nestormedia.com nestorexpo.com nestormarket.com nestorclub.com
на главную новости о проекте, реклама получить rss-ленту

Игорь Лисов: фолк-роковый экскурс в барочно-ренессансную Европу

Игорь Лисов: фолк-роковый экскурс в барочно-ренессансную Европу  Идея этого интервью родилась в тот вечер, когда я получила приглашение от Игоря на концерт трио солистов барочной капеллы «Золотой век» в Москве. Приглашение это сопровождалось внушительной и подробной предысторией о том, как исполнители старинной европейской музыки в России и в Европе постепенно двигались к аутентичной манере игры, и о том, как и почему герой моего интервью пришел к ее исполнению.

История (и размер письма), конечно же, меня впечатлили. До этого об Игоре Лисове мне было известно только то, что он является лидером и основателем петербуржской группы «Зеленые рукава», играющей фолк-рок на основе музыки европейского Средневековья и Возрождения. А также различными сотрудничествами с исполнителями фолка – Инной Бондарь, Лукерьей Кошелевой, Сергеем Старостиным и Натальей О’Шей (гр. «Мельница»).

Когда мы договаривались о встрече, я, хоть и предвкушала, насколько интересным может быть живой рассказ, но не могла представить, что буду жалеть о том, что нашу беседу нужно будет уместить в формат интервью, когда она совершенно спокойно могла бы претендовать на приключенческий роман в двух частях. Но, формат есть формат, и в ходе долгих обсуждений мы попытались оставить самое главное…

Анна Ржевина: Очень часто на музыкальный путь человека направляют родители. Вы сами с детства мечтали стать музыкантом или были другие варианты?



Игорь Лисов: Скорее, они хотели, чтобы я держался от музыки подальше (улыбается). Когда мне было четыре года, я услышал на улице ансамбль, который играл на свадьбе. Точнее, рок-группу. И видимо, в поисках того, что меня больше всего впечатляет – ритм, некий пульс, я зашел внутрь бас-бочки и в ней сидел. Там меня и нашли родители. После этого случая я стал просить их купить мне барабаны, но родители отказывались. И вот, тетя на пятилетие подарила мне баян, показала элементарно, как им пользоваться. Пока все отмечали мой день рождения, я несколько часов провел один в комнате с баяном. За это время выучил песню «Эх, полным полна моя коробушка», вышел к взрослым и исполнил им песню под баян – сыграл двумя руками и спел. Через несколько месяцев родился мой брат Олег. Я, тем временем, расширял свой репертуар на баяне, разучивал все, что слышал, и сочинять тут же стал. И решил тогда, что раз мне не удалось стать барабанщиком, то пускай им станет хотя бы мой брат. Когда ему исполнилось три года, я уговорил маму купить ему барабаны. Мы выбрали в магазине несколько пионерских барабанчиков разного калибра, дома прикрепили их на стул, к швабре приделали круглую металлическую мишень от детского тира – получилась ударная установка. Так у нас с братом появился ансамбль. Мы стали выступать для друзей и родственников. Готовили программу, объявляли дату и время выступления, даже рисовали афиши. И играли концерты (улыбается).

А.Р.: А Ваши родители – не музыканты?


И.Л.: Нет. Родители всю жизнь работали на заводе. Хотя, мама в юности пела и играла на гитаре... Бабушка Мария, кстати, много знала наизусть стихов и поэм, рассказывала нам в детстве «Песнь о вещем Олеге», например, по памяти. Много песен пела. Папа стихи писал. Как я уже сказал, родители не приветствовали мое увлечение музыкой, но и не оказывали сильного сопротивления. В какой-то момент мама даже купила мне гитару, акустическую, а потом и звукосниматель, который был на эту гитару поставлен. Микрофон был на какой-то штырь примотан, также у нас было два устройства – комета-212, бобинный такой магнитофон и VEF-радио, радиола… Кажется, через радиолу я пускал гитару, а через магнитофон пел. Домашние выступления обогатились репертуаром и электрическим звуком.

А.Р.: Дальше, как я понимаю, была музыкальная школа. Там Вы обучались по классу баяна?


И.Л.: Ну, барабанщиком мне не дали стать, пришлось стать баянистом (смеется). К моменту окончания музыкальной школы у меня был ряд сочинений и для баяна, и для фортепиано. Это не считая песен под гитару и баян. Родители при этом хотели, чтобы я закончил десять классов, институт, стал инженером. Но мне в 15 лет уже было ясно, что не буду я инженером. И, что единственное, чем мне будет по-настоящему интересно заниматься, – это музыка.

А.Р.: И Вы решили продолжить музыкальное образование…



И.Л.: Да. Мне хотелось стать композитором. А для этого хотелось лучше изучить теорию музыки. Я прошёл несколько прослушиваний на теоретическом отделе в музыкальном колледже. Одна из педагогов-теоретиков, Галина Николаевна Илларионова, прониклась, послушала мои фортепианные пьесы и порекомендовала мне освоить оркестровый инструмент чтобы сесть с ним в оркестр и слушать, как возникает музыкальная ткань изнутри, и, таким образом, развить композиторское оркестровое мышление. И посоветовала одного педагога, Игоря Андреевича Письменного, который, по стечению обстоятельств, преподавал фагот. Первый год я учился на двух отделах: ходил на фагот, а остальные занятия посещал с теоретиками. Через год мне объяснили, что студент не может учиться на двух отделениях сразу, и нужно выбрать: либо я остаюсь только на теории, либо только на фаготе. Я сделал выбор в пользу второго. Закончил колледж, с красным дипломом. Кстати, на гос. экзамене всё равно дирижировал оркестром, который играл мою фантазию в нескольких частях. На последнем курсе стал лауреатом большого конкурса по фаготу. После концерта лауреатов ко мне подошел знаменитый профессор Владимир Николаевич Апатский (легенда, мэтр, трудами которого мы уже тогда зачитывались) и пригласил к себе в класс. Меня взяли сразу на второй курс.

А.Р.: А почему возник интерес именно к барочной музыке? И вообще, к старинной?


И.Л.: С одной стороны, роль сыграла пластинка, которую однажды дал послушать мой друг. На ней французы играли клавесинные концерты Рамо. Это было для меня тогда настолько свежо, ни на что не похоже, из того, что мы привыкли слышать! С другой стороны, был некий интуитивный прорыв туда, в раннюю музыку, в добарочные времена, и желание туда двигаться, к необычному для нашего слуха звучанию. Со временем удалось раздобыть старинные ноты, Ренессанс и раньше, мотеты Филиппа де Витри, его трактат "Ars Nova". Выяснилось, что в 16-17 веках была интереснейшая музыка, а в 14-м еще интереснее. В 13-м даже не было привычных для нас понятий мажора и минора! После моего четвертого курса мы с друзьями провели лето в деревне, без электричества, играли на деревянных инструментах при свечах. Жили, по сути, в атмосфере 14-го века. Когда осенью я снова пришёл в консерваторию, звук рояля и его строй показались мне дикими.

А.Р: Но Вы все-таки окончили консерваторию по классу фагота? Как получилось, что теперь играете на флейте-траверсо? Выбор этого инструмента был чем-то обоснован или произошел интуитивно?

И.Л.: На флейте я мечтал играть ещё с детства. Особенно мне нравилось, как звучит на флейте Бах. Но, поначалу у меня даже не получалось выдуть из поперечной флейты звук. И уже потом, когда мне было 22 года, мы репетировали у одного из наших друзей, и у него на стене были развешаны инструменты, среди которых я увидел флейту. Это была ренессансная флейта-траверсо, и я попросил попробовать поиграть. Часа через два попыток извлечь звук у меня что-то начало получаться. При этом сам процесс был очень приятным: когда какое-то время дуешь во флейту, то чувствуешь, как она увлажняется от твоего дыхания, начинает пахнуть вишней, маслами, пропитками. Ты вдыхаешь это всё, воздух щекочет пальцы, ты чувствуешь, как он бежит по деревянному стволу и пробегает под пальцами, как дерево отвечает, вибрирует…чуть ли не эротические ощущения, надо сказать. В тот момент, когда у меня стал получаться звук, я подумал, что мне это кажется, и на самом деле звука никакого нет, но выяснилось, что ребята тоже его слышат! Хозяин флейты увидел всё это и отдал флейту мне. Уже через неделю я играл на ней три номера из сюиты Телемана на каком-то концерте. Стал её осваивать, и вообще, увлёкся старинной музыкой. Консерваторию я закончил, но на фаготе больше не играл. Обменял его на хорошую барочную поперечную флейту (флейту-траверсо). За 22 года, что я играю на флейте, я время от времени отвлекался от неё. С 2005-го по 2013-й вообще не играл – осваивал бузуки.

А.Р.: Получается, Вы в некоторой степени являетесь революционером, решив исполнять старинную музыку на инструментах того времени, то есть так, как в России почти никто не делал. По крайней мере, открыто. Наверное, возникали трудности и непонимание? Или наоборот?



И.Л.: Ну, что Вы, какие революционеры. Хотя, возможно, в той среде, и в том контексте, в котором мы стали это делать, это и носило некий революционный оттенок. Но, скорее, всё-таки хулиганский. До нас там много чего уже было на эту тему. Если вкратце... Ещё в 60-е на территории СССР появилась волна интереса к старинной музыке, и возникли попытки играть её на тех инструментах, которые были в то время, когда эта музыка создавалась. В Европе - чуть раньше. Но, это если мы забудем про Мендельсона, который ещё в 19-м веке открыл миру Баха. И даже в самом 18-м веке, в эпоху Барокко – уже тогда существовало общество старинной музыки, инициированное Генделем, в котором играли и изучали музыку Ренессанса! В 60-е в Москве появился ансамбль Мадригал, потом в Прибалтике – Hortus Musicus, в Питере – Pro Anima и Арс Канцони. Можно сказать, что долгое время, и, практически, по сей день, исполнение старинной музыки на старинных инструментах было чем-то контркультурным, чуть ли не андеграундом. Да что там «чуть ли не» – андеграунд, по сути, и был. Сравнительно недавно (в 97-м) появился факультет старинной музыки в Московской консерватории, основанный клавесинистом Алексеем Любимовым, скрипачом Назаром Кожухарём и виолончелисткой Натальей Гутман. В Питере возник фестиваль EARLYMUSIC, созданный Андреем Решетиным. Елена Привалова-Эпштейн, органистка, ученица Алексея Шевченко, доцента московского факультета старинной музыки, делает фестиваль «Органные вечера в Кусково». И вообще, появились музыканты, получившие образование на Западе. Их не много, но они есть и играют.

А.Р.: А как появился Ваш ансамбль?

И.Л.: После домашнего дуэта с братом у нас с ним же было несколько школьных ансамблей. Потом была группа в колледже с другом, музыкантом Данилом Денисовым. Зимой 93-го мы с Даней опять собрали ансамбль. Мой брат играл с нами на барабанах. Мы часто репетировали, но не дали ни одного концерта. Потом было много разных событий... Был концерт на Галерной, в зале старинной музыки, где мы играли барокко, Ренессанс и Средневековье. С моим братом и с Даней. Еще Тарас Драк играл тогда с нами на лютне. 15 декабря 1993. Этот концерт мы считаем моментом рождения нашей группы.

А.Р.: Кстати, как появилось название группы «Зеленые рукава»?


И.Л.: Теперь все могут узнать из Википедии, что оно совпадает с названием песни 16-го века, авторство которой приписывают Генриху VIII. Но, тогда мы об этом не знали. Мы просто увидели ноты этой песни – это были вариации, кажется, Моцарта, на песню «Greensleeves». И подумали, что это отличное название для группы! Потом уже узнали, что так называли в Средневековье куртизанок в Англии. Ну, а по содержанию, как известно, песня близка современной «Мурке». Возможно, это первый из дошедших до нас «хитов».

А.Р.: Вы сказали, что в период с 2005-го по 2013-й год не играли на флейте, осваивая бузуки. Как так вышло? Казалось бы, инструменты совершенно не близкие…


И.Л.: В 1998-м году мы в Бергене (Норвегия) записывали альбом группы «Welladay», со Славой Сухаревым и с разными музыкантами – норвежцами, ирландцами, англичанами. Туда на студию пришел норвежец Даг, и мгновенно вписался со своим бузуки, сходу подбирая аккомпанемент к жиге. На меня это произвело огромное впечатление – то, как он играл. Захотелось самому научиться так же. Мы стали искать, где можно достать такую штуку – ирландский бузуки. Узнали, что ближайшее место, где их делают, – город Регин в Румынии. И в 2004-м году просто поехали туда и купили сразу девять штук, себе и друзьям.

А.Р.: Когда Вы начали писать музыку?


И.Л.: Сразу же. Как начал играть на баяне (улыбается). Правда, сначала ничего не записывалось, это было «устное» творчество. Когда мне было восемь, а брату три года, мы уже делали мои песни. Позже уже что-то писалось для ансамбля, были оркестровые партитуры, фортепианные прелюдии в стиле Скрябина, несколько полифонических вещей в стиле Баха, цикл фортепианных пьес под впечатлением от Дебюсси. Музыкальный импрессионизм очень увлек меня одно время. Рахманинов в своё время весьма впечатлил, была даже написана фантазия в нескольких частях «в стиле» Рахманинова.

А.Р.: А когда стали появляться песни, если говорить уже о чем-то значимом?


И.Л.: В 96-м. Именно тогда у меня возникло ясное чувство, что пора. К весне 1997-го песен было на альбом. Они были написаны в стилистике эпохи Возрождения, где два-три полифонических голоса, но с текстом на русском языке. Была такая идея – пройтись по истории музыкальной культуры Европы. И это продолжалось вплоть до 2013-го. Первый наш альбом был исключительно акустическим, в средневековом духе, потом Ренессансный, за ним барочный, потом мы прошли через 19-й век через ирландскую музыку, появилась бас-гитара, потом электрический бузуки. Затем мы коснулись рока 60-х, и фолка. И так, вплоть до пост-панковских ноток, которые можно услышать на альбоме «Две Стороны» 2012 г. Вся эта песенная история продолжалась до 2012-го года. В 2013-м мы ещё ездили в туры по стране, выступили на фестивале FolkDay осенью. А сразу после него, в 2013-м я снова вернулся к флейте-траверсо.

А.Р.: В марте 2014 года Вы дебютировали в качестве солиста барочной капеллы «Золотой Век». Это, наверное, то, к чему Вы стремились?



И.Л.: Играть с этим коллективом – огромное удовольствие для меня. Это больше, чем группа музыкантов. По сути, это семья – все давно дружат. Когда в 2013-м году я начал снова играть на флейте, тут же стал делать сольную партиту Баха. И на одной из репетиций группы «Зеленые рукава» попросил ребят послушать то, что у меня получается. И тут Рустику позвонил художественный руководитель барочной капеллы «Золотой Век» Александр Листратов, в то время как я потихоньку доигрывал фразу. В результате, это стало своего рода прослушиванием. А в марте 2014-го мы с ними уже выступили на международном фестивале Баха «BWV 2014». Это и было моим дебютом. Затем сыграли в Питере, в Филармонии, в Шанхайском Большом Театре, а недавно выступили с итальянским гамбистом Витторио Гиельми из легендарных Il Giardino Armonico. А в августе этого года на фестивале «Органные вечера в Кусково» сбылась давняя мечта – я впервые на публике играл две сонаты Баха целиком! С органом и виола да гамбой. Причём, с прекраснейшими музыкантами – Рустиком Позюмским и Алексеем Шевченко.

А.Р.: А что сейчас происходит с «Зелеными рукавами»?


И.Л.: В 2012-м году мы записали альбом, который поставил некую точку в этой идее «от средних веков к современной рок-музыке». С написанием песен у меня сейчас своего рода тайм-аут... Может быть, возникнет накопление нового «багажа», и захочется его отразить в песнях… Вообще, мне сейчас интересен, как бы это сказать, акционизм. Что-то вроде актуального искусства. Когда ты запускаешь в мир идею, озвучиваешь её некоторым людям, а потом наблюдаешь, как это всё закручивается, воплощается. И ты в этом тоже можешь участвовать. Или, например, что-то вроде идей Джона Кейджа. Это авангард такой, наверное. А еще, мне уже года два все советуют попробовать сбор средств для записи альбома на какой-нибудь из платформ. Я никак не мог для себя сформировать отношения к этому, но теперь понял, что можно пробовать. Материал есть, и он уже созрел для записи. Может получиться мощный альбом.

А.Р.: Кстати, Вы сотрудничаете с разными интересными фолк-исполнителями – Лукерьей Кошелевой, Инной Бондарь, Натальей О’Шей и др. Расскажите об этих музыкальных взаимодействиях?


И.Л.: Постоянного сотрудничества ни с кем нет. Было сотрудничество с Дмитрием Курцманом (The Dartz), когда он жил в Питере. С Хелависой (Натальей О’Шей) мы пересекались на почве записи песен Юлии Клаузер, сделали вместе песню «Туманы ночные», С Анной Пингиной были отличные музыкальные опыты, и в студии, и на концертах. Были спонтанные импровизации с Элизбаром в крымских пещерах. С Инной Бондарь было несколько совместных концертов, весной играли дуэтом в Питере большой концерт. С Юлией Клаузер, – у нее огромный пласт песен, которые хотелось бы записать. С Тикки Шельен отличный проект вышел – «Оркестр Перелётного Кабака». Записано несколько альбомов этого проекта. Время от времени пересекаемся с ней на «Тавернах» – это ещё один проект, очень мне интересный, построенный на спонтанном взаимодействии, чисто концертный и непредсказуемый. Ещё, конечно, с Лукерьей Кошелевой. Она – это отдельный космос. В этом году ей исполнилось 90 лет! С подачи Нины Кибрик был записан альбом «Лукерья и дети», с музыкантами из разных стран. Во время записи этого альбома мы, кстати, пересеклись и с Сергеем Старостиным.

А.Р.: Ну, вот мы и подошли к главному: где и с кем ожидать Ваших выступлений в ближайшем будущем?


И.Л.: Сейчас начинается моё сотрудничество с финским барочным оркестром «Musicians of the King’s Road». В ближайшее воскресенье, 1-го ноября, ставим с ними и с французскими барочными музыкантами Requiem Жана Жиля в Кафедральном соборе Турку. Специально для этого проекта прилетит ведущий специалист по музыке Жиля, Jean-Marc Andrieu. Вообще, этот реквием совершенно прекрасен, один из красивейших реквиемов из когда-либо созданных. Перед этим у меня концерты на Аландских островах при участии органиста Пертти Райсилайнена. Потом, 19-го ноября в Питере играем сюиту си-минор Баха, и 6-й Парижский квартет Телемана с ансамблем «Barocco Concertato». Потом из Польши приедет лютнист Антоний Пильх, что-то будет с ним. 12-го декабря, снова в Питере играем на фестивале Баха в Петеркирхе, уже с барочной капеллой «Золотой Век». О дальнейшем пока говорить не буду (улыбается).

Текст подготовила Анна Ржевина
Фото: Алексей Харькин


стиль
этно
автор
Анна РЖЕВИНА
страна
Россия
музыкальный стиль
академическая музыка, кроссовер


Расскажи друзьям:

Ещё из раздела интервью с кларнетистами, флейтистами

  • стиль: джаз, джаз
Боб Уилбер - ветеран джаза. Причем ветеран действующий. В свои семьдесят с гаком он продолжает активно выступать, записываться (диски с его участием попадали и в наш "CD-обзор"), а его мастерство игры на сопрано- саксофоне остается на столь высоком ...
  • стиль: джаз, джаз
Кларнетист и композитор из Калифорнии Скотт Хилл (Scott Hill) принадлежит к относительно молодому поколению в американском джазе, которое начало выходить на авансцену, начиная с 90-х годов прошлого века. Это уже вполне сложившийся мастер, играющий в ...
  • стиль: джаз, джаз
Роман Глазер (композитор, флейтист). Закончил джазовую школу в Сент-Каллене (St.Callen), Швейцария. Изучал музыкальные науки в Цюрихском университете. Выступал в составе различных групп, как-то: "Parrot Inc", "Schlagart", "Jick The Rapper", в том ...
  • стиль: этно, этно
Андрей Жилин – музыкант-мультиинструменталист, композитор и преподаватель. Главной любовью музыканта вот уже многие годы является японская флейта сякухати. О любимом инструменте, увлечении культурой Японии и записи своего нового альбома «Последний ...
  • стиль: этно, этно
Весной этого года мы уже беседовали с Андреем Жилиным о его увлечении японской бамбуковой флейтой сякухати и процессе записи альбома с необычной задумкой «Последний день лета». Собственно, альбом записан, и теперь Андрей рассказал подробнее о работе ...
  • стиль: джаз, джаз
По случаю выпуска своего сольного альбома «Malapananapalam» Виктор Семашко рассказал в интервью Tuzin.fm, почему он ушел из групп «Нагуаль» иі «Князь Мышкин» и впервые признался, для кого он играет свою музыку. «Я хочу показать, что чудеса – у нас ...
  • стиль: джаз
Молодой швейцарский кларнетист Симон Вирш еще подростком работал музыкантом и давал концерты с различными группами , а так же принимал участие в некоторых театральных шоу . Сегодня он - один из самых ярких джазовых кларнетистов своего поколения. ...
© 2012-2024 Jazz-квадрат
                              

Сайт работает на платформе Nestorclub.com