ArtaSax

Как известно, настоящий музыкант все время пытается что-то создавать, творить, причем, вне зависимости от условий жизни, имеющихся или отсутствующих у него возможностей. Вот и участники ереванского квартета саксофонов ArtaSax в очередной раз предприняли попытку обогатить наш музыкальный мир.

Только самый ленивый не писал о том, что бельгийский музыкант, изобретатель и конструктор музыкальных инструментов Антуан Жозеф Сакс изобрел саксофон в 1842 году, и был он тогда баритоновым, о том, что такие композиторы, как Жорж Бизе и Морис Равель разглядели в саксофоне ряд определенных достоинств и часто использовали его в своих сочинениях, о том, что в 1844 году саксофон был впервые представлен на промышленной выставке в Париже и Гектор Берлиоз, большой друг Сакса, впервые продирижировал в концерте своим хоралом для голоса и духовых инструментов, среди которых был представлен и саксофон, и о том, что окончательно утвердился этот инструмент на сцене, когда он впервые появился в оркестре Парижской консерватории на исполнении оперы Жоржа Кастнера «Последний царь Иудеи». Включали саксофон в оперные оркестры и другие композиторы — Галеви, Мейербер, Тома, Массне, Сен-Санс. А один из самых знаменитых случаев применения саксофона в оркестре — музыка Жоржа Бизе к драме Альфонса Доде «Арлезианка», где ему было поручено большое соло. Саксофон, несмотря на небольшой опыт и отсутствие творческого наследия, становится полноправным участником симфонических оркестров. Но вот в конце 19-го — начале 20-го веков в мире все больше начинает завоевывать популярность джаз, и саксофон постепенно «перебирается» в этот жанр музыки, где почти сразу становится «королем» сцены, и сейчас уже почти невозможно представить себе какой-либо джазовый состав без участия инструмента семейства саксофоновых. Позже инструмент этот завоевал и эстрадную сцену.

Но в начале 20-х годов 20-го века саксофон настолько распространился в Европе, что с ним начали создавать и другие формации. Так, одной из самых распространенных стали саксофоновые квартеты. Вначале во Франции, потом и во всем мире этот аналог струнного квартета стал обычным явлением. У нас в Ереване первая попытка создать подобный квартет была предпринята в 1991-92 годах по инициативе профессора консерватории, преподавателя по классу саксофона Александра Манукяна. Квартет, просуществовав короткое время, был вынужден свернуть свою деятельность ввиду тяжелых бытовых условий, царивших тогда в нашей республике. Но вот в начале 2000 года один из участников того первого коллектива, лучший саксофонист республики Армен Уснунц собирает из своих молодых коллег квартет и пытается играть ту музыку, которая оставила в его душе неизгладимый след, ту музыку, которая доставляла ему так много удовольствия, ту музыку, которую они все так любят. Поиграв немного, коллектив вынужден был приостановить свою активность ввиду ряда объективных причин — ребята поочередно служили в армии. И вот, спустя пять-шесть лет, с небольшим изменением в составе единомышленники вновь собрались, чтобы играть свою любимую музыку. С сентября прошлого года квартет в составе Армена Унунца (сопрано- и альт-саксофоны), Давида Налчаджяна (альт-саксофон), Ваагна Григоряна (тенор-саксофон) и Арсена Саакяна (баритон-саксофон) усердно репетировал и на прошлой неделе представил свою премьерную программу. Перед концертом мне удалось побеседовать с руководителем и идейным вдохновителем квартета, самым старшим и опытным из четырех музыкантов, Арменом Унунцем.

Армен Манукян: Что услышат в вашей программе любители музыки?

Армен Унунц: Наша первая программа составлена из произведений, специально написанных для саксофоновых квартетов, а также переложения для саксофонов тем Дж. Гершвина, П. Чайковского, А. Пьяцоллы, С. Джоплина, Комитаса... Это оригинальная программа, и я очень надеюсь, что она понравится слушателям.

На мой взгляд, подбор композиторов несколько эклетичен — Гершвин, Чайковский, Комитас...

Почему же? Мы будем играть три прелюдии Гершвина — абсолютно классические произведения. Что касается Пьяцоллы, то этот композитор сумел поднять танго от уровня бытового вульгарного танца борделей и ресторанов до уровня если не классики, то уж серьезной музыки точно. И Чайковский, и Комитас в этой программе вполне уместны. Так что, получился вполне серьезный набор. Не ищи в нем джазовых произведений. Даже Гершвин и Джоплин здесь далеки от их ортодоксальных имиджей.

В мире сейчас более чем популярны коллективы, представленные одной разновидностью инструмента и при этом исполняющие разножанровую музыку — «12 виолончелистов Берлинского симфонического оркестра», играющие все подряд — от бродвейских мелодий до чистого джаза, творческий разброс Canadian Brass — от классики до рока и джаза. Список можно продолжить. С чем связана эта тенденция?

Причины могут быть разные. Это и желание соригинальничать — а вот смотрите, как мы умеем, это и рекламный трюк, заказ ловких продюсеров, работающих на экзотичность. А есть, конечно, настоящие музыканты, которым узко в созданных музыкальном обществом рамках, и им хочется попробовать чего-нибудь новенького, неизведанного, интересного: а как будет звучать традиционный джаз на виолончели, или хорошо известное произведение, написанное для струнных, в исполнении духовых инструментов? То есть, это творческий поиск и попытка найти новые интересные пути для самовыражения.

А как вы себя чувствуете, исполняя классику? Ведь вы все четверо у армяснких любителей музыки ассоциируетесь с высококлассным современным джазом? Ты играешь в Time Report и Armenian Navy Band, Давид Налчаджян в Armenian Navy Band, «Катунер» и Государственном джаз-оркестре Армении, Ваагн Григорян в квартете West и в биг-бэнде, Арсен Саакян — там же....

Этот вопрос мне задают часто. Он меня, признаюсь, слегка коробит. И я всегда объясняю, что я и мои партнеры — музыканты, мы можем и должны играть самую разную музыку. Мы учились в консерватории, воспитаны на классике, и нет ничего удивительного, что мы время от времени возвращаемся к ней. Я и сейчас, занимаясь каждый день, обязательно начинаю свои репетиции с Баха. Да, по большей части мы играем джазовую музыку, мы ее любим, она нам нравится, мы все участники разных джаз-формаций. Но кто сказал, что музыкант должен замыкаться на чем-то одном и никогда не пробовать себя в другом жанре? В конце концов, нот всего семь. Мы их хорошо знаем и можем пользоваться ими так, как этого требует сиюминутная задача. Конечно, жанр, выбранный в качестве основного, накладывает свой отпечаток, у музыканта появляются какие-то характерные черты, но это не значит, что он не должен или не может играть чего-либо другого.

И последний вопрос, который, насколько я понял, волнует многих: что означает название квартета?

Оно чисто ассоциативное, частично связаное с названием нашего инструмента, частично с искусством, а в общем — так, ничего, некий художественный беспорядок.

Пока мы беседовали, небольшой зал The Club’а заполнился людьми, и концерт начался. Мне трудно охарактеризовать услышанное — на подобном концерте я присутствовал впервые, и о звучавшей музыке, и о качестве исполнения могу судить лишь на уровне «нравится — не нравится». Так вот, мне — понравилось. У саксофона огромный по силе, очень полный, приятно вибрирующий, с яркой мелодической выразительностью, звук. Его звучание в верхнем регистре оказывает какое-то гипнотическое воздействие на слушателя. Четыре саксофона звучали то торжественно и ярко, то меланхолично и расплывчато, создавая удивительную многоплановую звуковую палитру. Высокие ноты, которые выдувает музыкант из своего инструмента, иногда доходят до самой тончайшей трели певчих птиц, а иногда напоминают низкий густой человеческий голос с неизмеримой гаммой оттенков звука. Участники квартета в тот вечер показали технически почти безукоризненную и художественно оформленную игру, поражавшую чистотой интонаций. Хотелось бы также отметить явную даже для непрофессионала внешнюю простоту и естественность игры музыкантов, сочетающуюся временами с изысканно-блестящей виртуозностью. Перед началом концерта лидер квартета извинился за то, что исполнение их «пока далеко от совершенства», но мне кажется, сделал он это напрасно — претензий ни у кого не было.

В книгах пишут, что потрясенный услышанным на первом концерте, где был представлен саксофон, композитор Мейербер воскликнул: "Вот для меня совершенство звука!", а Россини признался, что "никогда не слышал ничего более прекрасного". Полностью согласен с классиками, и хотелось бы, чтобы квартет этот зажил своей самостоятельной регулярной творческой жизнью и смог бы время от времени представлять благодарным слушателям свои новые и разнообразные программы.

Армен МАНУКЯН

Jazz-Квадрат, №2/2008