Django Reinhardt - Бибоп и цыганское наследство

Кен Барнс не упомянул о Джанго Рейнхардте в своей де­вятнадцатичасовой кинодокументальной эпопее о джазе. Это одна из досадных оплошностей фильма в довольно подробно изложенной истории джаза. Джанго Рейнхардт был одним из самых значительных европей­ских джазовых музыкантов сво­его поколения, первым из евро­пейцев, оказавших заметное влияние на американский джаз. Его яркие, образные импровиза­ции вдохновляли многие поко­ления гитаристов. На них учи­лись джазовые гитаристы Чарли Кристиан, Вес Монтгомери, Барни Кессел и Джо Пасс. Влия­ние Рейнхардта можно просле­дить в творчестве гитаристов рока и фьюжн—Джона Маклаф­лина, Карлоса Сантаны, Роберта Фриппа из King Crimson, Энди Саммерса из The Police. Гармо­нические идеи Джанго Рейн­хардта намного обогнали свое время и стали удивительно по­лезной школой для тех гитарис­тов, которые учились играть на гитаре самостоятельно, не зная музыкальной теории. Некото­рые из его прекрасных ориги­нальных композиций стали джазовыми стандартами. К их числу можно отнести Nuages, Manoir des Mes Reves, Melodie au Crepuscule и другие.

Первая известность пришла к нему в квинтете Hot Club de France, струнном составе, орга­низованном скрипачом Стефа­ном Граппелли. Группа возник­ла случайно. "Знаете, мы оба иг­рали в одном и том же оркестре в отеле с контрабасистом Луи Вола, — вспоминал Граппелли в интервью 1978 года журналу Guitar Player. — Я играл там на скрипке. Когда оркестр должен был играть танго, Джанго ухо­дил со сцены с гитарой. Однаж­ды у меня порвалась струна, и я пошел ее менять — с этого все и началось. Джанго сидел и наиг­рывал что-то. Я натянул струну и стал играть вместе с ним. По­мню, мы развлекались, играя Dinah, и решили каждый день так развлекаться для собствен­ного удовольствия, как Эдди Ланг и Джо Венути. У нас обоих был получасовой перерыв. И нам было здорово вместе, пото­му что я сразу оценил и почувст­вовал талант этого парня, его ге­ниальность. В один прекрасный день к нам зашел брат Джанго, Джозеф, со своей гитарой. Ви­димо, он работал где-то побли­зости. Он появился в тот мо­мент, когда мы только начали играть, и присоединился к нам. А вскоре затем Луи Вола прита­щил свой контрабас и заиграл с нами. Мы так заигрались, что за­были в тот день вернуться во­время на сцену. Прибежал раз­гневанный менеджер и заорал: "Что вы тут делаете?" С тех пор каждый день мы вчетвером иг­рали вместе, пока оркестр играл танго". Юг Панасье, редактор журнала Jazz Hot, пришел по­слушать "забавное маленькое комбо", как называл его Грап­пелли, и решил организовать для них концерт. "Концерт имел успех, — продолжал вспоми­нать Граппелли. — Но тут Джан­го возмутился и сказал: "Когда я играю, мне аккомпанируют только брат и Вола. А когда ты играешь, тебе аккомпанируем мы втроем. Поэтому я хочу, что­бы с нами играл мой кузен Roger Chaput. Так нас стало пятеро. "

Квинтет Hot Club de France не сразу заслужил всеобщее при­знание. Первые записи раскри­тиковали как "слишком модер­новые", но с 1935 по 1939 годы квинтет становился все попу­лярнее. Пластинки Djangology, Limehouse Blues, Swing Guitars, Mistery Pacific, Minor Swing ста­ли бестселлерами, и квинтет много и успешно гастролиро­вал по городам Европы. Квинтет достоин того, чтобы о нем по­мнили. Их музыка была чисто струнным джазом, проникно­венная и исполненная с чисто галльским романтизмом. Играя на струнных инструментах без ударника, музыканты потряса­юще свинговали, но, возможно, современному слушателю бу­дет непривычно слушать такую музыку в больших дозах.

Выпуск диска Souvenirs стал попыткой широко представить разнообразную палитру произ­ведений квинтета, записанных на Decca в 1938,1939 и 1946 го­дах. Качество звучания этой за­писи удивительно чистое, но сохранившее первозданность исполнения своего времени. Инженеры студии Decca удели­ли особое внимание уникаль­ности звучания каждого инст­румента, записав их с помощью большого количества микро­фонов. Музыканты могли рас­слабиться и просто играть. Не было необходимости форсиро­вать звук, чтобы быть услышан­ными в записи. Рейнхардт и Граппелли звучат более ясно и определенно, чем в ранних за­писях квинтета. И это увеличи­вает остроту восприятия контрастного и блестящего стиля этого дуэта в исполнении джазовых стандартов Honeysuckle Rose, Night and Day Кола Портера и Sweet Georgia Brown, а также в ори­гинальных композициях Рейнхардта-Граппелли Souvenius, Daphne, Stompin'At Decca, свинговых HCQ Strut и My Sweet. В дуэте 1938 года, оригинальной композиции Nocturne, поражает удиви­тельный ансамбль между эти­ми двумя мастерами импро­визации.

Никто так не отли­чался друг от друга, как эти два музыканта. Рейнхардт, цыган по происхождению, свобод­ный, независимый бродяга, одинаково счастливый как с удочкой в руках, так и с гита­рой, и Граппелли — мягкий, воспитанный и добродуш­ный. Но при этом они оказа­лись способны на удивитель­ное музыкальное сотрудни­чество, которое по-прежнему потрясает слушателей спустя почти семьдесят лет. Другой удачный пример — выпуск компанией Blue Note плас­тинки The Best of Django Reinhardt- антологии в одном диске. Начиная с Limehouse Blues для этого диска были отобраны 18 лучших произ­ведений с 1936 по 1948 год, включая невероятную импро­визацию Джанго в I'll See You In My Dreams Джорджа Кана. В ней есть также оригинальная версия Nuages, хита Франции времен второй мировой вой­ны; Place de Brouckere, кото­рая является единственной записью с биг-бэндом, а также композиция Diminushing — одна из авангардных, создан­ных под влиянием би-бопа, взятая с оригинальной запи­си возрожденного квинтета 1947 года Квинтет распался с нача­лом войны в Европе. Рейнхардт и Граппелли не виде­лись больше шести лет до ян­варя 1946 года. Результатом долгожданного воссоедине­ния стала запись трех произ­ведений — композиций Джанго Love's Melody, Nuages и Lisa (All the Clouds'll Roll Away) Джорджа Гершвина. Все они вошли в альбом Souvenirs. Это была потрясающая встре­ча. Как написал в биографии гитариста Чарльз Деланэй, "...они окунулись заново в вол­шебное чудо прошлого. Каза­лось, что для них нет ничего невозможного. Стефан был таким счастливым, что играет опять с Джанго, что его вдох­новение расцветало на гла­зах, такое же свободное, как прежде, казалось, его инстру­мент играет сам по себе. Вре­мя от времени он бросал удов­летворенный, даже благодар­ный взгляд на Джанго, кото­рый был в этот момент его не­отъемлемой частью, лучшим в мире человеком, способным почувствовать и выразить вместе с ним его мысли и чув­ства".

Но Рейнхардт относился к воссоединению квинтета как к шагу назад. Он был прогрес­сивный музыкант, и его стиль совершенствовался все вре­мя. Он был ведущим музыкан­том Европы, который играл с американскими джазовыми музыкантами, гастролиро­вавшими в Париже. Играл и записывался с Барни Бигардом, Рексом Стюартом и Дики Веллсом из оркестра Дюка Эллингтона, Биллом Коулмэ­ном, Бенни Картером; Пинатсом Хуко из оркестра Гленна Миллера, Мелом Пауэллом, Эдди Саусом (скрипачом, ко­торого называли "черным ан­гелом скрипки") и многими другими. Он много почерп­нул у этих музыкантов, и к 1939 году цыганский колорит его гитарного стиля исчезает. Ему становится тесно в струн­ном формате состава, и, вер­нувшись в Париж, он реорга­низовывает квинтет, заменив скрипку кларнетом, добавив ударные инструменты и ритм гитары. В начале сороковых он также активно играет с не­сколькими биг-бэндами, час­то с весьма впечатляющим ре­зультатом.

В ноябре 1946 года Джанго стал приглашенным солис­том в оркестре Дюка Эллинг­тона, впервые взяв в руки эле­ктрогитару. Это было краткое турне по городам США — Кливленд, Чикаго, Сент-Луис, Канзас-Сити и Питтсбург с за­ключительным концертом в Карнеги-Холле в Нью-Йорке.

После турне он задержива­ется в Нью-Йорке. По вечерам он наверняка должен был по­сещать легендарную 52 улицу. В начале сороковых такие му­зыканты как саксофонист Чарли Паркер, трубачи Диззи Гиллеспи и Майлс Дэвис, гита­рист Чарли Кристиан, удар­ник Кенни Кларк и пианисты Мэри Лу Вилльямс и Телониус Монк регулярно играли в клу­бах на 52 улице, а после окон­чания программ часто соби­рались у кого-нибудь дома. Многим из них надоело иг­рать неизменные партии в биг-бэндах, и они искали лю­бую возможность поэкспери­ментировать и поимпровизировать вместе. Новые веяния сами собой вылились в созда­ние небольших джазовых со­ставов, и в прокуренных залах ночных клубов рождалось новое направление в джазе, которое было названо бибоп.

Европейскую аудиторию в основном не очень волнова­ло новаторство Джанго под влиянием нового стиля. Мно­гие тогда думали, что новый, грубовато изломанный стиль игры Джанго — просто реак­ция на электрогитару, к кото­рой он не смог до конца при­способиться. Эти умники счи­тают, что творческий пик его карьеры остался в прошлом, в тридцатых годах. Они требовали от него воссоединения с Граппелли и возрождения квинтета Hot Club de France. На самом деле это воссоеди­нение и совместные записи были продиктованы финан­совой необходимостью — со­держать новый квинтет Джан­го было очень тяжело, а про­дюсеры охотно платили за ностальгию.

К счастью, некоторым фир­мам и концертным агентам хватило ума выказать уваже­ние к творческим поискам му­зыканта. Три альбома нагляд­но демонстрируют новую, би-боповскую манеру Джанго и игру на электрогитаре.

The Quintette of the Hot Club of France был записан на GNP Crescendo вместе с Граппелли. И хотя качество звучания не все равноценное — диск был составлен из нескольких ста­рых отрывочных пленок пе­редач Radio Telediffussion Francais — исполнение по-настоящему блестящее. Первая дюжина произведений запи­сана в ноябре 1947 года, когда квинтет воссоединился. Так как это не было специальной студийной записью, квинтет играл в салоне, слышны по­сторонние звуки, наложен­ные на неувядаемые Tear, Daphne и Dinah (специально оставленные, чтобы сохра­нить ощущение старых вре­мен). Но настоящими сокро­вищами являются любимая баллада Джанго Manor des Mes Reves (Замок моей мечты), совместная композиция Рейнхардта и Граппелли R- Vindt Six и очень энергичное исполнение квинтетом Ol'Man Rive" Джерома Керна. Джанго демонстрирует не­сколько таких импрессиони­стичных соло и проводит со­став сквозь такие аккорды и контрапунктические ходы в риффах, что в это просто не верится. Последние восемь произведений взяты из дру­гой записи, сделанной в Же­неве, в Швейцарии 25 октября 1949 года. Джанго играет на электрогитаре в сопровожде­нии фортепиано, баса, удар­ных, кларнета и саксофона. Джанго, как и Эллингтон, ис­полняет свои старые компо­зиции в новой интерпрета­ции, демонстрируя свои но­вые достижения. Nuages, его старый популярный хит со­роковых годов, сыгран в мед­ленной, балладной манере на электрогитаре.

Brussels and Paris включает лучшие произведения Джан­го последнего периода. Поч­ти все отобранные компози­ции сыграны Джанго на элек­трогитаре в привычном квинтетном составе, но есть не­сколько записей, где состав расширен трубой и саксофо­ном. Рейнхардт сочинил и за­писал несколько произведе­ний под сильным влиянием бибопа в период между 1947 и 1953 годами, включая Del Salle, Babik (Bi-Bop), Impromptu, Fleche d'Or, Nuit de Saint-Germain-des-Pres и баллады Vamp и Anouman. Он оказался способен соединить сложные гармонические по­следовательности с широки­ми мелодическими интерва­лами бибопа, не теряя само­бытности романтического характера своей музыки. Le Soir, Chez Moi, I Cover the Waterfront и Deccaphonie, во­шедшие в этот альбом, были последними произведения­ми, записанными Джанго Рейнхардтом. Запись была сделана 8 апреля 1953 года, а Джанго умер от кровоизлия­ния в мозг 15 мая 1953 года. Она примечательна тем, что стала единственной, где Джанго играл без второго ме­лодического инструмента (например, кларнета или скрипки). Пианист Мартьял Солал и вибрафонист Сэди "Фате" Лэйлменд аккомпани­руют ему при поддержке Пье­ра Мишелота на басу и удар­ника Пьера Лемаршанда — его обычной ритм группы.

Peche a la Mouche был со­ставлен из записей Джанго, сделанных фирмой Blue Star в 1947 и в 1953 годах. Большин­ство произведений в этом альбоме — стандарты, кото­рые сам Джанго записывал несколько раз, и есть такие стандарты, которые Рейн­хардт записывал множество раз. Но эти примечательны тем, что сделаны во время войны с другим квинтетом (кларнет, акустическая ритм- гитара, контрабас и ударные). Но восемь отобранных запи­сей 1953года,гдеониграетсо стандартной ритм группой, можно рассматривать как яр­кий пример того направле­ния, в котором бы дальше раз­вивался Джанго, если бы не его преждевременная смерть.

Джанго Рейнхардт был и ос­тается значительной фигу­рой в истории джаза как ком­позитор и гитарист. Он был первым создателем опреде­ленного европейского джазо­вого стиля в то время, когда большинство его современ­ников подражали американ­ским записям. И Рейнхардт навсегда освободил гитару в джазе, интуитивно восприни­мая ее как оркестровый инст­румент, а не просто как не­большое добавление к ритм группе.

Великая музыка должна быть современной и всегда опережать свое время, и Рейн­хардту это удалось. С лихвой.

Постскриптум

Самое большое влияние Джанго оказал на цыганских музыкантов. Джанго был из рода Manouche, франко-говорящего румынского цыган­ского рода, расселенного в Бельгии, Голландии, Герма­нии и Эльзасе на севере Фран­ции. Музыканты из этого рода продолжали его музыкальное направление. Некоторые из них достигли международно­го признания. Трое из них на­иболее известны:

Бирели Лагрини (Bireli Lagrene)
' Начинал как преданный по­клонник стиля Джанго, но со временем вырос в одного из самых заметных гитаристов, играющих на электрогитаре в Европе. Его диск Live in Marxiac доказывает его само­бытность на сцене. Заворажи­вающие, захватывающие, вдохновенные — никаких прилагательных не хватит описать неистощимо причуд­ливые импровизации, кото­рые Лагрини демонстрирует в сопровождении всего лишь баса и ударных инструмен­тов. Это, безусловно, одарен­ный музыкант, не боящийся рисковать в своем творчестве. Его гармоническое мышле­ние необычайно современно, если не сказать — обгоняю­щее время.

Булу и Элиос Ферри (Boulou and Elios Ferre)
Вот слова музыканта и педа­гога Яна Крукшэнка: "Возмож­но, величайший дуэт в исто­рии гитары. Булу и его младший брат Элиос создали мощную команду. Они спо­собны сыграть виртуозно лю­бой отрывок музыки в пора­зительно разнообразных стилях, и если их кормить внутривенно, смогут, навер­ное, играть неделями без вся­ких репетиций. Булу спосо­бен уводить внимание слуша­телей в заоблачные выси, ис­пользуя цыганские приемы игры и, манипулируя слуша­телями, уводить их на более высокий уровень восприятия. Он отличается от других
цыган-гитаристов тем, что не копирует манеру игры Джанго, а предпочитает использовать его гармонические находки, смешивая со средневековыми формами и превращая все это в музыку, которая не только современна, но и устремлена в будущее".

Дерек В. БРАУН
Перевод Дины Курмангалиевой



Jazz-Квадрат, №3/2002