Да, у нас не Америка и не Европа — настоящие любители музыки стараются купить любимые альбомы не в супермаркете и даже не в специализированном магазине, а у хорошего надежного знакомого, который и что-то расскажет-посоветует, и личное мнение выскажет, и разрешит заранее послушать... Читайте продолжение нашего "сериала", начатого в прошлом номере, и цените таких знакомых. И жалейте немного — им, бедным, приходится выслушивать все подряд, а вы только сливки собираете...
Пришлось в этот раз ехать к Роме на машине. Радио "Столица" счастливо ознаменовало: "Сенсационный аттракцион дрессировщика Запашного-младшего. В представлении принимают участие белорусские акробаты, слоны и тигры." Подумалось: "Прямо как у меня в сумке: John Cage, Laurie Anderson, Bob Dylan и Yma Sumac’.
Рома говорит: "Я люблю Лори Андерсон", — повторяя сакраментальное Касперчиково: "Я так люблю рыбу!" Это так же трогательно и безнадежно, как услышать объявление на вокзале: "Прибывает электропоезд "Теодор Драйзер". Что я хочу сказать про Лори Андерсон? Замечательная музыка, которой уже некуда двигаться. Она уже наступила и, на этом все. Некогда хромированные, горевшие на солнце детали слегка потускнеют, гудок от времени станет, может, еще более выразительным, под колесами хватает песка для сцеппения с рельсами... но ехать дальше некуда. Либо менять маршрут (чего, наверное, не позволит сделать причастность к непустому), либо оставаться теряющим блеск, но редким знаком времени. Альбом Laurie Anderson "Live on a String" 2001, скорее, начало второго.
Именно здесь уместно упомянуть и альбом "Smiling & Waving" Энн Гарбарек (дочери того самого Яна Гарбарека).
У одного из самых интересных людей, которых мне приходилось встречать, — кинорежиссера Адольфа Иосифовича Каневского, — было исключительное чувство юмора и устойчивая привычка выпивать. Был он совершенно сед, хоть и густоволос, а когда выпьет, — лицом темен (известное фотолюбителям и киношникам сочетание).
Мы ехали из Москвы в одном купе, когда утром, оторвав от подушки голову, я увидел перед глазами лицо Адольфа Иосифовича. Он внимательно разглядывал его в зеркале. Покосившись на меня, он совершенно серьезно спросил: "Володя, я похож на негатив хорошего человека?"
В альбоме Энн Гарбарек есть немного Кate Bush, немного Laurie Ander-son, чуть-чуть от отца и еще кого-то, но Роме он понравится. Обязательно должен понравиться.
Очень может быть, что самое интересное и примечательное "новое" из появившегося в лицензионном беспределе лоследнего времени — это серия "Carnaval" (или еще надпись "The theory is sound project"). Выходит она на CD ROM'ax. Тираж ограничен (как утверждают изготовители, до 125экз.) и, наверное, поэтому стоимость компактов чуть выше.
Это — "этника" (скорее даже, "нью-этника") с примесью еще чего-то оригинального, как если бы фильмы Кустурицы назвать "Из жизни простых людей Югославии".
Вот я предлагаю Роме целую пачку дисков: Zion train present the Tassillii players" с крупным планом конопли на обложке и в музыке; вышедшая замуж за немца тувинка Sainkho на родине мужа (и вместе с ним) напела что-то невероятное под аккомпанемент Djivan'a Qasparyan'a; перуанка Yma Sumac (которой американцы в свое время предлагали бешеные деньги за операцию на горле, чтобы посмотреть на голосовые связки, издающие такой звук) потрясает невозможностью происходящего. Muslimgause Tunguska - guska (что это такое, не знаю) - тут я просто пугаюсь при подборе слов для определения этой музыки; еще неистово хулиганят румыны, балканцы,: задыхается интеллектуальное рэггей "Creation rebel" и "Prince fari and the arabs"... Достаточно, Рома, денег не хватит.
Кто как, а я всегда ем яблоки начиная с самого худшего, постепенно переходя к наиболее аппетитным. Примерно так произошло, когда я, разбирая новые поступления, впервые наткнулся на Патрисию Барбер. Не дослушав до конца даже первую композицию, упаковал компакт и поставил на коллекционную полку. На потом. На сладкое.
Не мне говорить о ее достоинствах как вокалистки или пианистки. Но само состояние ее музыки, как Doors в тогдашнем потоке рок-н-ролла и бита или как женщина в вечернем платье на футбольном матче, как альпинист, взбирающийся на Дом Правительства. Неожиданная и реальная ее музыка.
Ромке я принес четвертый, вышедший у нас, альбом Барбер - Modern Cool.
Принес я и Khmer Нильса Петера Мольваера, чему Рома обрадовался, зная, что он - человек ЕСМ. Все эти северяне типа David'a Darling'a, Jan'a Garbarek'a, Terje Ripdal'a, похоже, пишут музыку исклоючительно зимой, глядя из окна на бесконечный пейзаж с едва различимыми тонами белого. И обязательно, размытое, одинокое солнце.
Есть что-то неуместное (решили мы с Ромой) в спорах о том, какой блюз настоящий, а какой искусственный.
Появились альбомы Walter'a Trout'a и John'a Lee Hooker'a, а у моих друзей сыновья растут: Егор и Илья.
Заболевшего Егора (он еще был маленький) повела мама в больницу. Врач-женщина сказала, что надо сделать анализ крови, для чего чуть-чуть, совсем не больно, раз и готово, надо проколоть пальчик, вот этот, даже не самый большой, очень быстро, ну, не ори. Егор все равно орал, а уходя, держа одной рукой маму, а другой утирая слезы, обернулся и, чеканя слова, пообещал: "Ну, сука, я завтра с папой приду!" Это тоже блюз. А альбом Траута называется Go The Distance.
Илья маленький сейчас. Будучи в цирке, он пошел купить себе воздушный шарик у клоунессы. Выяснив, что шарик стоит 1200 рублей, а у него только 200 (он узнал у мамы), Илья попросил: "Продайте мне кусочек шарика на 200 рублей". Шарик ему подарили, а на компаккте Хукера записаны два концертных альбома: Live At The Cafe Au Go-Go (1966) и Live At Soledad Prison (1972).
Соответствующие эмоции и от Траута, и от Хукера гарантируются.
Моя жена тишину любит больше музыки.Можно ли сказать, что она поклонница Джона Кейджа? Пожалуй, да. Только вот и ему, и ей это уже все равно.Кейдж умер, а моя жена никогда не станет слушать его музыку.
В 1992 году он сочинил "Тринадцать". В последний год своей жизни. Судя по этой музыке, Джон давно забыл, что является родоначальником минимализма, ведь сорок лет прошло с момента написанияMusic Of Changes. А может, он даже не обратил внимания на этот эпизод в вечном стремлении своем представить и уберечь тишину, которую считал единственным космическим звуком.
Когда-то я ехал электричкой из Москвы в Рязань. Вечерело уже, когда я делал пересадку в Коломне. Воздух от зноя и пыли стоял желтый. Даже черное, которого на вокзале много, подчеркнуто было желтым. Тихий цвет, звук шагов, гудков, редкого слова только выделяли эту желтую тишину.
В привокзальном ресторане было еще тише. Потолок абсурдно высок и молчит себе там. Что-то зашуршало. Это официантка водила ногой под столом. Наверное, искала тапочку. Найдя, аккуратно положила недокуренную папиросу на край пепельницы и подошла ко мне: "Тебе что, сынок?" Я спросил что-нибудь поесть. Она, почти улыбнувшись, обернулась к перегородке, за которой, должно быть, находилась кухня, и крикнула: "Валюша, мяса!" (и эхо прокатилось по залу). "Водки я сейчас принесу", - добавила она и ушла туда, где Валюша уже жарила мне мясо.
За окном, в тишине привокзального ресторана в Коломне, проступала красная, из старого кирпича, стена, а дальше - церквушка, маковка которой казалась почти черной на фоне желтого на закате солнца.
"Тринадцать" Джона Кейджа уже появмлся у Ромы, но вот Мортона Фельдмана еще нет.Его еще не выпустили здесь - для нас.
В.Зая
IAZZ-КВАДРАТ N 6 / 2001
получить rss-ленту
