Long John Baldry - Эпитафия для Длинного Джона

"В те времена мы не слушали ничего, кроме блюза, а Джон был первым белым парнем, который пел блюз, да еще так замечательно. Это был настоящий блюз, и все стремились подражать ему."
Род Стюарт

Помимо журналистики "бу­мажной" я занимаюсь еще и журналистикой электрон­ной: веду раздел новостей для англоязычного сайта на­шего журнала. Каждый день просматриваешь пресс-ре­лизы и с каждым новым "кли­ком" перед тобой появляют­ся все новые и новые имена. Десятки, сотни, за месяц — тысячи имен.

За каждым — своя судьба, свои стремления, своя жизнь, свои драмы. И иногда, чаще, чем хотелось бы, этот буд­ничный поток имен и собы­тий резко, как завизжавшие тормоза внезапно остано­вившейся машины, прерыва­ет черная новость: умер... Под­час это люди совершенно те­бе неизвестные, о которых узнаешь только из строчек не­кролога. Иногда же такая весть натурально обжигает, и становится больно, словно теряешь близкого тебе чело­века. Хотя почему "словно"? Если его музыка была с тобой рядом со времен молодости, то это действительно близ­кий человек, пусть ты никогда в жизни воочию его не видел...

Длинного Джона Болдри я не могу отнести ни к той, ни к другой категории. Разумеет­ся, это имя не могло остаться неизвестным для тех, кто "подсел" на рок и блюз в кон­це 60-х и начале 70-х годов. Кое-что из его тогдашних ра­бот я слышал, но потрясени­ем они тогда не стали, в куми­рах у меня тогда ходили дру­гие люди. Имя Болдри, тем не менее, в памяти осело, по­скольку оно часто упомина­лось в связи с какими-то ины­ми музыкантами, группами, событиями. Тогда я еще не знал, что подобное отноше­ние к этому человеку сложи­лось слишком у многих, что ярлык "Болдри — это тот, с кем работал N" станет на дол­гие годы источником серьез­нейшей драмы в творческой жизни этого незаурядного человека. Эта драма сродни драме ученого, чьи экспери­менты привели к достойно­му нобелевки открытию, но сам он не сумел увидеть и должным образом оценить результаты, вследствие чего нобелевка уплыла к более удачливым и внимательным последователям; сродни дра­ме спортсмена, который в двадцать лет купался в лучах славы, а уже в тридцать ока­зался прочно всеми забыт.

...И о Болдри я долгое вре­мя ничего не слышал. Услы­шать довелось 21 июля про­шлого года, когда новостные ленты крупнейших инфор­мационных агентств при­несли весть о его смерти. Этот факт и связанная с ним просьба одного из наших ак­тивных корреспондентов, послужили толчком к началу' работы над материалом о Болдри, к несколько запозда­лой попытке оценить под­линный масштаб личности Длинного Джона, разобрать­ся в его странном творчес­ком пути, который начинал­ся, как широкий удобный хайуэй, а закончился, в об- щем-то, не самым примет­ным проселком. Хотелось бы, чтобы эта статья стала прощальным салютом в честь легендарного британ­ского музыканта, гремевше­го в те годы, когда заклады­вался фундамент рок-блюзовой славы Альбиона. Удалось ли это — судить не мне.

Задолго до того, как я уви­дел первые фотографии Болдри, он, из-за своего про­звища, ассоциировался у ме­ня с другим Длинным (или Долговязым, если вам так больше нравится) Джоном, одноногим пиратом Силве­ром из "Острова сокровищ". Потом, когда я увидел его снимки, длинноволосого, с мягких очертаний бородкой и в широкополой шляпе, как, например, на обложке аль­бома 1971-го года It Ain't Easy, то и в облике его оказалось нечто мушкетерско-пиратское, в духе Дюма, Саббатини и иже с ними.

Что и говорить, внешнос­тью Длинный Джон обладал эффектной и запоминаю­щейся. Да и прозвище свое он получил не зря,- как-никак рост у него был просто вели­чественный — 6 футов 7 дюймов (2 м 7 см). Если бы этот парень не увлекся музы­кой, любая баскетбольная команда приняла бы его с распростертыми объятия­ми. Ко всему прочему. Длин­ный Джон был большим мод­ником и старался одеваться элегантно и изысканно — в пятидесятые и шестидеся­тые годы — в безукоризнен­ные классические костюмы, обязательно при галстуке, а позже, уже на излете движе­ния хиппи, перешел к выше­описанным нарядам. Как вы понимаете, вниманием мо­лодых девушек Болдри в мо­лодости был не обделен.

А молодость его пришлась на 50-е годы. Джон Уильям Болдри родился 12 января 1941 года. По мнению боль­шинства источников, это произошло в Лондоне, хотя встречался мне и такой адрес: Хэддон, графство Дербишир. По сути, это не столь важно. Важнее то, что уже к 56-му го­ду долговязый подросток на­чал петь и играть на гитаре в различных любительских и полупрофессиональных ан­самблях, исполнявших анг­лийскую фольклорную музы­ку. Конечно же, музыкальные вкусы Джона тогда еще не сформировались оконча­тельно, он пробовал играть и блюз, и джаз, ездил в концерт­ные туры с Рэмблин Джеком Эллиотгом. Уже тогда, в конце 50-х, Джон исколесил всю Ан­глию, играл во множестве са­мых разных клубов и позна­комился с массой будущих звезд, тогда таких же молодых и честолюбивых, как и он. Бы­вал он и в ливерпульской "Пе­щере", завязав приятельские отношения с Полом МакКартни и Джоном Ленноном, познакомился в 1958 году и с Алексисом Корнером. Силь­но сомневаюсь в техничес­кой виртуозности Болдри — гитариста в те годы, но вот Болдри — вокалист уже тогда привлекал внимание силь­ным глубоким голосом, кото­рый делал выразительным выступление даже не очень сильной команды. Ну а уж в команде сильной он тем бо­лее пришелся ко двору. Я имею в виду Blues Incorpo­rated Алексиса Корнера, куда он попал в 1961 году.

Не может быть ни одной статьи о британском блюзе и его людях без упоминания имени Алексиса Корнера. Ав­тор этих строк в других мате­риалах тоже неоднократно вспоминал этого человека. А сейчас снова приходится по­вторяться. Самые знамени­тые гвардейцы местного блюза и ритм-энд-блюза на­чинали в Blues Incorporated: Мик Джеггер, Чарли Уоттс, Дик Хикстолл-Смит, Сайрил Дэвис, Джинджер Бейкер, Джек Брюс, Эрик Бердон, Грэм Бонд. Если продолжить военную тематику в сравне­ниях, то Blues Incorporated стал для этих будущих знаме­нитостей своего рода 'учеб­кой", где под присмотром па­паши Корнера, умудренного по сравнению с ними годами и опытом, они проходили школу молодого бойца, что­бы затем перейти в "действу­ющие части" под названиями Rolling Stones, Animals, Cream и так далее. Прошел эту шко­лу и Длинный Джон Болдри. Его имя значится и среди уча­стников "выпускного экзаме­на" — голос и гитара Джона звучат на знаменитом альбо­ме Rhythm & Blues From The Marquee (1962), который стал своего рода манифес­том британского ритм-энд-блюза. Увековечена здесь и одна из его ранних компози­ций I Thought I Heard That Train Whistle Blow. Как и для многих вышеупомянутых звезд, его пребывание в Blues Incorporated было недолгим, хотя придало потрясающий импульс дальнейшему твор­ческому развитию.

Кстати говоря, гитара Джо­на к этому времени зазвучала уже так, что Эрик Клэптон, как он сам неоднократно признавался, именно игре Болдри, восхитившей его на одном из концертов в начале бО-х годов, обязан решением играть блюз. А в июле того же 1962 года уже заслуживший широкую известность в кру­гах лондонских поклонни­ков ритм-энд-блюза Длин­ный Джон давал очередной концерт в клубе Marquee. Для разогрева публики он при­гласил выступить в первой части концерта еще никому не известный коллектив под названием The Rolling Stones. Это было первое в истории публичное выступление ставшей впоследствии вели­кой группы и имя Длинного Джона Болдри оказалось та­ким образом неразрывно связано с концертным дебю­том Джеггера и его коллег.

Сам же Болдри неожидан­но для многих вскоре почти на год самоустранился с бри­танской сцены, уехав туда, откуда Beatles уже вернулись — в Германию. Сегодня, спус­тя много лет это удивитель­но нелогичное решение — восходящая звезда вдруг доб­ровольно исчезает из поля зрения — кажется первой в цепи многочисленных оши­бок Длинного Джона в пост­роении собственной карье­ры, но эта ошибка тогда ока­залась все же тактической, а не стратегической.

В отличие от тех же битлов. шлифовавших до седьмого пота в гамбургских клубах свой стартовый репертуар. Болдри в Германии заиграл совсем другую музыку. Здесь он попал в джазовое комбо неистового авангардиста Гюнтера Хампеля. Замеча­тельный музыкант, вибрафонист и духовик Хампель всю свою жизнь играл (и играет) импровизационную музыку свободной формы. И сегодня, и тогда, в начале 60-х, он пред­почитает работать с молоды­ми партнерами, заряжая их своей энергией и подпитыва- ясь энтузиазмом молодых Поэтому я, хоть и очень при­близительно, но представ­ляю, какую музыку довелось играть у Хампеля Длинному Джону (а как было бы здорово услышать их вместе!). Но зато гораздо более определенно, исходя из всей последующей карьеры Болдри, можно пред­положить, что это, как гово­рят англичане, была не его чашка чая. И действительно, этот творческий союз очень разных по духу музыкантов так и остался для Длинного Джона случайным эпизодом.

Болдри успел вернуться в Англию до того, как его забы­ли, и сделал это очень вовре­мя. Его карьера в следующие пару лет круто пошла вверх. События сменяли друг друга с калейдоскопической быст­ротой. Сразу по возвраще­нии Длинный Джон начал выступать с бывшим колле­гой по Blues Incorporated Сайрилом Дэвисом в его Cyril Davies' R & В All Stars. Однако уже в начале 1964 года этот коллектив распался в связи с безвременной смертью его молодого и очень талантли­вого лидера Почти сразу же после этого Болдри впервые выступает в качестве лидера собственного коллектива, организуя на обломках R & В All Stars ансамбль The Нооchie Coochie Man. В качестве второго вокалиста здесь впервые появляется человек по имени Род Стюарт. Исто­рия их встречи — это совер­шенно особый сюжет, слов­но взятый напрокат из ка­кой-нибудь мыльной оперы. Болдри и Стюарт познако­мились совершенно случай­но. Однажды поздним вече­ром ( или ранней ночью, ес­ли хотите) Болдри увидел на какой-то из станций метро молодого человека, который играл на губной гармонике. Длинный Джон был уже му­зыкантом с именем, моло­дой человек был никем. Од­нако Джон безошибочно оп­ределил наличие искры Бо­жьей в этом уличном музы­канте Младший его на четы­ре года Стюарт получил при­глашение в The Hoochie Coochie Мап. Так началась ка­рьера будущей звезды бри­танской рок и поп-музыки.

1964-й год определенно стал самым удачным для Длинного Джона. С огром­ным интересом был воспри­нят на Альбионе его первый альбом Long John’s Blues. Ин­тересна что он вышел имен­но как сольный проект, а не под маркой Hoochie Coochie Мan, хотя в записи диска Джо­ну ассистировали его колле­ги по ансамблю — Клифф Бартон. Иэн Армит и Джефф Брэдфорд (последний, кста­ти. до сих пор является дейст­вующим музыкантом). Под впечатлением от этого диска журналисты влиятельного New Musical Express назвали Болдри лучшим блюзовым вокалистом 1964 года в Вели­кобритании. Позже Long John's Blues переиздавался еще в США и Канаде. В амери­канскую версию альбома вошел и дуэт Болдри и Рода Стюарта с песней Up Above My Head ранее выпущенной в виде сингла. Несмотря на то, что в целом для британской сцены этот год прошел под знаком Beatles, Болдри также стал знаменитостью национального масштаба. Этот ста­тус подтверждается и еще од­ним фактом. Когда для Beatles, впервые в их истории, в апре­ле 1964 года была организо­вана специальная телепро­грамма, транслировавшейся по всему миру (Around the World With The Beatles), они, наряду с Пи Джей Проби и Циллой Блэк (интересно, по­мнит ли кто-нибудь сегодня эти имена?), пригласили по­участвовать в этой програм­ме именно Длинного Джона. Он исполнял перед миллио­нами телезрителей компози­цию I Got My Mojo Workin.

На волне растущей попу­лярности Болдри не очень огорчил распад Hoochie Coochie Man, пришедшийся на осень 1965 года. Почти сразу же перед ним замаячи­ли перспективы создания но­вой группы, но уже на совсем других условиях Steampacket стал союзом равных. Болдри объединился под этой мар­кой с музыкантом, уже тогда весьма известным — пианис­том и органистом Брайаном Огером. В новый коллектив Болдри взял с собой Рода Стюарта и гитариста Вика Бриггса, а Огер привел та­лантливейшую вокалистку Джулию Дрисколл. За удар­ную установку в ансамбле сел Майк Уоллер. О короткой ис­тории Steampacket мне уже доводилось писать в статье, посвященной Огеру (см. Jazz- Квадрат, № 5/05), и сейчас по­вторяться не хочется. Одна из первых британских супер­групп стала жертвой амби­ций ее участников, как и дру­гая, более знаменитая супер­группа Cream. Но если исто­рия Cream осталась богато документированной запися­ми, то материальные следы Steampacket практически от­сутствуют. Все те же амбиции привели к тому, что офици­альных альбомов группа так и не выпустила, хотя концерти­ровала с большим успехом и музыку играла весьма инте­ресную. Прощальным приве­том от Steampacket осталась фотография на обложке вто­рого сольного альбома Болд­ри Looking At Long John, сде­ланная во Франции во время финального концертного ту­ра группы. Болдри очень лю­бил этот свой альбом, позже неоднократно называл его лучшим своим диском. В нем он впервые исполнил песню You've Lost That Loving Feeling, один из своих хитов, в не­скольких версиях повторен­ный им и впоследствии. И в чисто музыкальном смысле Looking At Long John оказался интереснее своего дебютно­го предшественника. При по- прежнему блюзовой основе, в нем стало заметно больше джазовых, импровизацион­ных элементов, в чем боль­шая заслуга принадлежит яр­ким гитарным соло Джимми Пейджа, позже одного из столпов великих Led Zeppelin. Как видим, и это имя также связано с историей Длинного Джона, непревзойденного открывателя талантов...

Таланты обнаружились и в группе Bluesology, сформи­рованной им осенью 1966 года, почти ровно через год после распада Hoochie Coo­chie Man. В новом коллективе пела вокалистка Марша Хант (явная попытка Болдри по­дыскать конкурентку для Джулии Дрисколл), играл на саксофоне Элтон Дин, а за клавишными сидел молодой провинциальный паренек с академическим образовани­ем по имени Реджинальд Ду­айт. И если имя Марши Хант так и кануло в Лету, подобно именам многих других вока­листок, мечтавших о боль­шой карьере, то Дуайт карье­ру все же сделал, да еще ка­кую! Правда, для этого ему пришлось взять псевдоним. "Крестными отцами" стали Элтон Дин и сам Длинный Джон Болдри. Объединив их имена, Per Дуайт превратил­ся в ... Элтона Джона, буду­щую мега-звезду мировой поп-сцены. "Стартовую ско­рость" его взлету придал опять-таки Длинный Джон. К чести и Элтона Джона, и Рода Стюарта, надо сказать, что оба они всегда с благо­дарностью вспоминали че­ловека, выведшего их в лю­ди, и, уже в ранге знаменито­стей, всячески старались по­мочь и поддержать Длинно­го Джона.

Но трудно было помочь че­ловеку, который упорно вы­бирал самые непоследова­тельные и нелогичные реше­ния. Bluesology в кратчайший срок последовала вслед за Hoochie Coochie Man и Steampacket. Определенно, роль лидера и организатора в коллективе плохо удавалась Длинному Джону. Болдри ре­шил посвятить себя исключи­тельно сольной карьере. При этом он круто изменил курс. Блюз и рок-н-ролл были ос­тавлены, а Болдри совершен­но неожиданно для всех вдруг ринулся в сферу чистой поп-музыки, вслед за Томом Джон­сом и Энгельбертом Хампер­динком. Поначалу в новой ипостаси его ждал громкий, пожалуй, самый громкий за всю его карьеру успех Балла­да Let the Heartaches Begin, на­писанная для него компози­тором и продюсером Тони МакОлеем в соавторстве с Джоном МакЛеодом взлетела в октябре 1967 года на первое место в британском хит-параде. По всем законам жанра вслед за успешным синглом вышел в 1968 году и одно­именный альбом, продол­женный аналогичными по стилистике дисками Let There Be Long John (1968) и Wait For Me (1969). Репертуар этих альбомов был достаточно пе­стрым. Помимо лиричных медленных баллад, Болдри исполнял и композиции, ос­нованные на блюзовых моти­вах, и известные поп-стандар­ты, и модные песни в стиле популярной в те годы за океаном музыки соул. Возможно, именно эта излишняя пестрота репертуара и привела к то­му что Длинный Джон так и не смог состояться как звезда поп-музыки. При нехватке жанровой чистоты в реперту­аре, он ни для одного из сег­ментов своей потенциальной аудитории так и не стал до конца своим, несмотря на все достоинства голоса и манеры исполнения. Во всяком слу­чае, в дальнейшем он и близко не подошел в хит-парадах к повторению успеха Let the Heartaches Begin. Второй по значению относительной удачей дня Болдри стало лишь 15-е место сингла Mexico, изданного в октябре 1968 года специально к открытию лет­них олимпийских игр в Мек­сике.

В этих условиях Болдри вновь разворачивается почти на сто восемьдесят градусов. Беда только, что мир рок-н- ролла и ритм-энд-блюза тоже не стоит на месте и не ожида­ет, когда Длинный Джон соиз­волит вернуться на круги своя. Тут тоже все меняется и меняется достаточно быстро. Туг наступает время расцвета хард-рока, арт-роковых и джаз-роковых эксперимен­тов. Забыты аккуратные гал­стуки и тщательно отглажен­ные костюмы, Болдри, как уже упоминалось выше, обла­чается в джинсы, отпускает бороду и отращивает длин­ные волосы. Однако, как ока­залось, чтобы дцгнать собст­венное прошлое этого мало. Один за другим, в 1971 и 1972 годах выходят два новых аль­бома Длинного Джона: It Ain't Easy и Everything Stops For Tea. Продюсерами обоих записей выступают совместно (ред­чайший случай!) два самых знаменитых музыканта из на­чинавших у Болдри — Род Стюарт и Элтон Джон. Для It Ain't Easy Элтон Джон дарит Болдри песню, написанную им вместе со своим основ­ным соавтором Берни Топином — Rock Me When He's Gone. Сам он никогда ее не за­писывал, предоставив "право первой ночи" своему учите­лю. На альбоме Everything Stops For Tea Род Стюарт и сам поет дуэтом с Болдри песню Mother Ain't Dead. Среди дру­гих композиций этого диска выделяется интерпретация Болдри блюза Вилли Диксона You Can't Judge a Book. Пред­шествующий альбом украша­ет великолепная композиция с очень длинным названием — Don't Try То Lay No Boogie Woogie On The King of Rock and Roll, ставшая визитной карточкой Длинного Джона. В целом - оба диска крепкие, интересные, вполне свежо звучащие и сегодня, но... кап­ризная фортуна не прощает измен. Успеха нет. Скажем сразу — его больше и не бу­дет...

Все 70-е годы — это, навер­ное, самый тяжелый период в жизни Длинного Джона. Это время, когда начинавшие у него молодыми неопытны­ми музыкантами Род Стюарт и Элтон Джон становятся фантастически популярны­ми звездами, когда Led Zeppelin и Rolling Stones на глазах превращаются в клас­сиков жанра. И это на фоне его безуспешных и мучитель­ных попыток стать снова тем Длинным Джоном, которому рукоплескали переполнен­ные залы и которому, навер­ное. втайне завидовали те же Джеггер или Пейдж А теперь о нем все чаще вспоминают лишь в связи с этими ребята­ми. А ведь он играет и поет ничуть не хуже, чем раньше. Его новые альбомы сделаны классно — об этом ему гово­рят коллеги и музыкальные журналисты — но, увы, толь­ко они. Можно только дога­дываться, что пережил и пе­редумал Длинный Джон в эти годы, какой мощный психо­логический пресс давил на него все это время.

Ирония судьбы: последний раз имя Болдри попадает на первые страницы музыкальной (и не только музыкальной) прессы опять-таки не само по себе, а в связи с другим исполните­лем. Событие это весьма пе­чально: в 1977 году лидер группы T.Rex и звезда глэм-рока Марк Болан погибает в автомобильной катастрофе спустя несколько минут по­сле того, как он покидает дом Болдри, к которому Марк за­езжал с приятельским визи­том. К концу 70-х терпение Длинного Джона иссякает. Непредсказуемый Болдри вновь удивляет всех своим решением - он бросает все и едет искать счастья за океа­ном. едет в никуда, поскольку там его никто не яедет. После нескольких тяжелых лет, за­полненных безуспешными попытками закрепиться в Нью-Йорке и Лос-Анджеле­се, Джон Болдри официаль­но эмигрирует в Канаду' и в начале 80-х годов поселяется в Ванкувере, провинция Бри­танская Колумбия.

Думаю (возможно, оши­бочно), что для Болдри эмиг­рация была в чем-то сродни известному порыву Чацкого из грибоедовской комедии: "Бегу, не оглянусь, пойду ис­кать по свету, где оскорблен­ному есть чувству уголок!" В Канаде, в относительной 'глуши" (при всем уважении к Ванкуверу, с точки зрения его ранга в шоу-бизнесе, это да­леко не Лондон или Нью- Йорк) он надеялся залечить болезненные душевные ра­ны. Наверное, в какой-то сте­пени ему это удалось. В какой — теперь никто уже не скажет. Длинный Джон смирился с тем фактом, что теперь пло­щадкой для его выступлений стали не крупнейшие кон­цертные залы, а относитель­но скромные клубные сцены. Возможно, ему льстило вни­мание и огромное уважение, с которым его встретили в кругах канадских любителей и исполнителей блюза. Само его появление в этой среде придало свежий импульс раз­витию блюза в Канаде. Недав­но мне довелось работать над большой партией блюзовых дисков, присланных в редак­цию журнала из Канады. Те из канадских блюзменов, кому доводилось играть с Болдри, с гордостью подчеркивали этот факт в своих пресс-ре­лизах.

В Канаде Болдри продол­жал пополнять и свою диско­графию. Он записывался здесь для нескольких лэйблов, включая и EMI Music Canada, но особенно значительными представляются альбомы Длинного Джона, выпущен­ные независимым лэйблом Stony Plain Records из Эдмон­тона. С этой компанией и ее шефом Хольгером Петерсе­ном Болдри начал сотрудни­чать в 1991 году, и их союз продолжался до конца его жизни. Дебютный альбом Болдри на Stony Plain появил­ся ровно двадцать лет спустя после известного диска бри­танского периода It Ain't Easy и получил знаменательное на­звание It Still Ain't Easy. В пере­кличке времен Длинный Джон недвусмысленно про­демонстрировал верность идеалам молодости, составив этот диск из классических блюзовых стандартов, вклю­чая Insane Asylum своего лю­бимца и доброго приятеля Вилли Диксона. Постаревшие на двадцать лет поклонники Болдри в разных странах с удовольствием покупали этот диск, тешивший их носталь­гические воспоминания. Нельзя не упомянуть и еще один "плэйновскнй" альбом Болдри — Right То Sing The Blues (1997). Этот диск был удостоен в Канаде премии Джюно — местного аналога американской премии Грэм­ми, что само по себе уже до­статочно убедительно гово­рит об уровне этой работы Не хотел бы. чтобы у читателей создалось впечатление о пот­ном запустении блюзовой жизни в Канаде до появления Болдри, и что он, как некий пророк все преобразил своим присутствием. Новый им­пульс — да, придал, но не бо­лее. В Канаде много интерес­нейших блюзовых исполни­телей, эту музыку здесь любят, играют, записывают. И если диск Болдри получил Джюно —значит, он выи I рал в борьбе и действительно стоил того.

Сотрудничал Длинный Джон в эти годы с самыми разными музыкантами. Удачным было его трио с Батчем Коултером и британ­ским гитаристом Мэттом Тейлором. Их концерт в Гам­бурге в 1999 году был также увековечен соответствую­щим альбомом (Long John Baldry Trio, 2000) на Stony Plain. Но особенно плодо­творно работалось Длинно­му Джону с вокалисткой Кэ­ти МакДональд. Вместе они перепели много старых его хитов, а также и новые ком­позиции. Джон довольно ча­сто гастролировал — высту­пал не только в Канаде и США, но и в Европе, а также на родине, в Англии.

Помимо всей этой гаст­рольно — концертно — фоно­графической деятельности, Болдри довольно много вре­мени, особенно с начала 90-х годов, уделял и чисто коммер­ческим проектам, позволив­шим ему не чувствовать себя стесненным в средствах. Его голос звучит в ряде компью­терных игр. В1998 года Джон принял участие в записи сказ­ки про Винни-Пуха и его дру­зей для известной американ­ской фирмы Walt Disney Re­cords, озвучивая в этом проек­те Рассказчика. В этой связи Болдри даже получил номи­нацию на Грэмми в Штатах, что тоже отдает довольно горькой иронией: да, номи­нация на Грэмми, но отнюдь не за то, что он всегда считал самым важным для себя...

А важнее для него, безус­ловно, была музыка. Он не расставался с ней практичес­ки до конца жизни. В августе 2005 года Болдри должен был по просьбе Рода Стюар­та открывать его концерты в ходе американского тура. За­тем Джон собирался со своей последней группой The Mississippi Hippies на гастро­ли в Германию. В 2006 году должна была начаться рабо­та над очередным диском. Всего этого не случилось.

Проблемы с легкими нача­лись у Длинного Джона дав­но. Из-за них он на дух не пе­реносил табачного дыма и не мог выступать в прокурен­ных залах. С годами пробле­мы прогрессировали. Ран­нюю весну 2005 года Болдри провел в Англии и промозг­лый, сырой британский воз­дух нанес ему решающий удар. С тяжелым легочным воспалением он вернулся со старой родины на новую и немедленно лег в больницу в Ванкувере. 21 июля, после че­тырех месяцев борьбы с бо­лезнью, Длинный Джон скончался. Помните битловскую When I'm Sixty-Four? Джону Болдри было как раз шестьдесят четыре...

Покойся с миром, Длин­ный Джон.
Тебя помнят.

Леонид АУСКЕРН

Jazz-Квадрат, №2/2006