европейскими, азиатские с американскими. И это действительно музыка мира. Наше участие в фестивалях, а это около 400 выступлений во всех тех странах, куда нас приглашали, и куда мы смогли доехать – от Португалии на западе до Малайзии на востоке, около 60 фестивалей, – доказывает это. Потому что везде нашу белорусскую песню принимают на "ура". К счастью, у нас появилась камера, и мы можем фиксировать свои концерты, встречи с музыкантами, с мастерами… Вот в Кишиневе встретились с Любомиром Иоргой, которого я видел лет 10 назад, ему сейчас около 80-ти. Он играет мелодии на листке дерева, на рыбьей чешуе, у него огромная коллекция инструментов, которые шикарно сделаны. Мы все это фиксируем как память, такие встречи незабываемы, они подстегивают нас. Все продолжается, все звучит. Во всех странах мира все звучит!

А.О.: Над какими новыми проектами вы сейчас работаете?

И.К.: В альбом "Руны" вошли старые песни "Троiцы", только в новых аранжировках, к которым добавился компьютер Сергея Тимонова, звукорежиссера с радиостанции "Альфа" – лупы, клавиши и т.д. Такая идея давно витала и у нас, но до этого денег на его реализацию не было.

Ю.П.: Иван и Юра склонны к электронным делам… Я же больше акустику люблю. Но идея хорошая – совместить акустику с электроникой и получить новый продукт. А тут пришло предложение, студию оплатили.

И.К.: Мы с удовольствием поработали. "Руны" дали определенный толчок для записи нашего нового альбома. Юра экспериментировал с гитарой, сколько хотел, записывал электронные инструменты – бас-гитару, электро-гитару. Может, в этом году появится. Это решается не нами. "Руна" какая-то странная… (Таинственная…) А новая наша программа называется "Сем": семь лет "Троiцы", семь дырок в голове, семь цветов радуги, семь нот, семь энергетических центров в теле человека и… семь композиций, которые разбиты фрагментами "замоу" (заговоров), которые мы все втроем читали. Есть, например, песня "Сем чарак гарэлкi" и "замова" от пьянства…

* * *

Так я получил ответ на свой незаданный вопрос. Он звучал во всем – в словах музыкантов, в их манере общения, в дружелюбной атмосфере, которая наполняла студию во время разговора. "И если у троих совпало, если все успокоились, никто ничего не добавляет, не отнимает, мы ее сразу на концерт, и она уже уходит…" Песня "уходит", начинает жить самостоятельной жизнью, функция музыкантов – воплотить идею Творца – завершилась. Никто не кричит: "Это – мое!" Фурор производят не музыканты, а "белорусская песня" в их исполнении. И не удивительно, ведь эти песни до них на протяжении столетий-тысячелетий исполняло множество предшественников-импровизаторов. И как бы скромно ни отзывался о себе Иван Иванович – "голосить, пореветь", – это и есть самый настоящий Джаз.

Впрочем, самоирония музыкантов вовсе не самоуничижительная и не имеет никакого отношения к творчеству. На сцене они – максимально серьезные. Что вводит в заблуждение тех журналисток, которые пристают к Ивану Ивановичу с вопросами о "магии", а он неизменно отшучивается в ответ. Любой ворожбит ("Варажбiт" — название одной из театральных программ с участием "Троiцы") в миру – "обыкновенный" человек, а чародейство начинается, только когда надевается ритуальный костюм…

Чтобы "закольцевать" сюжет, вернемся к "кухонной" тематике. Ни для кого не секрет, что раскрыть книгу рецептов и выставить на стол необходимые ингредиенты – вовсе не достаточное условия для получения желанного блюда. Даже опыта и мастерства хватает лишь для безошибочного приготовления чего-то вроде хот-дога. Чтобы приготовить "фирменное" блюдо, надо вложить в него еще и собственную душу. Поэтому у разных поваров по одному и тому же рецепту получаются разные блюда. Ведь душа то у всех – разная…

Алесь ОСТРОВЦОВ, Jazz-Квадрат, № 1 (49), 2004