Польский джаз 2day

Я слежу за джазовой сценой на протяжении довольно долгого времени. Признаюсь, был такой период, когда польский джаз меня практически не ин­тересовал. Случались лишь ис­ключения из этого правила. Но в данное время, последние лет пять, слежу за тем, что проис­ходит в польском джазе, куда как внимательнее.

Сколько себя помню, руко­водствуясь доступными в Поль­ше публикациями, польский джаз я увязывал с именами Станько, Намысловского, Шукальского, Врублевского и других Именами из поколения, ко­торое начало свое джаз-при­ключение в 60-е годы Еще в 80- е издавалось достаточно много альбомов, отмеченных их име­нами, музыканты эти активно выступали с концертами, а вся­кие новейшие поползновения типа Young Power вряд ли могли изменить панораму польского джаза при взгляде сквозь приз­му тех самых Великих. Думаю, несмотря на довольно шумную в свое время возню в СМИ во­круг язза, он также не вызвал из­менений в подобного типа мы­шлении. Но рассматривая сего­дняшнюю джазовую сцену, я убеждаюсь, что центр тяжести сместился с Великих польского джаза на более молодое поко­ление, в сторону вообще моло­дых. Именно они сегодня и есть — польский джаз. Связывать эту музыку с именами тех самых ве­теранов, по-моему, ошибочно. Разве что Томаш Станько, кото­рый сегодня очень активен, в этом смысле — исключение.

Итак, не наступила ли смена поколений? Думаю, что да. Авангард польского джаза сле­дует рассматривать сегодня, упоминая такие личности, как (в алфавитном порядке) Яцек Кохан, Бартек и Мартин Оле­си, Адам Пероньчик Миколай Тшаска... Сразу вслед за ними хотя и не такие заметные, идут Артур Доминик со своими Chromosomos. Robotobibok (а то я не знаю, как они хотели дистанцироваться от джаза, но фермент их музыки будет куда более вдохновляющим для джазовой тусовки, нежели для любой другой), Славек Яскулка. Потрясающе, но основу для этого авангарда составляют музыканты, связанные с ритм- группой Кохан, Олеси. Доминик - это ведь не музыканты-"мелодисты", а в традиционном смысле этого слова музы­канты секции, хотя их концепции давно уже вышли за все традиционные рамки. Возможно, именно благодаря этому их музыка не ограничивает­ся какой-то одной областью поисков. Но наиболее заметными хамелеонами среди них являются Яцек Кохан и Адам Пероньчик. Первый на протяжении нескольких лет воз­главляет как акустические группы, которые все более отважно уходят в просторы очень свободной импровизационной музыки (прекрас­ный альбом Another Blowfish),так и "электрические", как хоть бы проекты Double Life of а Chajr или AJEE. В случае Кохана "электричество" также стре­мится к тому, что приносит с собой так называемая "новая" музыка, рожденная в клубах, в культуре хип-хопа, драм-н-басса и др., вследствие чего по­являются сэмплы, лупы... Труд­но догадаться, слушая акусти­ческие и электрические груп­пы Кохана, что звучит музыка одного и того же артиста.

Адам Пероньчик со времен издания альбома Digivocoo считается музыкантом, кото­рый вырос из пня традицион­ного авангарда 60-х. Однако после того, как он стал исполь­зовать электронный инстру­ментарий и, прежде всего, иную ритмическую организа­цию собственных компози­ций, которые опять же находят вдохновение в клубном андерграунде, Пероньчика стали воспринимать как беспокойную душу нашего джаза. Собст­венно, комментарии, которые сопровождали его первые концерты и альбомы в Польше, сравнивали его хоть и с современными, но вполне джазовыми саксофонистами. Альбом Digivocoo был словно первая примерка. Я же, имея ввиду новый способ мышления прежде всего в отношении ритмики нового джаза, считаю, что Пероньчик проявил его в творчестве Plastiline Black Sheep и групп, выросших из этой концепции. Как трио PBS, так и квартет исполняли безусловно джазовую музыку, но ритмизированную совершенно отличным от этой традиции способом.Если в группе возникал дэ Мартин, то эта музыка, при всей изорванности ее драм-н-бассовых ритмов, каким-то удивительным образом еще и свинговала. Однако размышления о музыке Адама Пероньчика в аспекте этих двух упомянутых проектов — недоразумение. С 1999 года существует его дуэт с Тадеушем Судником, а в последнее время появились секстет и септет, Кажется, что для обоих этих ансамблей джаз — всего лишь один из многих источников вдохновения.

Иной путь выбрали братья Олеси, которые исследуют джаз, восходящий к авангарду 60-х и 70-х годов. Эта музыка иногда отдает лофтами Мюр­рэя, иногда возбуждается джа­зовым прочтением современ­ной камерной музыки. У брать­ев множество различных про­ектов, но они сориентированы в целом, по крайней мере до по­следнего времени, на акустиче­ский, фри-ориентации джаз.

Миколай Тшаска — это так­же непокорная душа. Некогда саксофонист группы Milosc, он создал удивительный рок- джазовый авангардный ан­самбль Loskot. С другой сторо­ны, он принимает участие в проектах — по крайне мере в отношении сонорности — классических, таких, как трио Олесь-Тшаска-Олесь, иногда с участием Джанлуки Каппоццо в формате квартета. Однако было бы большой ошибкой воспринимать трио О/Т/О как проект классический, регрес­сивный. Можно утверждать, что это один из тех ансамблей, что развивают и расширяют ту музыку, которую на самом деле начали исполнять лет этак 40 назад, но которая, благодаря мышлению музыкантов и их навыкам, способна восхищать до сих пор.

Несколько иную музыку вве­ли в польский джаз Chromosomos и Robotobibok (ленивый робот — прим. ред.). Благодаря альбому первой из групп (се­годня она исполняет уже не­сколько иную музыку) и твор­честву другой в Польшу при­шел грув. И можно было бы еще долго анализировать му­зыку этих молодых, однако, пу­скай этим делом займутся му­зыковеды, а не одни лишь фа­ны джаза.

Но существует, однако, оп­ределенный общий и очень личный элемент у всех пере­численных мною музыкантов. В интервью и прочих их вы­сказываниях проявляется мощная осознанность собст­венного артистического пути. Упомянутое мною большое количество реализованных этими музыкантами проектов не обусловлено конъюнкту­рой, а является осознанным за­мыслом. Многие из этих музыкантов-композиторов соби­рают свои коллективы под конкретную музыку, а не пи­шут музыку для имеющегося коллектива. Когда Яцек Кохан пишет музыку, он видит в от­дельных партиях конкретных музыкантов, которых и при­глашает в свои проекты. Точно также работают и братья Оле­си, придумывая музыку под конкретного артиста, под его звучание, стиль исполнения. Вот именно: музыка всех этих молодых, как мне кажется, яв­ляется в большей мере автор­ской, в большей мере создан­ной ради определенного эф­фекта, а не написанной по принципу "кто-нибудь это сы­грает", "авось у меня появится группа, которой это подойдет". Очень редко в такой музыке появляются стандарты, а если таковые и есть, то они очень специфические. Напрасно ожидать на концертах, выис­кивать на их дисках произве­дения Гершвина, Берлина и других. Время от времени можно услышать темы Орнет­та Коулмена, как прекрасное исполнение Lonely Woman во время концерта О/Т/О в кра­ковской Млечарне. Таким об­разом, нелюбовь к стандартам, множество проектов и созидательность — это не только те элементы, которые определя­ют названных музыкантов, но и те, которые способны при­дать создаваемой ими музыке черты, способные заинтересо­вать слушателя.

Итак, осталось ли место для Старых Мастеров польского джаза, польской Школы джаза?

Да вот так получается, что и нет. Из числа ветеранов польской джазовой сцены на "поле боя" остается совершенный Томаш Станько, который постоянно развивается или изменяет кон­цепцию своей музыки. Осталь­ные же исполняют то, что игра­ют на протяжении уже многих лет, если вообще еще играют. Отдавая им должное за вклад в польскую импровизационную музыку прошлого и говоря о сегодняшнем польском джазе, мы в первую очередь должны говорить, как мне думается, о тех музыкантах, которых я на­звал выше.

Павел БАРАНОВСКИЙ, Jazz Forum

Перевод Дмитрия ПОДБЕРЕЗСКОГО

От переводчика

Очень любопытная статья. Со­гласен, что и не менее спорная, уже хотя бы по тому, что упомя­нутые в ней музыканты у нас практически не известны. Можно лишь догадываться, в какой плоскости современ­ной музыки лежит их творче­ство, и на чем оно основано. Но, читая эту статью, я неволь­но поймал себя на мысли, что за последние годы даже в Мин­ске не посетил практически ни одного концерта с участием тех музыкантов, которых не­когда называли "авторитета­ми" советского джаза. Имен на­зывать не буду — они и так из­вестны всем. Я их уважаю, но слушать не стремлюсь. При­знаюсь: мне также совершен­но не интересно, в общем-то, слушать все то, что было сыг­рано ими еще 20 лет тому на­зад. Как это ни грустно, но при­ходится признать: своего То- маша Станько у нас, увы, нет. Не говорю о джазе, например, ли­товском, где, как в большом котле, постоянно что-то ва­рится и происходит. Да, у нас есть куда более молодые музы­канты, со свежим (относитель­но) взглядом на то, каким акту­альным может быть сегодня джаз. Но вот до больших сцен они редко доходят, клубные и фестивальные выступления, которые редко отражаются в электронных СМИ, не способ­ствуют тому, чтобы их имена становились известными. А посему на афишах практичес­ки всегда одни и те же имена. Я совсем не против мэйнстрима, классики мировой, стандартов и даже классики того еще, со­ветского джаза. Но, честно го­воря, нет никакого желания идти на концерт, чтобы в кото­рый раз прослушать My Funny Valentine точно в таком же ис­полнении, как и в те годы, ког­да, казалось, иной музыки, кро­ме как тем Роджерса и Эллинг­тона, и быть не может.

Вот почему я как-то заапло­дировал Владимиру Фейертагу, который, представляя Леру Гехнер и музыкантов группы Doo Вор Sound, честно преду­предил публику: мол, если кто- то ожидает услышать Summer­time, тот может смело отправ­ляться в буфет. Именно поэто­му я и остался в зале... И ничуть не пожалел.

на фото - Адам Пероньчик



JAZZ-KBAДPAT №б'2004