Medeski, Martin & Wood – Реинкарнация джаза

Есть такое расхожее понятие: новое лицо. Новое лицо в джазе, в литературе, на эстраде и так далее. В случае с ансамблем Medeski, Martin & Wood (далее для краткости будем обозначать его просто аббревиатурой MMW) впору, однако, говорить не о «новом лице», в данном случае, в джазе, а, скорее, о новом лице самого джаза. Причем лицо здесь изменилось настолько основательно, что и сам термин «джаз» применительно к MMW некоторым кажется не совсем уместным.

За десять лет своего существования MMW, наряду с целым рядом других музыкантов, сделали многое для того, чтобы это понятие стало как никогда расплывчатым. И не всеми любимым. Данные ежегодных отчетов Американской ассоциации производителей звукозаписи бесстрастно фиксируют медленное, но неуклонное падение продаж компакт-дисков, кассет и других носителей с джазовой музыкой. Кратковременный всплеск интереса к джазу в связи с нашумевшим фильмом Кена Барнса вряд ли способен кардинально переломить ситуацию. Однако, посыпать голову пеплом, на мой взгляд, все же не стоит.

Лучше вспомнить о лукавстве, которым зачастую грешит статистика. Да, на родине джаза, любовь к нему слабеет. Но под этим словом американцы понимают чаще всего только традиционные стили: джаз Нового Орлеана и Чикаго, свинг, а также боп (да, и он сегодня уже стал традицией!) со всеми своими позднейшими производными, составляющими ныне джазовый мэйнстрим. Огромное количество музыки с преобладающим импровизационным началом прячется в отчетах ассоциации под другими ярлычками. Это, так сказать, «пограничная» музыка: джаз плюс свободная импровизация, джаз плюс современные академические направления, джаз плюс этническая музыка (world music), наконец, джаз плюс новейшие явления в поп-музыке и рок-культуре. И джазовые пуристы, и некоторые исполнители подобной музыки (вспомним хотя бы В.Чекасина) отвергают ее принадлежность к джазу. Но не меньше людей (и их позиция близка «Jazz - Квадрату») считают такую музыку лишь подтверждением жизнеспособности джаза, его естественным развитием в наше время. Сфера джазового музицирования расширяется, хотя сам джаз при этом сильно меняется. Реинкарнация, перевоплощение. Меняется внешность, но дух джаза живет, и творчество Джона Медески, Билли Мартина и Криса Вуда — очень красноречивое тому подтверждение.

До начала сотрудничества каждый из них прошел уже определенный путь в музыке и принес в общий коллектив не только накопленный опыт, но и интерес к тем или иным музыкальным направлениям.

Органист и клавишник Джон Медески родился в семье польского происхождения в штате Кентукки в 1965 году, но детство его прошло в основном на теплом юге, в Форт Лодердейл, Флорида. Уже в пятилетнем возрасте родители, отец в первую очередь, усадили его за пианино. Дело пошло и еще будучи подростком Джон начал профессионально играть с различными театральными и танцевальными коллективами. Его в равной степени привлекали как Бах, Бетховен и Дебюсси, так и выдающиеся джазовые пианисты Бад Пауэлл, Сесил Тейлор и Оскар Питерсон. Но окончательный выбор Медески сделал все же в пользу импровизационной музыки. В сфере его интересов оказался также и фольклор, главным образом афроамериканский, а также чисто африканский. С начала 80-х годов Джон переиграл в огромном количестве самых разношерстных составов. Он играл на свадьбах и на танцах, в камерных оркестрах и джазовых комбо, был музыкальным директором нескольких театральных постановок, сочинил музыку к двум мюзиклам, а после приобретения своих первых клавиш Fender Rhodes стал участником квартета Emergency. Этот состав существует до сих пор, никогда не издает в записях собственную музыку, хотя лояльно относится к концертным любительским записям, которые делают поклонники группы на ее выступлениях. В его состав вместе с Медески входят сегодня Джон Зорн, Марк Рибо и Кенни Воллесен. Как вы уже догадались по столь известным уже в даже не очень узких кругах именам, Медески к началу 90-х годов попал в орбиту нью-йоркского авангарда и стал там заметной фигурой. Именно в этих кругах он и нашел партнеров по трио MMW.

Первым «нашелся» басист и гитарист Крис Вуд. Провинциал, как и Медески, он начал заниматься музыкой в своем родном городке Боулдер, штат Колорадо. В 1989 году Крис поступил в New England Conservatory of Music в Бостоне, где познакомился с такими известными джазовыми музыкантами, как Джери Аллен, Дэйв Холланд и Боб Мозес. Особенно сблизился Крис именно с Мозесом и вскоре они начали активно выступать вместе на самых разных сценах Бостона, а затем и в нью-йоркских джазовых клубах, преимущественно авангардного толка. Тамошняя атмосфера, словно питательный бульон для бактерий, способствовала постоянному возникновению самых разнообразных творческих альянсов. Новые коллективы постоянно появлялись, распадались и возрождались вновь в несколько измененном виде. При этом круг исполнителей, этакая даунтауновская тусовка, постоянно расширялся за счет притока новых честолюбивых искателей музыкального счастья. Одни из них группировались вокруг звезд даунтауна, таких, как Джон Зорн, Стивен Бернстайн, Джон Лурье, Эллиот Шарп, Нед Ротенберг, другие собирали собственные составы. И Вуд, и Медески пробовали себя на обоих путях, а потом их дороги, к радости будущих поклонников MMW, пересеклись. Началось все с того, что Вуду и его музыкальному Вергилию Бобу Мозесу весной 1991 года подвернулся очередной, достаточно проходной ангажемент: концертный тур в качестве сайдменов, сопровождая некоего израильского саксофониста. По воле судьбы еще одним сайдменом в этой поездке оказался Джон Медески. В Нью-Йорк Крис и Джон вернулись музыкальными единомышленниками, решив поработать дуэтом. Вскоре они начали выступать в клубе Вилледж Гейт. Мозес не вошел в состав дуэта, у него были свои творческие планы, но зато он сделал одну, как оказалось впоследствии, очень важную вещь: как-то раз, прекрасным летним вечером он зазвал в Вилледж Гейт послушать новоиспеченный дуэт своего приятеля, ударника Билли Мартина.

Мартин, коренной обитатель Большого Яблока, был к тому времени тоже достаточно опытным музыкантом и вращался примерно в тех же кругах, что и Медески с Вудом. Он тоже играл и с Зорном, и с Лурье, делил с Мозесом его увлечение бразильской музыкой, ее ритмикой прежде всего. Но его вдобавок отличала одна особенность, свойственная далеко не всем авангардистам: Билли без всякой предвзятости и с большим интересом относился к хип-хопу, драм-энд-бэйз, «кислотной» музыке и другим модным у молодежи вещам, от которых правоверные джазмены шарахаются, как черт от ладана. Вроде бы Медески с Вудом играли тогда нечто совсем иное, но широты вкусов Мартина вполне хватило на то, чтобы эту музыку принять и даже более: его зацепило настолько, что он и сам захотел поиграть вместе с Джоном и Крисом. Недельку они решили поработать втроем. Растянулась эта неделька, как мы знаем сегодня, уже на десятилетие и конца той славной недельки так и не видать, поскольку распадаться трио вроде бы не собирается.

А тогда именно Мартин принес в музыку нечто, за что ухватились все трое. Вспоминает Крис Вуд: «Билли был необычайно открыт для естественной, органичной импровизационной игры. Богатый опыт ударника помогал ему демонстрировать самые разнообразные звучания. Первой пьесой, которую мы сыграли вместе, стала Uncle Chubb, простенький грув - мотивчик, но зато это было первое наше совместное творение. Потом оно попало на наш первый диск. Нечто магическое появилось мгновенно. Билли внес в музыку больше танцевальных элементов и она сразу стала иной.»

Цезарь, как известно, жег за собой мосты, чтобы ни у кого из его воинов не возникало и мысли об отступлении. Medeski, Martin & Wood (ребята не стали изощряться при выборе названия своей группы) поступили похожим образом. Короткое время они поиграли в клубе Knitting Factory, а затем, расторгнув договоры о найме своих нью-йоркских апартаментов, заменив их арендованным домом на колесах, в котором, погрузив в него инструменты и нехитрый музыкантский скарб, и отправились колесить по Америке в поисках музыки и в поисках удачи.

Когда-то похожим образом начинал Пат Мэтини со своим первым составом. И подобно знаменитому гитаристу, MMW поймали эту редкую, не ко всякому идущую в руки птицу. Возможно, это произошло потому, что выбрав путь, они, не смотря на все трудности, уже не сбивались с него. Так во всяком случае считает трубач Стивен Бернстайн, лидер Sex Mob и участник группы Lounge Lizard, много игравший со всеми членами трио: «До того, как они стали популярны, у них были приличные ангажементы в Нью-Йорке, они играли с другими группами. Но они решили: «К черту! Мы будем делать что-то свое.» Они пустились в путь и первые годы практически ничего не зарабатывали. Но они избавились от своих квартир и распрощались со своими стабильными заработками. Вот так они превратились в MMW».

В боксе есть такое понятие: уметь терпеть. Важно через боль, через кровавый пот суметь дождаться своего часа и нанести решающий удар. Без терпения не бывает классного боксера. Не бывает без него и классного музыканта. Первый альбом MMW, чисто акустический Notes From The Underground появился в 1992 году и остался незамеченным широкой публикой. Аналогичная судьба постигла и следующие, «электрические» диски, хотя на них было уже почти все из того, что сегодня восхищает многих. На It’s A Jungle Here MMW с равным почтением и равной изобретательностью сыграли вещи короля рэгги Боба Мэрли и кудесника джазового фортепиано Телониуса Монка, более того, они даже замахнулись на Колтрейна, представив свою версию Syedda’s Song Flute. Если на этом диске собственные композиции еще не доминировали (хотя магнетичный фанк в Where’s Sly делает эту вещь характерным образчиком творчества MMW), то уже Friday Afternoon In The Universe — почти полностью авторский альбом (за исключением одной пьесы, обработки Эллингтона(!).

Безоговорочный успех пришел к MMW лишь в 1996 году с выходом альбома Shack Man. Этот альбом записывался в глухом, Богом забытом городке на Гавайских островах, в примитивной студии, по которой, как вспоминают музыканты, ползали муравьи и где работать приходилось ... при свечах. Тем не менее, эта атмосфера только помогла MMW и их продюсеру и инженеру звукозаписи Дэвиду Бейкеру придать альбому дополнительную «первобытную» свежесть и сделала его одним из лучших образцов электрического фанк-джаза, который одних привлекает энергетической мощью, других — танцевальными ритмами, а третьих — головокружительными джазовыми импровизациями. Композицию Bubblehouse позднее включали в свои ремиксы многие известнейшие ди-джеи. Shack Man и сегодня остается главным бестселлером в дискографии MMW. Более того, успех этого альбома заставил обратить внимание на группу и крупные лейблы. В 1998 году MMW заключили контракт с Blue Note.

... Кто раскупал Shack Man и все последующие и предыдущие диски группы? В первую очередь — молодежь. MMW удалось подобрать универсальный рецепт, при котором и интеллектуал, и любитель развлечений в равной мере находили в их музыке массу интересного. Не зря Billboard констатировал, что «... все трое — блестящие импровизаторы в лучших джазовых традициях, превратившие MMW в одну из немногих джазовых групп, приводящих в возбуждение молодежную аудиторию на массовом уровне.»

В свое время, на старте, MMW сознательно не стали искать поддержки ряда мощных медийных структур. Медески утверждает: «Ведь есть группы, которые постоянно гастролируют и выживают, играя свою музыку без массированной поддержки радио или MTV. Их пример и вдохновил нас, причем не столько с чисто музыкальной точки зрения, сколько в сфере бизнеса.» Но зато MMW лучше очень многих осознали всесилие самого мощного коммуникационного средства наших дней — Всемирной Паутины. Музыканты более чем благосклонно относятся к записям своей музыки поклонниками на концертах и ее дальнейшему копированию и распространению через Интернет. Несмотря на издержки от подобного «пиратства», в конечном счете это работает на популярность коллектива. Возможно маститые музыканты и мэйджорные лэйблы относятся к проблеме иначе, но у MMW свой подход. Этот подход вкупе со стилистической пестротой музыки позволил многим журналистам отнести MMW к ведущим джем-бэндам, каковой термин был ими же и изобретен не столь давно. Кстати, Джон Медески, к примеру, от такого определения не в восторге: «Я лично ненавижу этот термин, «джем-бэнд», это несколько унизительно. Я всю жизнь отдаю попыткам научиться искусству импровизации и спонтанного музицирования и называть это джеммингом... Не знаю...»

Что же до поразительной пестроты музыки MMW, то она действительно имеет место быть. Работая над этой статьей и читая, что же пишут о MMW в мире, я обратил внимание, на одну особенность: затрудняясь дать определение стилю трио, многие критики заменяют его парадоксальными условными границами: по мнению одних, это музыка «между Booker T & MG’s и Art Ensemble Of Chicago, по мнению других — «между Орнеттом Коулменом и Beastie Boys и так далее. Критикам и журналистам действительно нелегко: хип-хоп, рок, фри-джаз, постбоп, Бразилия, Африка, Ямайка... А вдобавок во второй половине 90-х Медески стал все чаще играть на органе, да так мощно, что сразу взлетел на ведущие позиции не только по электронным клавишным, но и по этому инструменту в анкетах «Down Beat», а заодно добавил в музыку MMW явственные оттенки блюза, госпел и фанки соул. Он признается: «На меня очень повлияли Джимми Мак-Гриф и Джимми Смит. В детстве мне довелось много слушать Лэрри Янга с Тони Уильямсом, это еще задолго до того, как я мог вообразить, что буду играть на органе. Мне нравилось все это...»

...Но вернемся к записям группы. Дебютом MMW на Blue Note стал альбом 1998 года Combustication. Помимо самого трио в записи этого диска участвовал и модный DJ Logic (Джейсон Киблер), чьи сэмплы заметно добавили агрессии в общее звучание, а также ... чтец-декламатор Стив Кеннон. Тексты, зачитываемые последним, стали еще одним выразительным средством в арсенале MMW. В целом же диск был примером органичного слияния разнообразнейших тенденций, живой, не засушенной, парадоксальной и полной фантазии музыки. В принципе, ее можно считать этаким образцом фьюжн конца века. Но только там, где большинство старательных, но бесталанных эпигонов Майлса Дэвиса (о людях масштаба Кориа или Мак-Лафлина, речь, понятно, не идет) заканчивают, Джон, Крис и Билли только начинают. Идей у них хватает и это доказала следующая работа, альбом Tonic, появившийся весной 2000 года. Этот диск занимает совершенно особое положение в дискографии группы, резко отличаясь от других работ. Это единственный на сегодня официальный концертный релиз MMW. Запись производилась в одноименном нью-йоркском клубе. Кроме того, тогда трио делало серию акустических концертов и в силу этого диск своим звучанием словно возвращает поклонников группы к ее первому альбому. Тонкая, прозрачная атмосфера Tonic ближе всего к джазу в его традиционном понимании.

И в том же году, словно для усиления контраста, появился совершенно иной по духу диск The Dropper, развивающий тенденции, заложенные в Combustication. MMW писали его в собственной, новенькой и прекрасно оборудованной студии Shacklyn в Бруклине. Для работы над альбомом было приглашено много гостей, в том числе старый приятель по даунтауновской тусовке гитарист Марк Рибо и саксофонист Маршалл Аллен, игравший в свое время у Сан Ра. Но особенно важным стало участие в проекте в качестве звукоинженера и ко-продюсера известного специалиста по музыке хип-хоп Скотти Харда. И плясать в дискотеке (We Are Rolling, Bone Digger), и слушать, как фри-джазовые линии неожиданно сплетаются в жесткие ритмические структуры здесь можно с одинаковым удовольствием. Два изданных в один год диска словно отмечают две противоположных точки на просторной шкале творческих возможностей трио.

Впрочем, эти самые возможности, ни один из участников группы рамками MMW не ограничивает. Джон Медески одновременно играет авангард в группе «UM» и музыку госпел в рамках проекта The Word, гостит на дисках самых разных исполнителей. Крис Вуд работает с такими непохожими друг на друга музыкантами, как Джон Скофилд и Игги Поп. Билли Мартин владеет собственным лэйблом Amulet Records, где с равным вдохновением издает собственные сэмплированные сочинения для перкуссии и традиционную индонезийскую музыку острова Бали. Благодаря этой массе «сторонних» работ, ребята не успевают надоесть друг другу. В Medeski, Martin & Wood каждый из членов трио несет свежие, неожиданные идеи и острое чувство времени. Дай им Бог его не терять. Преображение джаза продолжается.

Леонид АУСКЕРН
Jazz-Квадрат, №5/2001