Ежи Радлинский - Гражданин Джаз (часть 6, Бабушка и внучек )

Бабушка и внучек


В субботу 26 октября 1963 года в польском джазе зажглась новая звезда, звезда не часто встречающейся яркости.

Шёл второй вечер ежегодного варшавского фестиваля "Jazz Jamboree" и первый, если не считать инаугурационного концерта, посвящённого исключительно музыке «третьего течения». В программу вошли: „New Orleans Stompers"221, ГДР-овский „Ludwig Böhmer Quintett", ансамбль Анджея Курылевича, «Квартет Збигнева Намысловского», "London City Stompers", а также американский тенорист Джонни Гриффин с интернациональной ритм-секцией (Кенни Дрю – фортепиано, Руди Якобс – контрабас, Роберт Джозеф – барабаны)222.

Счастливцы, которым удалось добыть фестивальный абонемент, не могли посетовать на недостаток впечатлений. Программа вечера была обильной и разнообразной, а целая плеяда знаменитых инструменталистов, над которой царил феноменальный Гриффин, вызывала истинный энтузиазм даже наиболее закоренелых ворчунов. Вечер надолго останется в нашей памяти, прежде всего благодаря вдохновенной, необычно динамичной и мелодичной игре чёрного заокеанского саксофониста. Но если от Гриффина мы ожидали чарующую музыку, то выступление ансамбля Збышека Намысловского было настоящей неожиданностью, настоящей – по польской мерке – сенсацией.

Его фамилия известна даже умеренно сочувствующим джазу. Уже будучи семнадцатилетним юношей (родился в 1939 году в Варшаве) он выступил публично; в то время посещал класс виолончели средней музыкальной школы и начинал играть на тромбоне диксиленд в любительском ансамбле Мечислава Вадецкого223, более позднего лидера "New Orleans Stompers". Вскоре присоединился к группе музыкантов, которая в мае 1957 года образовала достойный для польского джаза „Hot Club Hybrydy"224. Состоял он там одновременно в двух секциях: традиционной и модернистской. Его дебют перед подлинно джазовой аудиторией состоялся во время I Всепольского смотра студенческих джазовых ансамблей, проходившего 5-6 мая 1957 года во Вроцлаве. Это был, вместе с тем, первый успех Збышека; и он сам, как солист, и оба состава, в которых он выступал – «Ансамбль Витольда Кротохвила»225 и "Modern Combo" Кшыштофа Садовского226 – были отмечены. Немного спустя он принял участие во II Фестивале джазовой музыки в Сопоте (14-21 июля 1957 года) как член "Modern Combo" и комбинированных групп клуба „Hot Club Hybrydy" под руководством Януша Забеглинского. Ежемесячник «Джаз»227 посвятил ему в связи с этим событием короткую заметку: «Интересно прошло выступление самой молодой поросли фестиваля – восемнадцатилетнего Збышека Намысловского, игравшего на тромбоне (прекрасные мысли, несколько слабее техника) и на виолончели».

В 1957-60 г.г. он играл в "Modern Combo", в традиционном «Ансамбле Витольда Кротохвила», (который позже превратился в "Modern Dixielanders"228, руководимый Намысловским), а также в "The Traditional Jazz Makers"229 Ежи Матушкевича. В марте 1958 года участвовал в «десанте» группы "Polish All Stars" в Данию. Потом сблизился с Зигмунтом Вихары230, в ансамбле которого играл попеременно на контрабасе и тромбоне, а позже пополнил ряды "New Orleans Stompers".

В 1960 году присоединился к allstars-ансамблю Анджея Тшасковского "The Wreckers"231, в котором играл в течение четырёх лет. Одновременно (1960 год) собрал собственный квартет (потом квинтет) "The Jazz Rockers"; к первому составу – Намысловский – альт-саксофон, Садовский – фортепиано, Адам Скорупка – контрабас и Анджей "Fats" Зелинский232 – барабаны,– вскоре примкнул тенорист Михал Урбаняк.233 Ансамбль просуществовал два года.

На тему игры Збышека критики не скупились на чернила «Играет на альт-саксофоне так выразительно – писал на страницах «Джаза» Адам Славинский234 – и проявляет при этом столько новой и индивидуальной изобретательности, что нельзя им не восхищаться». Огромный талант и умение настоящего мультиинструменталиста упрочили за ним мнение как о музыканте очень способном и всестороннем, которого ожидает колоссальное будущее. Об этом свидетельствовали его заграничные выступления; всюду, где бы он ни бывал, – в Соединённых Штатах, Югославии, Швейцарии, Италии, обеих германских республиках – поражал слушателей полётом мысли и богатством своей игры. "Enfant prodige"235, чудо-ребёнок – говорили о нём.

Независимо от этого, изумление публики было аутентичным, когда на "Jamboree 63" с эстрады полились первые звуки саксофона Збышека. Стало ясным, что в этом квартете он обрёл полноту высказывания и достиг вершин мастерства, до тех пор им не покорённых. «Я пережил знаменательный вечер, – писал в «Джазе» рецензент концерта – слушая Намысловского + Гулговский (p)236 и Бартковский (dr)237… Намысловский силой и экспрессией своего огромного таланта поразил всех, даже безразличных к джазу. Это было его огромной победой. А мы, мы забыли обо всём, мы слушали виртуоза высочайшего класса. Большие браво Гулговскому и Бартковскому. Они искренне помогали ему в его замечательных импровизациях». Нечего добавить, нечего отнять.
Пережив настоящее потрясение, дивный катарсис238, ещё прежде, чем в Збышеке и слушателях спало волнение от умиления и восторга, вызванное его игрой, я решил взять у него интервью.

Поднимаясь на II этаж дома на площади Спасителя в Варшаве, я припомнил бабушкин декалог из «Ночи чудес» Галчинского239.

Збышек, перестань ковыряться в зубах,
Збышек, не катай шарики из хлеба,
Збышек, не бери столько соли,
Збышек, ешь суп не спеша,
Збышек не тронь цветочек,
Збышек, не спеши, иначе поперхнёшься,
Збышек, отравишься уксусом,
Збышек, не чеши так шею,
Збышек, вынь руки из карманов,
Збышек, не ложись на землю,
Збышек, сейчас треснет стакан,
Збышек, перестань играть на губной гармошке.

Так могла говорить своему внуку каждая на свете бабушка. Каждая, но только не Збышека Намысловского. «НЕ ИГРАЙ НА ГУБНОЙ ГАРМОШКЕ?» Упаси Боже! – такой совет не мог бы вылететь из её уст. Существует, вероятно, единственное, чего бабушка Жеромская240 никогда не запрещала Збышеку. Это музыка. Всегда и везде. Независимо от того, на каком инструменте он занимался: на излюбленном и избранном ею фортепиано, или на виолончели, ради которой он изменил роялю; тромбоне, timbre241 которого оставила в тени виолончель или походящий на неё контрабас; на барабанах, которыми он хотел заглушить трубу; на корнете – всё же более удобном, чем ударные инструменты, когда тебе надо воспользоваться автостопом, или, наконец, на альтовом саксофоне, ради которого оставил корнет и все предыдущие инструменты. И так же независимо, что играл: Брамса или "Saint Louis Blues", Силвера242 или… Прекрасную Лолу – Цветок Севера243. Подумать только: столько изменял, а остался верным той, самой величавой, – музыке –. И как! Когда я спрошу его:

– Помимо музыки вы чем-нибудь ещё интересуетесь?

– Нет, – ответит он со смешанным чувством гордости и смущения. – Джазом наполнена вся моя жизнь. Он для меня всё.

Но это будет позже. Вначале была… бабушка.

БАБУШКА: «Это я научила его играть и петь народные песни, когда ему ещё не было четырёх лет. Потом мы играли вместе в четыре руки (вы, должно быть, слышали, что я училась игре на фортепьяно в консерватории…) – я в басе, а он в скрипичном ключе. Потом ещё господин Шпинальский244 дал ему несколько уроков. А когда ему было шесть лет и мы переехали из Вильнюса в Краков, он пошёл в музыкальную школу…».

В художественной карьере Збышека бабушка будет играть – и тогда, когда внук подрастёт – немаловажную роль: станет частью его легенды. Более того: её праисточником и ею самой. Потому что это ведь бабушка легендарна, а не этот молодой махонький паренёк, ясное личико которого известно все джазфенам в Польше, и который сейчас в разговоре с репортёром производит впечатление, словно его искусство переросло его самого, достигло неловкой степени величия, обескураживающего, неожиданно серьёзного.

Бабушка не пропустила ни одного концерта в Варшаве, в котором он играл. Один раз она не высидела до конца. Это было тогда, когда ведущий концерта Роман Вашко выдал публике инкогнито некоторой серебряной пани в восемнадцатом ряду – застеснялась, что у неё уже такой взрослый внук. О бабушке ходят тысячи анекдотов. Что она «наставляет» Збышека перед концертом, что инспирирует его репертуар, отбирает музыкантов, с которыми он должен играть, что, наконец, после не очень удачного выступления «намыливает» ему голову за то, что неинтересно импровизировал, что неподобающе выглядел. Однако бабушка и внучек дружно отказывают этим анекдотам в их подлинности.

БАБУШКА: «Збышек всегда играл так хорошо, что я не могла ни в чём его упрекнуть».

Счастливая бабушка: когда имеешь такого внука, любовь диктует восторги на пару градусов горячее тех, которые отмеряет опыт и холодный критицизм.

Так было, впрочем, до "Jamboree 63"; сейчас оценки бабушки и критики совпадают полностью. Как с этим справился Збышек? Приём выступлений его ансамбля и его музыки превзошёл, кажется, его ожидания, но он уже освоился с успехом, со своим новым уровнем и величием. Удалось ли ему самому определить источник этого успеха?

– На Jamboree у меня создалось впечатление, что в последнее время с вами произошла настоящая метаморфоза: из отменного инструменталиста в знаменитого музыканта. Что, в конечном итоге, вы перешагнули точку, в которой сумма количественных перемен создаёт уже новое качество.

– Мне самому трудно было заметить эти перемены; они возникали спонтанно, не революционно. Факт: я слушаю много, много также в последнее время путешествовал. Это должно было отразиться на моей игре. В Штатах впечатлений было слишком много, чтобы их можно было сразу переварить. Но со временем…

– Следовательно, – зрелость?

– Дальнейший этап развития. Лишь после основательного познания того, что и как играют американцы, можно играть и сочинять. Если не считать нескольких парафраз народных тем, которые я написал ранее, композиции с "Jamboree 63" были моими первыми пробами в этой области.

– До этого вы не сочиняли?

– До этого я не придавал значения композиции. Сейчас для успеха уже недостаточно игры силверовских тем. Уже просто напросто неудобно играть чужие, заимствованные с пластинок аранжировки. Планируя выступление на jamboree со своим квартетом, я сочинил для него музыку так же потому, что в американском репертуаре не нашёл ничего, что бы меня устраивало.

– Именно с квартетом?

– Игра в квартете больше всего мне по душе. К сожалению, до сих пор я почти всегда выступал в более многочисленных ансамблях. Только «Рокеры» вначале играли вчетвером.

– Следовательно, успех обеспечил состав и программа?

– Да. В другом репертуаре и с другими музыкантами перемены в моей игре были бы незаметными. Я специально сделал эту программу и этот квартет так, чтобы хорошо себя чувствовать в нём. Чтобы каждый из музыкантов хорошо себя чувствовал.

– Сближаясь в 1960 году с «Врекерсами»245 не предчувствовали ли вы предстоящий конфликт с Тшасковским?

– Я был тогда так молод… Тшасковский был уже художественно упрочившимся музыкантом. Он собрал в своем ансамбле лучших в Польше инструменталистов. Это была подлинная группа "all stars". Мне импонировало и льстило, что я играю в ней. Но за это время мы пошли вперёд – и «Врекерсы», и я. Только в разных направлениях. В конечном итоге, играли мы друг с другом редко, так что, различия между нами не имели целью показать себя. Это был не ансамбль, а сборная музыкантов, встречающихся на концертах и в турне.

– Вас не удовлетворял такой стиль работы?

– Я с огромным удовольствием вспоминаю "Modern Dixielanders", хотя традиционным джазом заниматься уже не буду. Там все мы трудились бескорыстно, много работали над собой; мало было выступлений и много экспериментов, на которых мы постоянно играли что-то новое. Нас бодрил неожиданный энтузиазм.

Позже, только с «Рокерсами»246, я переживал нечто подобное. В других ансамблях я не ощущал ни энтузиазма, ни внутренней потребности музицирования.

– Американцы играют больше?

– Американцы, в общем, не готовятся к концертам. Зато весь репертуар беспрестанно обыгрывают в клубах месяцами, изо дня в день. Затем, проигранный и сыгранный до совершенства, представляют на концерте. У нас…

– Теперь у вас будет постоянная работа.

– Перед "Jamboree 63" я долго ничего не делал. «Рокерcы» распались в конце 1962 года. Я не знаю в Польше такого джазмена, который бы не грезил о постоянной игре в клубе, в одном составе музыкантов. Только такая работа может дать эффект! До сих пор подобное мне только снилось. Сейчас я в течение месяца играю в клубе Дома Моды «Ева». На счастье с 1 декабря на «Новом Швяте»247 должно работать артистическое кафе, подобное кафе «Под звёздами»248; я уже подписал годовой контракт на игру там с ансамблем, в который войдут: Урбаняк – тенор, Гулговский – фортепиано, Сузин249 – контрабас и Дудзяк250 – ударные. Будем играть для танцев и для слушания – разумеется, джаз, а также аккомпанировать свингующим вокалистам. Это не предел мечтаний, но условия для игры и существования уже есть. До сих пор, чтобы жить, нужно было ездить по стране с выверенным, сделанным под публичку репертуаром. Радио, школьные передачи, кино – попадались уже реже. Музыкантов не так много, но, несмотря на это, я уже пару лет не играл «халтур». И не потому, что не хочу. Почему бы и нет?

– С «Врекерсами», которые со временем стали лучшим польским комбо, вас связывала исключительно мамона251?

– В последнее время уже да. У «Врекерсов» было больше всех концертов и выездов. Всегда всё было связано с деньгами. Из предшествующих групп я уходил, в основном, потому, что у них не было работы. Подобные причины были поводом кончины «Рокерсов»; с двух радиопередач в месяц невозможно было прокормиться.

– Странно…

– Ничуть. Вы слышали в филармонии: на следующий вечер после представления квартета я выступил в квинтете Тшасковского и играл уже намного хуже. В ансамбле такого типа не чувствуешь себя свободным. Все музыканты (Тшасковский, Урбаняк, Енджеёвский252, Сандецкий253) там великолепные, но вместе нам играется плохо. Поэтому я создал на jamboree собственный квартет и музыку для него, чтобы играть, что хочу и как хочу.

– А источником успеха стал выбор музыкантов: именно эти покорились вашей индивидуальности?

– Нет. Я думаю, что это была программа для каждого из них. Для каждого из четвёрки.

– Иначе, стало быть, до этих пор у вас не было состава, в котором ваша концепция игры, изобретательность и стиль совпадали так с концепцией, изобретательностью и стилем остальных музыкантов. Так ведь?

– Да, именно так.

Пауза. Мы немного утомились. Збышек на мгновенье сбросил с себя тот вид взрослой важности, который обрело его мальчишечье лицо ещё перед моим приходом, но, наверное, для меня. Я понимаю его: это будет его первое большое интервью, которое он даст в жизни. Хочется выглядеть серьезным, поскольку его музыка, его игра сделали так, что другие говорят о нём так много и так жутко серьёзно.

– Я уже три года намереваюсь взять у вас интервью. Сдерживало меня убеждение, что вы – нетерпимо высокомерный. Я ошибался. Но у этой ошибки есть объективная причина: на эстраде вы холоден, высокомерен, переполнен гордыней.

– Я знаю. А я ведь не сторонник игры джаза благоговейно. Я пробовал иначе. Легче было бы этого добиться перед иной, нежели наша, публикой. Более весёлой. За границей мне это лучше удаётся.

– В чужом городе легче «закадрить» девушку…

– Перед чужими нельзя компрометироваться. Филармонические концерты проходят у нас постоянно при той самой публике, которой всё о нас известно, которая знает нас насквозь.

– Свобода поведения, такая, например, как у Гриффина, - я не говорю о его циркачестве,– связана, пожалуй, с уровнем, с потрясающей техникой игры музыканта.

– Отчасти, да. Свободнее играется, зная, что это нравится публике. Но наша публика ожидает, прежде всего, когда музыкант ошибётся. Поэтому становишься натянутым; вместо мыслей о хорошей игре я забочусь, в основном, о том, чтобы играть безошибочно, правильно.

– Вы не любите публику?

– Предпочитаю клубную. Ту, которая немного танцует и немного слушает. Тогда я чувствую себя свободнее. В филармонии публика слишком много смотрит. Но я не утверждаю, что она недоброжелательная; если заиграешь лучше, сразу это почувствуешь.

– Ну, всё, пожалуй. Но…, может быть, ещё немного музыкантах. Скажите, пожалуйста, каких польских джазменов вы цените выше всех?

Немного поколебавшись:

- Кароляка, Дылонга, Комеду. Комеду не за игру, а за музыкальную зрелость, за хорошо сделанные, хотя не строго джазовые композиции, за умение работать с любым музыкантом. Знаете ли вы, что на последнем jamboree он играл с Бартковским без репетиции? Слышал его в моём квартете и взял.

– Есть ли у вас мечта? наверно

– Телефон254. И играть постоянно в том квартете, в котором играл на jamboree. Играть по возможности лучше, по образцу большинства негров, которые выдавая музыку полную экспрессии, одновременно достигают фантастического расслабления в игре.

– Ваш сегодняшний бог?

– Колтрейн255.

– Завтрашний?

– Коулман256.

– Инструмент?

– Альт. Навсегда.

Спускаясь по лестнице, я вспомнил, что мне когда-то рассказывали о Намысловском. О саксофоне он тогда ещё понятия не имел, как и намерения на нём играть. И вот однажды вечером (это было где-то в 1959 году) он попал под руку одному из довольно выдающихся наших джазменов. «Ты ещё молокосос» - бросил разгневанный музыкант. «Да – изрёк Збышек – но через год на альте буду играть лучше вас». И своё слово сдержал.

Таким предстал передо мной Намысловский в ноябре 1963 года. Это именно тогда, когда его художественное сознание подбиралось к уровню музыканта новой величины. После этого разговора прошло немало времени. Для Збышека оно было значащим прежде всего двумя выступлениями в Англии – в августе 1964 года и в феврале-марте 1965 года.

"Modern Jazz Quartet Збигнева Намысловского" был первым польским комбо, гостившим в Великобритании. Збышек and company прибыл туда прямо с джазового фестиваля в Comblain La Tour257, где его выступление было принято с восторгом. Несмотря на это, Ла-Манш пересекли не без волнениий. Общеизвестно, что английскую публику трудно покорить. Вскоре оказалось, что опасения были напрасными: пребывание молодых польских модернистов на острове было одним большим успехом. Они выступили с концертами в Лондоне, Манчестере, Саусхемптоне, Гримсби, Брайтоне и Честере, дважды выступили на радио и телевидении Би-Би-Си, а также сделали звукозапись в одной из знаменитых фирм в мире – "Decca"258 – пластинку «Лола»259. Признание со стороны публики и критиков было единодушным.

Об уровне, на котором в глазах хозяев предстали поляки, лучше всего свидетельствует тот факт, что они выступили в „Ронни Скотт Клабе"260 наряду со всемирно известным ансамблем "Джей Джей" Джонсона261. Збышек гордится выступлением в этом клубе и полон впечатлений. «Однажды вечером – рассказывает он – когда я сошёл с эстрады после исполнения "Stablemates" Бенни Голсона262, из группы слушателей ко мне подошел какой-то гость в рубашке, со свитером через руку. "Sounds good"263, произнёс он. И, как бы для формальности, добавил: «Я Бенни Голсон».

221 „New Orleans Stompers" – варшавский любительский ансамбль традиционного джаза, созданный барабанщиком Мечиславом Вадецким в 1957 г. С 1961 г. – профессиональный ансамбль.
222 Johnny Griffin (1928-2008) – американский джазовый тенор-саксофонист и руководитель комбо, солист-импровизатор с темпераментной, горячей манерой игры и виртуозной сверхскоростной исполнительской техникой. Kenneth Sidney "Kenny" Drew (1928 – 1993) – piano. Ruud (Rudi) Jacobs (1938) – double bass. Robert (Bobby) Joseph Durham (1937-2008) – drums.
223 Mieczysław Wadecki – исполнитель на ударных инструментах. В 1957 г. – руководитель ансамбля "New Orleans Stompers".
224 Hot-Club Hybrydy начал работать в Варшаве в 1957 г. на базе старейшего и известного в Польше студенческого клуба "Klub Hybrydy". Клуб разместился в подвале дома 48 по ул. Мокотовской. В этом здании проживал и творил один из самых плодовитых польских писателей второй половины XIX в. Юзеф Игнаци Крашевский (1812–1887). Дабы подчеркнуть этот факт, его малоизвестный роман "Hybryda" был использован для названия клуба.
225 Witold Krotochwil – известный польский джазовый пианист. Во второй половине 50-х – руководитель собственного ансамбля традиционного джаза (Намысловский играл в нём на тромбоне), сооснователь и участник первого состава оркестра "Stodoła Big Band" (1968).
226"Modern Combo" – польский новаторский джазовый ансамбль в первом составе: Кшыштоф Садовский (1936) – фортепиано, руководитель; Юзеф Гаврых – вибрафон; Януш Сидоренко – гитара; Януш Рафальский –контрабас; Анджей Козерский – ударные. Создан К. Садовским в 1957 г. С ними Намысловский играл на виолончели.
227 "Jazz" – ежемесячник, первый джазовый журнал, который появился в восточноевропейских странах народной демократии. Начал издаваться в 1956 г. в Гданьске под редакцией Юзефа Бальцерака, который до половины 1977 г. был его главным редактором.
228 "Modern Dixielanders" вырос из ансамбля традиционного джаза, которым поначалу руководил Витольд Кротохвил. Ансамбль расширился и Намысловский стал его лидером.
229 "The Traditional Jazz Makers" – польский джазовый ансамбль. Создатель (1958 г.) и руководитель – саксофонист Ежи Матушкевич.
230 Wichary Zygmunt (1928-1969) – пианист и композитор, популяризатор джаза в Польше и других странах восточной Европы. В 1954 г. основал собственный диксилендовый ансамбль, который приобрел большую популярность как один из первых польских джазовых коллективов. Коллектив просуществовал до 1968 г.
231 "The Wreckers" – польский хард-боповый джазовый ансамбль, созданный в 1959 г. польским джазовым пианистом Анджеем Тшасковским.
232 Andrzej „Fats" Zieliński – известный польский джазовый барабанщик.
233 Michal Urbaniak (1943) – джазовый скрипач, тенор- и сопрано-саксофонист, один из первых польских музыкантов, получивших международное признание. Один из создателей так называемой польской джазовой школы. Бывший муж джазовой певицы и перкуссионистки Урсулы Дуджяк. Живёт и успешно работает в США.
234 Adam Sławiński (1935) – польский композитор. Изучал музыковедение в Варшавском университете. Будучи студентом, начал публицистическую деятельность в журналах: "Jazz", "Ruch Muzyczny" и "Jazz Forum".
235 Enfant prodige (фр.) – вундеркинд.
236 Włodzimierz Gulgowski (1944) – польский и джазовый пианист, композитор и аранжировщик.
237 Czeslaw "Mały" Bartkowski (1943) – польский исполнитель на ударных инструментах, педагог. Играл джаз постоянно в течение 45 лет с лучшими польскими и зарубежными музыкантами. С середины 60-х годов считался одним из ведущих барабанщиков Восточной Европы.
238 Катарсис (от греч. catharsis – очищение) — сильное эмоциональное потрясение, которое, в данном случае, вызвано не реальными событиями жизни, а под влиянием джазовой музыки.
239 "Babcia i wnuczek czyli noc cudów" (рус. "Бабушка и внучек, то есть ночь чудес") – это потешная пьеска с действом, украшенным лирическими "жемчужинками", функционирующими сегодня как известные, необычные стихи. Главные герои произведения Галчинского – заглавная Бабушка и внук Збышек. Декалог, в данном случае – бабушкины проповеди-наставления, нормы поведения внучка.
240 Осиротевшего во время оккупации Намысловского воспитывала его бабушка Юлия Жеромская (Julia Żeromska), которая позаботилась о его музыкальном образовании.
241 Timbre (фр.) – тембр.
242 Хорас Силвер (англ. Horace Silver; 1928) — один из самых влиятельных и известных американских джазовых пианистов, композитор.
243 Piękna Lola, Kwiat Polnocy (Beautiful Lola, Flower of the North)" – первая композиция З. Намысловского, входящая в альбом "Zbigniew Namysłowski Modern Jazz Quartet - Lola (Decca 1964)".
244 Stanisław (Leopold) Szpinalski (1901-1957) – польский пианист и педагог, виртуозный музыкант с тонким чувством стиля. Ученик Игнация Яна Падеревского. С начала 50-х директор Государственной высшей музыкальной школы в Варшаве.
245 "The Wreckers" – польский хард-боповый джазовый ансамбль, созданный (1959 г.) и руководимый пианистом Анджеем Тшасковским. Первый польский и европейский ансамбль современного джаза, приглашённый в 1962 г. на американские фестивали в Вашингтоне и Ньюпорте.
246 "The Jazz Rockers" – первый значимый ансамбль З. Намысловского в составе: ЗН – альт-саксофон, Кшыштоф Садовский – ф-но, Адам Скорупка – контрабас, Михал Урбаняк – тенор-саксофон, Анджей Зелинский – ударные. Создан в 1961 г.
247 Nowy Świat – самая популярная и шикарная, самая «салонная» улица Варшавы.
248 Klub pod Gwiazdami – культовый клуб, в течение многих лет место встреч варшавской богемы. Размещался тогда на последнем этаже дома 85 по Маршалковской улице (на углу улиц Хожей и Маршалковской).
249 Maciej Suzin – польский джазовый контрабасист. Закончил Академию Изобразительного Искусства (ASP) в Варшаве. В студенческие годы играл в квинтете Кшыштофа Комеды: выступал на фестивалях "Jazz Jamboree", наигрывал музыку Комеды к фильмам, участвовал в концертах квинтета во многих местах Польши.
250 Leszek Dudziak – польский исполнитель на ударных инструментах, брат легендарной польско-американской джазовой вокалистки Уршулы Дудзяк.
251 Mamona – лат. mammona — «богатство, блага земные». Слово, метафорически и уничижительно используемое в польском языке, как синоним денег.
252 Adam Jędrzejowski – польский джазовый музыкант, исполнитель на ударных инструментах.
253 Julius Sandecki – польский джазовый контрабасист.
254 По всей вероятности, в 60-х в ПНР имели место сложности с установкой квартирного телефона, жизненно необходимого музыканту.
255 John William Coltrane (известен также как "Train"; 1926-1967) – американский джазовый тенор- и сопрано-саксофонист, композитор. Джазовый титан, положивший начало новому направлению в современном джазе.
256 Ornette Coleman (1930) – американский джазовый альт- и тенор-саксофонист, трубач, скрипач, композитор. Известный джазовый новатор и экспериментатор, пионер «фри-джаза».
257 Comblain La Tour – маленькое бельгийское поселение. В 1959 г. здесь проходил первый фестиваль "Comblain-La-Tour International Jazz Festival", который со временем превратился в один из наиболее впечатляющих фестивалей Европы, конкурируя с представительными фестивалями в Ньюпорте и Антибах.
258 Decca Records – британский лейбл звукозаписи. Выпускает записи различных жанров, включая джаз, рок, поп и классическую музыку.
259 Пластинка: Zbigniew Namyslowski Modern Jazz Quartet – "LOLA" (Decca SLK 4644, 1964).
260 "Ronnie Scott's Jazz Club" – очень популярный лондонский клуб. Основан в 1959 г. известным джазовым музыкантом, английским тенор-саксофонистом Ронни Скоттом (англ. Ronnie Scott, настоящее имя – Ronald Schatt;1928-1996).
261 J.J. Johnson (полн. James Louis Johnson; 1924-2001) – известный американский джазовый тромбонист, композитор, аранжировщик. Один из первых тромбонистов бибопа.
262 "Stablemates" – композиция Бенни Голсона из альбома "Benny Golson And The Philadelphians" (Blue Note, 1958). Benny Golson (1929) – американский джазовый тенор-саксофонист, композитор, аранжировщик, руководитель ансамбля, джазовая звезда мирового уровня. Самобытный музыкант модерн-джаза. Автор многочисленных очаровательных джазовых «стандартов».
263 Sounds good (англ.) – рус. звучит хорошо.

Перевод с польского, комментарии и примечания: Георгий Искендеров (Россия, Москва, 1974 г., 2013 г.)
Литературный редактор: Михаил Кулль (Израиль, Иехуд, 2013 г.)