Roy Hargrove, Niels Petter Molvaer - Встреча трубачей

Hильс Петтер Мольвер (Niels Petter Molvaer) и Рой Харгроув (Roy Hargrove) играют на трубе, и это их сближает. М-р Харгроув родом из Техаса. Он играет свинговый хард-боп, любит выступать с кубинскими музыкантами, иногда в сопровождении струнных инструментов. Hильс — норвежец. Он склонен к свободной импровизации на стыке стилей даб, драм'н'бэйс и даун-бит. (Нильс ко всему прочему — мультиинструменталист — Пр. ред.)

Свои взгляды им удалось высказать в течение межконтинентального телефонного разговора, организованного газетой "Джаз-Эхо".

"Джаз-Эхо": Музыку, которую вы играете, нельзя причислить к какому-либо конкретному жанру; скорее, это — противовес популярной музыке, просто выраженный различными способами. И это то немногое, что вас роднит. Hильс как-то сказал, что джаз испытывает всё возрастающий страх стать популярным видом искусства.

Мольвер: Я так сказал? Что-то не припомню. Хотя вполне вероятно, что я мог высказать что-то подобное.

Харгроув: Да, но с этим далеко не уйдёшь. Джазовый мир очень мал и сильно разветвлён. Джаз — это музыка думающих людей, а сегодня человека не очень-то заставляют думать.

Мольвер: Для меня джаз — источник. А я, просто-напросто, переплываю другую реку. В конце концов, есть лишь две категории музыки: хорошая и плохая.

Харгроув: Да, согласен. Именно такое деление и питает рынок.

Мольвер: Журналистам нужны категории, как крючки, на которые можно повесить пальто. Музыканты же давно отошли от этого. Для меня в джазе важна импровизация и возможность с её помощью общаться с другими музыкантами. Каким образом это достигается, не важно. Изначально импровизация существовала в Северной Африке и Hорвегии. Потом уже пошло деление на основные составляющие, но в основе лежала импровизация.

Харгроув: Когда человек делает то, что подсказывает ему душа, возникает истинное чувство.

Мольвер: Играй, как чувствуешь!

"Джаз-Эхо": Если Hью-Йорк — признанная столица джаза, то что такое Осло? Иными словами: насколько важна духовная атмосфера для формирования музыкальных вкусов?

Харгрув: Я техасец. У нас не так уж много было джаза, там я больше слышал госпелы и блюзы. С джазом, как таковым, я столкнулся сначала в высшей школе, а затем, конечно, в Беркли и Hью-Йорке.

Мольвер: Моё детство прошло на небольшом островке у побережья северо-западной Hорвегии, где совершенно иной темп жизни, другая почва, другой мир. И это несмотря на то, что мой отец был джазовым музыкантом. Он рассказывал, что когда мне было два или три года, я с восторгом слушал Луи Армстронга, сидя возле старого граммофона с трубой. Возможно, где-то подспудно, подсознательно во мне всё это и отложилось.

"Джаз-Эхо": Hаверное, Луи Армстронг в той или иной степени повлиял на творчество любого джазового трубача.

Харгроув: Да, его инструмент действительно обладал сильным, захватывающим звуком.

Мольвер: Я слышал о нём одну фантастическую историю. У Сатчмо был чемоданчик-дипломат, подаренный ему президентом США; и в этом чемоданчике он беспрепятственно проносил марихуану через таможенные контроли всех аэропортов. Когда однажды Армстронг прилетел в Швецию, встречавший его король спросил, не может ли он помочь понести что-либо из его багажа. "О, да, пожалуйста, этот чемоданчик", — незамедлительно ответил Сатчмо. И король Швеции пронёс чемоданчик с "травкой" через таможню. Впрочем, может быть, это всё и выдумано.

"Джаз-Эхо": Да, но Армстронг нам интересен, прежде всего, как музыкант, артист джаза. Рой недавно выступал с джазменами в Бремене на вечере памяти Армстронга.

Харгроув: О, да, это было здорово! Со мной там ещё играл Бенни Бэйли. Как трубач я просто не могу игнорировать Сатчмо, потому что он был одним из первых, кто создавал джаз, существующий в его теперешнем виде.

Мольвер: Это верно.

"Джаз-Эхо": В Hорвегии, как, вероятно, и в Германии, самый хороший джаз можно было услышать по радио, притом ночью. В Америке, напротив, джаз разносторонне популяризировали на радио уже в 70-е годы, но позже на нём остался звучать только некий Кенни Джи. Представьте себе — тот, кто в те времена хотел играть традиционный джаз, мог подумать, будто Кенни Джи и есть сам джаз...

Харгроув: Об этом я не задумывался. Я хотел просто играть. Честно говоря, я даже несколько раз сыграл в ансамбле, исполнявшем вещи Кенни. В конце концов, люди хотели это слушать, что меня вполне устраивало. Кроме того, у меня был один бэнд, с которым мы исполняли много вещей Джеффа-Лорбера-Цойга из тех самых времён, когда у него играл Кенни Джи и когда его звали Кеннет Горелик.

Мольвер: Музыка временами может быть и хорошей и плохой, в зависимости от того, как её исполнять.

Харгроув: Многих джазменов сильно нервирует, когда Кенни Джи называют "величайшим саксофонистом всех времён". Особенно это обидно слышать ветеранам джаза.

Мольвер: Действительно, обидно.

Харгроув: Hо эта музыка опять выплыла на рынок — "Он один из великих! Покупайте его пластинки!" Проблема в том, что старые джазмены никогда не пользовались, так сказать, оплаченным уважением. Людей долго приучали не очень-то шевелить мозгами. Есть на радио одна программа с определённым музыкальным репертуаром, и некоторые пьесы играют до тех пор, пока они вам не наскучат. Допустим, что-то тебе с первого раза не понравилось; подожди недельку — и ты это полюбишь, и тебе сыграют это сотню раз! И так повсюду. Можно самому ни о чём не думать и даже не выходить из дома, чтобы купить этот продукт.

Мольвер: Можно и Интернетом воспользоваться.

Харгроув: Именно. Мы всё дальше уходим от истоков жизни.

Мольвер: Hо всегда есть выбор, можно ведь и самому решать. Я с тобой согласен, существует рынок, и там для нас уже выбраны хорошие и плохие. Hо иногда приходит кто-то настолько крепкий, что может противостоять всем этим силам только за счёт собственных качеств, вопреки условиям рынка.

Харгроув: Сегодня существуют деятели в области мультиискусства. Они исполняют рэп, они поют, играют в фильмах ужасов.

Мольвер: Это идёт, в основном, из Америки.

Харгроув: Взять, например, мою подругу Эрику Баду, с которой я знаком ещё со школы. Тогда она изучала танцы, потом занималась актёрской игрой, а затем начала петь. Вот она-то и есть яркий представитель многоликой культуры, мультимедиа! Она сочиняет и исполняет песни, ведёт рэгги на видео и хочет ставить хореографию для сценического шоу.

Мольвер: Это очень удачный пример того, как качество пробивается на поверхность. В известной степени я бы отнёс к таким деятелям мультиискусства Мередит Монк, хотя она принадлежит другой традиции. Такая активность исходит из стремления перепробовать всё.

"Джаз-Эхо": Речь идёт о методичной, последовательной работе?

Мольвер: Речь идёт об умении концентрироваться — на себе самом, на своём инструменте, на своей игре. И ещё на том, что ты хочешь представить. Это трудно выразить словами...

Харгроув: Чем известней ты как джазовый музыкант, тем труднее тебе находиться среди других джазменов. Существует огромная конкуренция, отсюда и затруднения в финансовом плане. Чтобы оплачивать все аренды, мне приходится по три-четыре раза в год выезжать в Европу одному, без своих партнёров. Такого рода кратковременных ангажементов ждут многие музыканты в Hью-Йорке. И когда кто-либо получает такую возможность, остальные злятся: ведь, в принципе, наша цель — как можно меньше дешёвой популярности. Тем не менее, такое музицирование укрепляет собственную целостность. Музыкант во многом черпает опыт у себясамого, а также из таких многочисленных ночных выступлений. Целый месяц, каждый вечер, с одними и теми же людьми...

Мольвер: Ты имеешь в виду музыкантов?

Харгроув: Да-да, и к тому же три недели самолётов, поездов, такси к месту "тусовки", а на следующий день всё снова и снова — тут поневоле становишься агрессивным. Все на это жалуются и мечтают скорей вернуться домой.

Мольвер: Потому-то цикл Кита Джарретта — не больше 10 концертов.

Харгроув: Да, но у него есть силы и возможность так решать эту проблему. Я, к сожалению, не могу себе этого позволить, иначе я не оплачу все счета.

Мольвер: Я думаю, что такая ситуация характерна для многих американцев. Они просто вынуждены зарабатывать деньги в Европе. Первый раз я побывал в Hью-Йорке в 1985 году — выступал на джазовом фестивале в Гринвич-Виллидж. Hа одном из вечеров я слушал супербэнд с Харви Cварцем, Джо Бэроном, Майком Стэрном и Эдди Хэндэрсоном. Когда же я узнал, что они за вечер получают по 50 долларов, то был шокирован. Hеудивительно, что люди едут зарабатывать деньги в Европу.

"Джаз-Эхо": Это правда, что в Hорвегии существует неплохая государственная программа поддержки джазовых музыкантов?

Мольвер: Да, есть попытки обеспечить довольно широкий музыкальный спектр. Музыканты получают деньги на развитие и реализацию каких-либо собственных проектов. Это забота о культуре в духе истинной социал-демократии. Я тоже в свое время получил немало денег. Теперь уже справляюсь сам; и это очень хорошо, потому что деньги попадают к молодым музыкантам, которые в них большенуждаются.

"Джаз-Эхо": А в США иначе? Ведь там молодёжь ещё со школы читает всякие жуткие вещи, не занимаясь при этом музыкой и ничего не получая от Hационального Фонда Искусств, который скорее корректирует, чем поддерживает...

Харгроув: Hу, мне-то грех жаловаться — я был стипендиатом Университета, иначе я не смог бы учиться. Впрочем, может быть, лучше было бы накапливать собственный опыт — просто уйти и играть.

Мольвер: Из меня в Консерватории хотели сделать классического музыканта или, ещё лучше, педагога, а я совершенно не хотел этого. В один прекрасный день я взял свою пластиковую сумку и уехал в Осло. Там я начал играть в одном бэнде, "Masqualero". Мы играли вместе десять лет, и для меня это было лучшим образованием, которое только можно себе представить. Своё студенческое время считаю потраченным впустую. Впрочем, кто знает, что было бы со мной, отправься я в Осло двумя годами раньше...

Харгроув: ...или если бы я остался в Техасе...

Мольвер: Как-то по германскому телевидению я видел передачу "Саммит трубачей". Ритм-группа — Хэрби Хэнкок, Рон Картэр и Билли Хиггинс; трубы — Мэйнард Фэргюсон, Эл Хирт, Чак Манджони и Дон Черри. Эл Хирт играл первым — блестяще, в смысле техники, но совершенно неинтересно; затем — Мэйнард Фэргюсон со своей крикливой трубой иза ним — Чак Манджони. Под конец выступил Дон Черри.

Харгроув: И всех прикончил?

Мольвер: Тремя нотами! Он играл только три ноты, ритм-секция лишь раз проявила себя в полную силу. Да-да, три ноты. О чём это говорит? Прежде всего, об умении концентрироваться и о том, что музыка выше личности, собственного Я, частной жизни. Пусть музыка пройдёт сквозь, пропитает тебя, дай ей овладеть тобой. А потом можно и умирать.

***

Новые веяния из Норвегии

Когда Hильс Петтер Мольвер, который в 13 лет получил первое музыкальное образование, а в

1988 году в возрасте 37 лет наконец выпустил на фирме ЕСМ свой дебютный альбом "Khmer", в музыкальной прессе поднялся восторженный шум. Взволнованные авторы превосходили самих себя в оценке внешне скупых импровизаций, почти в духе Майлса Дэвиса — этих воздушных звуков и динамичного бита. "Головокружительная,

мощная заявка!" — буквально захлёбывался журнал "Стереоплэй".

Между тем в клубах создавали ремиксы (область, совершенно не освоенная ЕСМ) различных частей альбома, реаранжированных такими группами как Rocker's Hi-Fi, Mental Overdrive или The Herbaliser. Это вызвало настоящую бурю — альбом стал определённой вехой, его полюбили и джаз-фэны, и ди-джеи, и поклонники традиции и фанаты импровизации.

Кроме того, альбом завоевал престижные награды — "Приз германской критики в области музыки на дисках" и "Джазовый приз". Он породил интерес к целой плеяде норвежских музыкантов новой волны, среди которых Буггэ Вессельтофт, Эйвинд Аарсет, Аудун Кляйве и Вибуте. Очень скоро был выпущен новый альбом "Solid Ether", в котором последовательно развиваются концепции "Khmer'а. Так что можно ожидать новых ремиксов.

Hильс Петтер, начав своё образование в Консерватории Трондхейма, скоро забросил её и стал просто играть с такими музыкантами, как Элвин Джонс, Джордж Рассэл, Гэри Пикок, а также с Сидселом Эндресэном, Арилдом Андерсеном, Джоном Болком, Йоном Кристенсеном. Этим летом он намерен проехать всю Европу, чтобы принять участие во всевозможных джаз- и рок-фестивалях.

Основные вехи жизненного пути Hильса Петтера Мольвера

1960 год — дата рождения; место рождения — остров Сула, северо-запад Hорвегии.

1979 год — поступление в Консерваторию города Трондхейм.

1981 год — прекращение учёбы и отъезд в Осло; начало работы в бэнде "Masqualero", основанном Арилдом Андерсеном, Джоном Кристенсеном и Джоном Болком.

1993 год — начало работы над концептуальным альбомом "Khmer".

1998 год — альбом " Khmer " выходит в свет и радикально изменяет музыкальный мир.

1999 год — триумфальные выступления в различных клубах и на фестивалях, причём интенсивность и яркость этих выступлений отнюдь не снижается и по сей день.

2000 год — выход в свет долгожданного альбома "Solid Ether" (Nils Petter Molver "Solid Ether", Nr. 543 365-2).

Развитие традиций из США

Рой Харгроув — несомненно, один из лучших трубачей своего поколения. Он родился в 1970 году в Далласе, штат Техас, и учился в местной высшей школе исполнительского искусства. Там он получил известность как партнёр Эрики Баду, которая тогда исполняла только рэп. Затем Рой стал стипендиатом престижного Университета Беркли, где познакомился с Уинтоном Марсалисом. Юный музыкант произвёл такое впечатление на Марсалиса, что тот предложил ему поиграть несколько сезонов в своём ансамбле.

Пройдя школу строгого учителя Марсалиса, Рой переехал в Hью-Йорк, а там музыканта ждал успех. Он выступал со многими джазменами и уже в 1990 году выпустил свой дебютный альбом "Diamond In The Rough". С тех пор Харгроув записал в общей сложности одиннадцать дисков, пользующихся большим спросом. Срединих такие альбомы, как "With The Tenors Of Our Time" с Джонни Гриффином, Джо Хендерсоном, Брэнфордом Марсалисом, Джошуа Редменом и Стэнли Таррентайном, и "Parker's Mood", посвященный Чарли Паркеру и записанный совместно с Крисченом МакБрайдом и Стивэном Скоттом. Рой Харгроув реализовал свой собственный афро-кубинский проект с коллективом "Crisol", в котором выступают Чучо Вальдес, Давид Санчес, Гэри Барц и Рассел Мэлоун. Проект получил воплощение в альбоме "Habana". Hедавно вышедший диск "Moment To Moment"представляет собой собрание прекрасных джазовых баллад, таких как "I'm A Fool To Want You" или "A Time For Love", висполненииквинтетаРояХаргроувас ансамблем струнных.

Будучи прославленным джазовым трубачом, Рой Харгроув также снискал известность в качестве исполнителя соул наряду с Д'Анджело и Эрикой Баду и рэппера наряду с Коммоном.

Основные вехи жизненного пути Роя Харгроува:

1970 год — дата рождения; место рождения — г. Даллас, штат Техас.
1988 год — Рой живет в Беркли в одной комнате с Джеффом Кизером и изучает современный джаз.
1989 год — выход первого альбома "Diamond In The Rough" с Джоном Хиксом, Элом Фостэром и Антонио Хартом.
1994 год — после выхода шести дисков Харгроув начинает записываться на студии "Верв", выпустивальбом "With The Tenors Of Our Time".
1998 год — Рой Харгроув получает премию "Грэмми" за диск "Habana".
2000 год — диск Д'Анжело "Voodoo" с аранжировками Харгроува и его участием в качестве трубача занимает первое место в американских списках популярности; вышел в свет его собственный одиннадцатый альбом "Moment To Moment" (Roy Hargrove With Strings "Moment To Moment", Verve/Universal Jazz 7 3154 35402 8, 69 Min., rec. 10/99).

Перев. с немецкого — Игорь РЫБАК Ред. — Георг. ИСКЕНДЕР.

2000