nestormedia.com nestorexpo.com nestormarket.com nestorclub.com
на главную новости о проекте, реклама получить rss-ленту

Maria Schneider - Мария Шнайдер в 1999 году

Maria Schneider - Мария Шнайдер в 1999 году  Интервью было взято у Марии Шнайдер в самом конце 1999 года американским журналистом Доном Уильямсоном и опубликовано в 2000 году в онлайновом журнале "All About Jazz".

М.Ш. — В настоящее время я работаю над музыкой для своего нового альбома, а также — параллельно — для трибьюта Боба Брукмейера (Bob Brookmeyer). Дело в том, что его семидесятилетие было решено отметить альбомом, вокальные партии на котором исполнил бы сам Боб, а музыку написали бы люди, так или иначе с ним сотрудничавшие. Лично для меня задача эта оказалась очень нелегкой: поскольку Боб был моим учителем, хотелось сделать все как можно лучше, приложив все свои усилия...однако при этом неминуемо начинаешь сомневаться в себе, выбрасывать записи одну за другой... Этобыло очень тяжело психологически. Настоящая пытка.

Вчера, кстати, проводилась репетиция, на которой играли мою песню, но из-за нехватки времени я ее так толком и не услышала.

AAJ — Боб часто хвалил Вас в прессе...

М.Ш. — Да, и это очень странно. Недавно мы с ним встречались — и он тоже наговорил массу комплиментов. Он очень добр... Знаете, каждый музыкант постоянно бросается из крайности в крайность: то доволен своим творчеством, все ладится, — то, наоборот, не может отделаться от ощущения, что все происходит не так, как надо. У меня сейчас именно такой период, а Боб, как ни удивительно, говорит только самое хорошее.

AAJ — Пару месяцев тому назад он раскритиковал всех в пух и прах в своей статье "Beforе and After" в "JAZZ TIMES".

M.Ш. — Да, знаю. Он дал мне почитать этот материал еще до того, как он отправился в печать. Я была удивлена, спросила еще, уверен ли он, что сказал именно то, что хотел сказать, а Боб просто ответил: "Возьми послушай сама..." Я не стала потому, что полностью доверяю его музыкальномувкусу: если Боб говорит, значит, знает, что там к чему. Сам он великолепный музыкант, а голову выше всех остальных. Поэтому... я понимаю его разочарование.

AAJ — Кого выбрали для исполнения композиции Боба Брукмейера?

М.Ш. — группа немецких музыкантов, которые одно время работали с Бобом: они недавно записались вместе с ним, и просто без ума от этого человека.

AAJ — Вы пойдете на презентацию?

М.Ш. — Нет, не хочу. Боб может что-нибудь сказать... не хочу еще раз проходить через эту пытку.

AAJ — Пыткой для Вас становится каждая композиция, верно?

М.Ш. — То же самое сказали вчера мои музыканты... И для этого есть несколько причин? Во-первых, когда работаешь над чем-то, "слышишь" в своей голове музыку по-своему, — а когда ее начинает играть группа, получается совершенно иначе. Им нужно время, чтобы проникнуться каждым произведением, прочувствовать, как оно должно звучать. Во-вторых, мои композиции не предполагают типичного способа исполнения — то есть, конечно, не авангард, но есть в них что-то необычное. Идеи приходят из сочетания различных вещей... и группе, повторюсь, нужно время, чтобы осознать, что и как должно выглядеть. Ритм-секция должна понимать, чего я добиваюсь, и создать необходимую интенсивность саунда; солисты должны чувствовать грань между их собственным творческим вкладом и требованиями той или иной пьесы... и так далее. В то же время я хочу, чтобы они ощущали себя достаточно свободными и привносили в музыку собственные идеи, а не просто читали ноты. Это как ребенок: в один прекрасный день группа принимает его, "усыновляет", отбирает у меня. Наши отношения с "детищем" кардинальным образом меняются, я забываю все трудности процесса "рождения"... Потом все повторяется заново.

AAJ — Бывает ли так, что Ваши идеи приходят, как визуальное вдохновение?

М.Ш. — Да, странная вещь. Иногда я сравниваю свои композиции с воздушными скульптурами... Когда группа играет свою музыку — это не более, чем ритм и ноты, — чтобы перейти в другую стадию, им нужно впитать в себя, привыкнуть; вторая стадия — это понимание концепции, идеи, стоящей за пьесой. Когда происходит это осознание идеи, ноты и ритм становятся самоочевидными... Они, кстати, у меня достаточно просты.

AAJ — Я бы этого не сказал. На Ваших записях музыка выглядит скорее сложновато...

М.Ш. — Сложными могут быть сочетания различных партий, отношения между исполнителями, требования интонации и баланса. Я говорю, просты чисто с технической точки зрения... Одно время — для записи первых альбомов — я даже привлекала студентов, и единственной проблемой было, пожалуй, только заставить их понять, что и зачем я делаю. Понять, опять-таки, на уровне концепции, смысла — а в остальном с ними работалось очень хорошо.

В целом же, я хочу попытаться заставить биг-бэнд звучать не как биг-бэнд — и именно от этого, наверное, все различия в саунде. Основная же причина того, что я по-прежнему пишу для той группы, в том, что это позволяет мне, как ни удивительно, зарабатывать на жизнь. Начиная свою карьеру, я не сильно надеялась на это, хотя и знала, что многие биг-бэнды приглашают композиторов писать для них музыку. Если б не такая возможность, исполнять бы мне всю жизнь чужую музыку... Однако я стала композитором — и продолжила развиваться, вдаль от стандартов, ближе к оркестровому звучанию...

AAJ — Как удалось приблизить к нему Ваших музыкантов?

М.Ш. — Получалось с одними — получится и с другими. Я, например, часто пою, показывая, как надо играть те или иные строки. Я говорю им, как играть, с точки зрения музыканта оркестра... Знаете, некоторые люди могут исполнять, скажем, произведения Баха, как будто решают математическую задачу, а другие находят способ придать каждой ноте неповторимую реальность, уникальный оттенок, чувство движения и полета. Как игра на скрипке... Я танцую, когда пишу свою музыку, и не хочу, чтобы это внутреннее движение исчезало...

AAJ — Интересное сравнение со скрипкой — это ведь не перкуссионный инструмент, и для того, чтобы получить звук, надо двигать локтем.

М.Ш. — Рояль — перкуссионный инструмент, но великий пианист сумеет сыграть так, как я хочу. Главное — смотреть вперед, предугадывать конец каждой строки... Вчера я была на репетиции, где музыканты били по нотам, и в результате получалось много пауз. Я попросила их посчитать все остановки и продумать, увидеть каждую строку от начала до конца, целиком. Словно ты бежишь в лабиринте зданий и стараешься предугадать, что там будет впереди. Одно ведь следует из другого, все логично — и это несложно заметить, стоит лишь вдуматься в последовательность нот. Такие вещи тяжело объяснить на словах... Прошло много времени, прежде чем я смогла сформулировать их даже чисто для себя, а донести это до других — по-прежнему очень проблематично. Возвращаясь ко вчерашнему дню: я слышала безупречно техничное исполнение, но при этом до ужаса холодное и безобразное. Мелькнула мысль: "Эта вещь звучит не так, как надо, но я совершенно не способна это объяснить!" В такие-то моменты начинает казаться, что проблема в самой композиции, что она неудачна и обречена на провал.

AAJ — Кто-нибудь из музыкантов помогает Вам справиться со всеми этими проблемами?

М.Ш. — Да, иногда моя группа сама предлагает хорошие идеи: один из исполнителей, например, взял недавно мой DAT-плэйер, и мы договорились, что впредь будем прослушивать музыку вместе.

AAJ — Вы упомянули танцы, как один из способов выразить свои идеи: это пришло только сейчас, или Вы танцевали ранее?

М.Ш. В детстве танцевала, училась балету, а потом, позднее, фигурному катанию. Люблю смотреть танцы. Я вообще человек... физический. То есть, после долгих размышлений и умственного напряжения я включаю на несколько минут музыку, отвлекаюсь и тут же попадаю в совершенно другую реальность. Двигаясь, я теряю чувство времени... а когда начинаю петь, представляю себе, как и куда направляется музыка. Я хочу, чтобы люди чувствовали, как звук наполняет их тело, а не пытались раскладывать его на составные части, говоря: это интересная походка. Не так ли? Какой пассаж!"

AAJ — Никогда, признаться, не думал о Вашей музыке, как о танцевальной. Фигурное катание — это, наверное, более подходящая ассоциация.

М.Ш. — Да, потому, что в нем тоже много движения. В моей музыке гораздо больше ощущения полета, чем в звучании типичного биг-бэнда, больше легато. Танец — это один из лучших способов решить музыкальные проблемы... хотя иногда мне кажется, подобный стиль просто шокирует некоторых музыкантов. Помню, в Словении довелось как-то работать с радио-группой: они не часто приглашают гостей, и делали массу коммерческих концертов. Моя композиция "Some Circles" в их исполнении прозвучала просто великолепно! Я показывала каждое малейшее движение, чтобы добиться идеального звука. Когда мы закончили, внезапно бас-тромбонист опустился на колени, поцеловал меня со словами: "Энергия! Энергия!" Думаю, полезно, когда дирижер тоже немножко сходит с ума, хотя такие вещи проходят далеко невсегда. В Германии, например, мне сказали: "Говорите нам: "громко/тихо", "быстро/медленно" и не дурите мозги". Однако теперь, когда я убедилась в действенности своего подхода, отказываться от него не собираюсь: если кто-то не реагирует, это их проблемы...

AAJ — Когда Вы заканчиваете работу над композицией, можно ли ее считать конечным результатом, или в процессе исполнения еще ведутся какие-то доработки?

М.Ш. — Как правило, перемены происходят постоянно, пускай и несущественные.

AAJ — А после записи?

М.Ш. — Даже тогда.

AAJ — Не тяжело ли руководить биг-бэндом, не играя на каком-либо инструменте самой?

М.Ш. — Наоборот, легче, чем если бы я играла сама. Так у меня совершенно другая функция: фокусируя на себе внимание, я подсказываю, как и что должно звучать. По сути, я одна слышу музыку целиком: музыканты, играя, не могут адекватно воспринимать друг друга и реагировать на происходящее. Другое дело, что каждый поймет мои жесты. Баланс в музыке ведь очень тонок... В течение нескольких недель я не дирижировала группой, они выступали без меня — и сказали, что разница очень велика. Сама я люблю наблюдать, как дирижирует Брукмейер или Тоcико (Toshiko Akioshi).

AAJ — На репетиции Вы когда-нибудь садитесь на рояль, чтобы объяснить тот или иной момент?

М.Ш. — Да, конечно. Вчера, например, вышло именно так. К тому же я много пою.

AAJ — Достаточно типичный вопрос: каково быть женщиной-руководителем биг-бэнда?

М.Ш. — Никаких проблем. Мне кажется, мой подход существенно отличается от подхода мужчин: то, что я делаю, очень эмоционально, очень женственно. Сейчас, кстати, все больше женщин идут в дирижеры... Я была просто поражена, увидев, как дирижирует Тоcико — совершенно бесподобно, тем более, что я безумно люблю ее музыку. Еще подумала тогда (я в то время только училась): "Вот женщина, которая приезжает со своим коллективом из Лос-Анджелеса в Миннеаполис и играет в Orchestra Hall..." То есть, меня не столько впечатлил тот факт, что она женщина, сколько то, что она делала.

AAJ — Вы с ней подружились?

М.Ш. — Нет, мы незнакомы. Наши дороги не пересекаются. И я давно уже не слышала ни о ней, ни о ее группе.

AAJ — Вашим первым вдохновением стала, должно быть, Эвелин Батлер (Evelyn Butler)?

М.Ш. — Да, конечно. В моем родном городе она была единственной яркой звездой на музыкальном небосклоне. Ее знали все! Я же только с годами осознала, насколько она велика... Эвелин была очень религиозна, играла на органе в методистской церкви. Я бы ее описала следующим образом: будь Диззи Гиллеспи (Dizzy Gillespie) женщиной с рыжими волосами, он бывыглядел, как Эвелин. Она не была красавицей по жизни, эксцентричный характер давал о себе знать. Когда Эвелин начинала играть, создавалось впечатление, что сама ее личность, ее душа летает по комнате, проникая сквозь каждого человека. Такое чувство возникает нечасто... Со мной в последний раз это случилось прошлым летом, когда я попала на концерт, Джоао Джилберто (Joao Gillberto) в Карнеги Холле. Казалось, что соприкосновение нот волшебным образом проходит через всех присутствующих — и музыка становится своеобразным проводником, каналом, связывающим ее с чем-то более высоким, стоящим за ней. К сожалению, Джоао выступает нечасто — и хвала Господу, что мне довелось это услышать. То же самое я могу сказать и о миссис Батлер. Своим искусством она была способназатронуть самые глубокие чувства., проникнуть в самые тайные душевные уголки. На родине, в своем родном городе, я считаюсь великолепным музыкантом — но, честно признаю, что я никогда не владела хорошей техникой исполнения. Я не могла бы выразить себя через игру так, как это делала Эвелин, и эта мысль долгое время преследовала и пугала меня. Решив стать композитором, я тоже, впрочем, не была уверена в своих способностях... К тому же не было особых возможностей заниматься сочинительством в маленьком городе снаселением четыре тысячи человек. Так что в то время мы с Эвелин в основном ставили мюзиклы.

AAJ — Она еще жива?

М.Ш. — Нет, умерла семь лет тому назад.

AAJ — Родители организовали для Вас уроки музыки?

М.Ш. — Да, я практически умоляла их об этом... В 1965 году, когда мне было всего пять лет, миссис Батлер переехала в наш город. Услышав об этой удивительной женщине, мама решила пригласить ее на обед: она была, во-первых, прекрасным поваром, и, во-вторых, просто обожала развлекать своих гостей. Миссис Батлер пришла и сразу села за рояль. Начала играть... Единственное, что я запомнила, так это свое ощущение, что сердце бьется где-то высоко-высоко. Где-то в горле... Я стала упрашивать родителей организовать для меня эти уроки. Обещала практиковаться, тренироваться день и ночь. О, я была готова пообещать все на свете! У миссис Батлер был музыкальный класс детского сада, и основным нашим занятием стало бегать вокруг ее дома и стучать палочками. Я даже гордилась собой — чувствуя, что у меня это получается лучше всех. Я знала, что из меня в конце концов выйдет толк... хотя бы потому, что я этого ужасно хочу! У миссис Батлер была пара более-менее прилежных учеников, но я оказалась единственной, кто откликался на "джазовую" сторону ее натуры. Я просто хотела быть ее лучшей ученицей...

AAJ — Вы учились играть на кларнете в старшей школе, не так ли?

М.Ш. — Да, я занималась по классу скрипки и кларнета, а сама стала сочинять музыку только в колледже. До этого же только писала песенки в подарок друзьям.

AAJ — Аранжировкой Вы стали заниматься, уже поступив в Миннесотский Университет, верно?

М.Ш. — Да, начала там, а продолжила с бразильским джазовым пианистом Манфредо Фестом (Manfredo Fest). К сожалению, не так давно он умер.

AAJ — В Миннеаполисе выступать приходилось?

М.Ш. — Нет, только играла в школьном биг-бэнде.

AAJ — По-моему, Вы очень стеснительный человек.

М.Ш. — Нет, нисколько!

AAJ — Ну, во всяком случае, очень скромный.

М.Ш. — Да, а не лопаюсь от самоуверенности. То есть, это, конечно, неотделимо, потому что быть уверенным в том, что ты делаешь, очень важно. Мне не надо извиняться за собственную музыку: я считаю, что она хороша... и буду первым человеком, кто скажет, что мои записи просто отличные. Однако при этом возникает чувство, что в каждой композиции я оставляю, теряю кусочек себя, и сделать это заново не смогу... Таким образом, гордость за прошлые релизы сменяется страхом за настоящие.

AAJ — Вы говорите, что считаете себя сильным музыкантом. Для этого, должно быть, и была избрана роль дирижера: работая с музыкой, Вам надо самой ее играть.

М.Ш. — Знаете, когда люди меня называют композитором, я тоже не могу это с легкостью принять: само понятие "композитор" прежде всего предполагает исполнительское мастерство музыканта. Для себя я придумала другое определение: "скульптор звука". Так оно, наверное, лучше. Гил Эванс (Gil Evans) тоже никогда не называл себя композитором, он считал себя аранжировщиком. Я это хорошо понимаю.

AAJ — После учебы в Миннеаполисе Вы переехали в Майами...

М.Ш. — Да, там были великолепные учителя: Ронни Миллер (Ronny Miller), Уитт Сиденер (Whit Sidener) и Гэри Линдси (Gary Lindsey). Я в Майами провела всего один семестр, занимаясь сочинительством и упражняясь с утра до вечера. Так ничего толком и не увидела: за все время, помню, я лишь один вечерпровела вне дома, сходила в кино. В Майами отличная школа, но, как бы она мне не нравилась, мечта была все же попасть в Истмэн.

AAJ — Так зачем же тогда было ехать в Майами?

М.Ш. — С первого раза в Истмэн не удалось поступить... Да. Сейчас это, конечно, смешно, ведь в этом году я там проводила встречу абитуриентов. Говорила, в частности, о том, как легко сбивают с толку разные сомнения... Тогда, в молодости, я и пришла, переполненная сомнениями. Ведь с первой попытки меня даже в школу не взяли.

AAJ — Однако, Вас постоянно поддерживали, хвалили, старались помочь. В Истмене Вы ведь занимались под руководством Рэйборна Райта (Rayburn Wright)?

М.Ш. — Да, это великий человек, второй отец для меня. Что касается поддержки, то верно: я не знаю даже почему все эти люди так хорошо ко мне относились, так в меня верили. Скажем Гил. Меня с ним познакомил Том Пирсон (Tom Pierson): спросив как-то о моих музыкальных вкусах и узнав, что я обожаю музыку Гила, Том позвал его и сказал: "Ты должен поговорить с этой женщиной". Гилу нужны были помощники, и он взял меня записывать по нотам и оркестровать свои вещи. Потом позволил заниматься аранжировкой... потом попросил кассету моих собственных сочинений. Это было настоящим счастьем! Когда-то давно, в Миннесоте, слушая его музыку, я увидела что-то вроде явления, зрительного образа, и подумала: "Разве такое возможно?" Спустя несколько лет мечта сбылась...

AAJ — Вы учились у него три года.

М.Ш. — Да, и Вы знаете, что? Он попросил меня написать для группы свое собственное произведение, чтобы не остаться всего лишь тенью, а встать на ноги самостоятельно. Я очень хотела этого... но так и не смогла ничего придумать, пока работала с Гилом. Только после того, как он умер, родилась композиция "Evanescence", как память, как посвящение. У меня получилось — наверное, потому, что знала, что он этого не услышит.

AAJ — Вы каким-то образом начали воплощать в жизнь идеи Гила Эванса до того, как познакомились с ним?

М.Ш. — Знаете, я всегда любила его музыку, она очень сильно повлияла на меня, но когда мы работали вместе, Гил не объяснял, как лучше то или иное место сделать лучше с точки зрения техники и, тем более, не ожидал, что я стану писать музыку в его стиле. Когда меня спрашивают о том, насколько сильным было влияние Гила, я отвечаю: таким же как миссис Батлер. Он вдохновлял меня — вдохновлял не звучать подобно ему самому, а выработать собственный подход, найти свой путь.

AAJ — Что Вы можете сказать о Гиле как о человеке?

М.Ш. — Немного, ведь я никогда не задавала ему много вопросов. Я знала, что Гил не любит понапрасну терять время — к тому же я слишком, слишком сильно его уважала (Впрочем, он того и заслуживал!). Если он хотел мне что-то рассказать, я внимательно слушала, но сама не решалась раздражать его вопросами, как бы сильно они меня не интересовали. Просто находиться рядом, наблюдать за ним, наслаждаться его вниманием — действительно, великий подарок судьбы! Потом пришло понимание, потом я узнала его, как личность: мудрый, спокойный и славный, интеллигентный и уязвимый, легко ранимый человек.

AAJ — Его жена попросила Вас представить несколько его произведений на Spoleto Festival?

М.Ш. — Да, я дирижировала оркестром. Дирижируя, познала его музыку еще глубже... Интересно, но та композиция, которую я сейчас пишу для Брукмейера, написана в духе Гила Эванса. Наверное, давно следовало написать что-то в его стиле, ведь всю жизнь я занималась чем-то совершенно противоположным, и, возможно, зря... Но вступить в его владения не рисковала и не смела.

AAJ — Это можно назвать своего рода передачей опыта. Гил Эванс учился у ClaudeThornhill Orchestra, Вы у него...

М.Ш. — Быть может. Я пока не отдаю себе в этом отчета, возможно, к концу жизни и разберусь во всех этих вещах.

AAJ — После смерти Гила Эванса Мел Льюис (Mel Lewis) подал Вам идею создать собственную группу, так?

М.Ш. — Да, после того, как я написала пару вещей для группы Мела. Честно говоря, это был не самый лучший проект: мы с Мелом постоянно спорили по поводу темпа. Я написала вещь под названием "Green Piece", которую он сыграл как медленный вальс. Если кто-то упоминал Имя Гила, он тут же начинал критиковать его музыку; если кто-то говорил о Вуди Германе (Woody Herman), он спорил: "Они играют чересчур быстро". Мел был очень мил и очарователен — ведь он говорил честно, как чувствовал, как думал... Это здорово, конечно, но я не люблю людей, которые супервежливы до такой степени, что рано или поздно начинают быть нечестными... Мы с ним сцепились из-за той самой вещи. Я хотела, чтобы она звучала стремительно и легко, а он уперся и стоял на медленном, свинговом вальсе. Спорили-спорили, затем Мел выпалил: "Почему бы тебе не завести собственную группу?". Я была просто убита... потом подумала, взвесила все за и против... и поняла, что это — самое приятное, что он только мог мне посоветовать.

AAJ — Я еще хотел спросить, как Вы выбирали музыкантов для своей первой группы?

М.Ш. — Вместе с Джоном (моим бывшим мужем) мы пригласили знакомых из группы Вуди, несколько человек из Нью-Йорка, пару друзей из Истмэна. Таким образом, опыт разных людей перемешался в одной музыке — мы играли в "Visiones" и позже в Занзибаре. Затем мы с Джоном разделились: каждый занялся записью своих собственных произведений. Со своей собственной группой.

AAJ — Это было тогда, когда Вы написали "Evanescence" и еще пару новых вещей для своего первого альбома, верно?

М.Ш. — Да, в 1089, сразу после смерти Гила.

AAJ — И Вы были первым человеком, получившим Gil Scholarship, основанный Хербом Элпертом (Herb Alpert)?

М.Ш. — Да, в первый же год основания.

AAJ — Вам для этого приходилось что-то присылать?

М.Ш. — Кассету. Я записала концертное исполнение пьесы "Wyrgly" — думаю, судьи его оценили.

Посвящение Гилу мне далось очень нелегко, но в то время я была к этому готова. На меня обратили внимание на IAJE конференции, потому, что я дирижировала "Evanescence" во время церемонии открытия. От этом вышла статья в "Down Beat"; музыканты европейских джазовых групп приглашали меня поработать с ними; Брукмейер расхваливал меня направо и налево. Он оказал мне огромную поддержку.

AAJ — На той самой конференции Вас и заметили люди с "Enja"?

М.Ш. — Нет, я пришла к ним сама. Свой первый альбом "Evanescence" я записала своими силами, за $30 000. На поиски лейбла после этого ушел целый год.

AAJ — И результаты, Вас, должно быть, приятно удивили.

М.Ш. — Это точно. Когда Маттиас Уинкельман (Matthias Winckelmann) услышал о результатах, он пришел со словами: "Ну, сейчас я расскажу!"... Он заплатил мне всего $10 000. Деньги, по сути дела, удалось вернуть лишь благодаря гонорарам. Первую пластинку, действительно, принимали очень хорошо.

AAJ — Как так получилось, что на выпуск альбома Вы затратили 30 тысяч?

М.Ш. — Каждому из музыкантов я заплатила по 800 долларов, а музыкантов было человек восемнадцать. Плюс микширование, студия, звукорежиссеры, оборудование, выпуск кассет... Все очень дорого.

AAJ — Деньги Вам пришлось одалживать?

М.Ш. — Нет, личные сбережения. "Enja" могли бы сделать сейчас два моих альбома... Недавно владельцы виноградников в Германии приглашали меня на сбор урожая. Они назвали моим именем один из сортов вина, которое продается в джазовых клубах. Скоро об этом даже появится статья в журнале "Food & Wine". Сумасшедшая идея: они собираются включить в упаковку вина компакт-диск с записью "живого" выступления моей группы... У меня много незаписанного материала, более легкого и веселого — вроде того, что звучит в джазовых клубах. Мы, таким образом, отыграем недельку в "Jazz Standard", сделаем конкретную запись — и выпустим ее вместе с новым вином. Развлечение, с одной стороны, реклама — с другой. Вообще, приятно, когда твоим именем называют вино!

AAJ — Вы были в турне?

М.Ш. — Этим летом почему-то все обламывается. Странно. Концерты в Швеции, Норвегии, Бразилии, Сицилии — все отменили.

AAJ — Вы также отказались от нескольких заказов, в том числе и для Чака Корна?

М.Ш. — Да, в то время я работала над балетом, над танцем, который я написала. Вообще, я работаю медленно, тщательно и педантично. Если при том набирать слишком много работы, быстро выдыхаешься.

AAJ — Танцевальный проект предназначался для Doris Duke Award?

М.Ш. — Да, но эта вещь звучит скорее классически, чем в джазовом ключе. Мы сейчас собираемся записать ее: постановки проходили в Kennedy Center Pilobolus Dance Theatre для American Dance Festival. В то время, пока танцоры танцевали, я импровизировала за роялем.Потом они сымпровизировали танец к тому, что я играла. Сегодня, прослушав DAT кассету с той репетиции, я, честно говоря, сама поразилась своей игре. Это было просто замечательно! Я чувствовала, что танцоры наслаждаются этой музыкой, отвечающей ритму их танца, и своим танцем, отвечающим ритму музыки... Я не думала о себе — я как бы растворилась в них, в каждом их движении. Это было божественно. Поэтому данная танцевальная вещь так дорога мне. Она длится всего 21 минуту, и там только одна импровизированная вставка, не очень длинная. Группа звучит оркестрово, и я чувствую себя совершенно счастливой, потому что это ознаменовало новый этап в моем творчестве.

Дон УИЛЬЯМСОН

Подготовила Анастасия САМОТЫЯ


стиль
джаз
страна
США
музыкальный стиль
мэйнстрим


Расскажи друзьям:

Ещё из раздела интервью с композиторами, аранжировщиками, бэнд-лидерами

  • стиль: джаз, джаз
Исполнитель — хорошо. Исполнитель и композитор — очень хорошо. Исполнитель, композитор и аранжировщик — замечательно. Исполнитель, композитор, аранжировщик, руководитель малого и большого ансамблей — впечатляет. А теперь все то же самое плюс мощный ...
  • стиль: этно, этно
"Обнимитесь, миллионы!" – призывали музыка Бетховена и стихи Шиллера в начале ХIХ века. Великая музыка, прекрасные слова, навсегда врезавшиеся в культурную память человечества. Увы, мечты о братстве всех людей так и остались мечтами. После оды ...
  • стиль: этно, этно
С молодым талантливым композитором из Германии Вахидом Матейко наши читатели познакомились пару лет назад. В №6/07 "Jazz – Квадрата" публиковалась рецензия на его дебютный альбом Come Together и интервью с Вахидом. Последователь религии бахаи, ...
  • стиль: джаз, джаз
В апреле в рамках фестиваля искусств "Донская весна" в Центре им. Кима Назаретова состоялась творческая встреча с народным артистом СССР, композитором МУРАДОМ КАЖЛАЕВЫМ. Мурад Магомедович – не просто "именитый" гость нашего города. С ...
  • стиль: джаз, джаз
Брайан Сетцер переворачивает все представления о том, как должен звучать биг-бэнд. Хорошее чутье к потребностям современного рынка в шоу-бизнесе, незаурядная дерзость и лихое рок-н-ролльное прошлое помогли ему создать самый необычный коллектив на ...
  • стиль: джаз, джаз
Критики называют Джанго Бейтса не иначе как "неохват­ный и необъятный в своих ипостасях, вобравший в свое искусство все и вся". Его музы­кальный кругозор подобен ка­лейдоскопу: Бейтс пишет му­зыку' для театра и данс-компаний, поп-исполнителей и ...
  • стиль: джаз
Мой звонок в Париж отвлёк его от работы. Коротко извинившись, и объяснив, что пишет треки к очередному фильму Лелуша, он попросил у меня минут двадцать. В ожидании следующего звонка, единственное, о чём я успел подумать: Ему восемьдесят четыре, а в ...
  • стиль: джаз, джаз
Джаз-карнавал в Одессе удал­ся на славу. Это был богатей­ший фейерверк стилей, жан­ров, ритмов и всевозможней­ших перфомансов—от ретро до авангарда в виде звуковой живописи. На последнем мне и хотелось бы остановиться С этим видом музыкального ...
  • стиль: джаз, джаз
Джорджу Расселлу, которого, наверное, нет необходимости представлять нашим читателям, 77 лет. Хотя выглядит легендарный композитор, аранжировщик и теоретик (автор одного из главных трудов, на который опираются в своем творчестве большинство ...
  • стиль: джаз, джаз
Джон Хэммонд ныне — один из ведущих в мире исполни­телей на Hammond-opraнe, композитор и аранжировщик, бэндлидер и популяр­ный ведущий своего собственного Jon Hammond Show на телеканале Manhattan Сable TV, вот уже не первое десятилетие ...
  • стиль: джаз, джаз
В апреле 2008 года на международном фестивале «Джаз-Транзит» самым интересным событием было выступление (впервые в России) британского квартета Майка Уэстбрука – пианиста, композитора и бэнд-лидера, одного из ведущих музыкантов европейской джазовой ...
  • стиль: джаз, джаз
Украинский город Кривой Рог с давних времен считается городом металлургов. И, наверное, здесь никогда бы не зазвучал джаз, если бы не преподаватель класса баяна в ДМШ Александр Гебель, создавший в начале 80-х из своих учеников детский джаз-оркестр. ...
© 2012-2024 Jazz-квадрат
                              

Сайт работает на платформе Nestorclub.com