Jack Vartogian - Главное - поймать кадр

После того, как стало извест­но, что в начале лета амери­канцу Джеку Вартугяну была присвоена Премия Лоны Фут — Боба Парента "За со­вершенство в джазовой фо­тографии", о чем писали многие издания, у меня воз­никло желание поближе по­знакомиться с этим челове­ком, фотографии которого я часто видел в различных профессиональных музы­кальных изданиях, в джазо­вых календарях и на облож­ках глянцевых журналов.

Через Международную ас­социацию джазовых журна­листов, присудившую ему эту самую премию, нахожу адрес и пишу. Несколько дней проходят в ожидании, и вот приходит ответ, очень теплый и подробный. По то­ну письма чувствовалось, что 65-летний мастер был тро­нут вниманием с родины предков к своей персоне и с удовольствием пошел на контакт. На мои обычные для такого случая вопросы (се­мья, что привело в фотогра­фию, почему специализиру­ется именно на джазе, что старается выразить в своих работах, какой камерой предпочитает работать) он отвечал, как мне показалось, с удовольствием и обстоя­тельно

Джек Вартугян: "Я родился в Детройте, как и наша мать— у меня есть еще младший брат), кстати, ей через месяц будет 87! А вот моя бабушка была родом с Кипра, а дедушка - из Александрии. Отец мой родился в Буэнос- Айресе. и когда ему исполнилось всего три месяца, родители привезли его в Детройт. Его родители приехали в Америку из Египта. Так что, как видишь, я стопроцентно западный армянин!

С детства я слышал музыку дома. Причем, лет так с пятнадцати начал самостоятель­но слушать именно джазовую музыку. А вообще родители, да и я, любили музыку всякую — армянскую, латиноамери­канскую (это особенно лю­била моя мама) и, конечно, популярную американскую...

По специальности я исто­рик, заканчивал Wayne State University. Там же познако­мился с будущей женой Лин­дой. Мы поженились в 1963, в том же году я получил уче­ную степень в области исто­рии Востока. Потом переехали в Нью-Йорк, и там, в Ко­лумбийском университете, получил возможность углу­биться в проблемы истории Армении и Оттоманской Турции. Занимался наукой вполне серьезно — изучал сам, преподавал в универси­тете... Но так как найти хоро­шо оплачиваемую работу в этой сфере достаточно труд­но, понял, что зарабатывать на жизнь придется чем-то другим. И пока на протяже­нии нескольких лет пытался найти работу по специаль­ности, пришлось превра­щать мое детское хобби — фотографию — в источник средств к существованию.

Нашу первую фотокамеру (жена тоже оказалась люби­телем снимать) мы купили в 1968, это была 35-миллимет­ровая Minolta. На свою пер­вую же пленку я снял кон­церт звезды джазового сак­софона Фарао Сандерса, иг­равшего в клубе Slug’s. Конеч­но, фотки получились ужас­ными, ведь я тогда не знал, как нужно снимать в особых условиях. Но, несмотря на первую неудачу, я продолжал снимать концерты, ведь тог­да этого никто не запрещал (это сейчас менеджеры раз­решают снимать лишь в пер­вые пять-десять минут кон­церта)! Именно тогда, в пер­вые годы работы, мне уда­лось сделать замечательные снимки Дэйва Брубека, Майлза Дэвиса, Телониуса Монка, Тины Тёрнер и мно­гих других. И, естественно, мои снимки становились все лучше и лучше. Наконец тог­да же, в начальный период моей карьеры музыкального фотографа, профессиональ­ный журнал Даунбит купил у меня несколько фотогра­фий для обложки. Правда, за­платили они минимум, но это было уже признание для начинающего фотографа!

Тот шаг был очень важным для меня и моей семьи, по­скольку я так и не смог найти работу по основной специ­альности, и мне приходи­лось снимать концерта про­фессионалов и любителей, различные танцевальные ве­чера, чтобы заработать де­нег. Линда тоже занималась этим делом, правда, она смогла на постоянной осно­ве устроиться фотографом в журнал Time, и через нее мои фотографии тоже стали час­то там появляться. Постепен­но мой авторитет и успехи росли, и к концу 80-х я забыл о своих планах в области ис­тории и вплотную занялся фотографией. Тогда я уже до­статочно часто печатался во многих серьезных журна­лах. А потом меня пригласи­ли работать в Институт му­зыки мира. Там изучают всю музыку — классическую, эст­радную, фолклорную, при­чем всех стран и народов ми­ра. Меня очень обрадовала эта работа, так как, работая для отдела восточной музы­ки, я мог часами слушать зна­комые и издавна любимые мелодии. Временами мне да­же казалось, что это отец снова и снова поет для меня песни моего детства. Ну, а кроме того, там же я ближе знакомился с классической и оперной музыкой. Эту му­зыку я тоже очень люблю и слушать, и снимать (кстати, у меня очень много фотогра­фий мировых звезд оперы и балета). Потом я перешел в New York Times, где на протя­жении почти семнадцати лет по заказу редакции снимал джазовых артистов. Я люблю и знаю джаз, и, наверное, по­этому именно этот жанр мне удается отображать лучше всего. А главное, я наконец- то начал видеть вживую тех исполнителей, музыку кото­рых слышал и которыми вос­торгался очень давно.

Моя жена тоже стала хоро­шим фотографом, специа­лизирующимся на музыкальном мире. Она может охотиться за ситуацией месяцами, я же, напротив, снимаю все под­ряд, а потом выбираю удач­ные кадры из множества от­снятых. Ее фотографии пе­чатаются в самых крупных и престижных глянцевых журналах. И, кстати, хорошо продаются! На сегодняшний день нам с ней удалось со­брать огромный фото-архив звезд музыки (www.FrontRowPhotos.com) со всех час­тей света и разных жанров, причем мы владеем очень многими уникальными фо­тографиями, особенно ста­рых артистов, за которыми охотятся многие издания, пишущие о музыке.

Слушать джаз я, конечно же, начал задолго до того, как стал фотографировать. По­том меня увлекла идея пере­дать живую душу джаза и не только (например, балета) при помощи статичного изображения на бумаге. Фо­тографирование музыкан­тов и танцоров напоминает бесконечную гонку за ус­кользающим объектом. Только находишь момент, ракурс, а он уже изменился! Я много экспериментировал, пытаясь поймать на концер­те тот самый момент, ту са­мую застывшую картинку, которая смогла бы передать атмосферу, чувства музыкан­та, впечатления от исполняе­мой музыки. Причем сделать это нужно так, чтобы чело­век, который не был на кон­церте или даже плохо пред­ставляет себе тот или иной жанр, мог по фотографии понять, о чем идет речь. Ина­че это будет фотография на паспорт или водительское удостоверение! Почти все­гда, когда бываю на концер­тах, то ловлю себя на мысли, что выбираю такой момент, даже если пришел без каме­ры. Хотя, конечно, нельзя сказать, что я использую му­зыку лишь как объект для съемок. Музыку я люблю и слушаю ее без всяких задних мыслей!

Последние 4-5 лет мы снимаем цифровыми камерами. Их у нас много, но любимая - Nikon SLR. Старые наши кадры мы сканируем, переводим на цифру, слава Богу, сейчас есть масса всяких электронных приспособлений, способствующих тому, чтобы ни одна точка, ни один оттенок старой фотографии не потерялся. Но, поверь, ни одна из этих новотехнологических штучек не поможет поймать тот самый убеди­тельный, "говорящий" обо всем момент из жизни!

Что касается старой пленочной техники, то скажу по секрету: когда у меня просыпаются ностальгические чувства, я беру свою старую камеру Leica, пару катушек и отправляюсь в один из моих любимых джазовых клубов Америки Village Vanguard. Нахожу укромный темный уголок, устраиваюсь удобнее и стараюсь поймать единственный нуж­ный мне кадр. Правда, потом с этими пленками приходит­ся долго и много возиться, чтобы придать фотографии окончательно требуемый вид. Но зато результат почти всегда бывает отличный. У подобных фотографий все­гда есть живое дыхание! Что касается новой цифровой техники, то ее использова­ние совсем не ведет к попыт­ке "украсть душу". В результа­те ее использования фото­графии получаются нежи­выми. Ведь в конечном счете главную роль играет объект и фотограф, а не камера. Она — лишь кусок металла. Зато с помощью цифровой техни­ки можно создавать эффек­ты, ранее невозможные. И за счет получаемых дополни­тельных красок удается пра­вильнее передать свой замы­сел, точнее отобразить ре­альность, высветить больше нюансов. Так что, главное — знать, что ты хочешь сказать, что ты хочешь, чтобы чело­век увидел на твоей фотогра­фии, чтобы он четко понял чувства твои и музыканта. И в данной триаде "человек-пленочная камера-цифровая камера" нет никакого проти­вопоставления. Все делает фотограф, а камеры, даже са­мые хитрые и совершенные — лишь инструмент в руках человека. И этот принцип никогда не изменится".

Армен МАНУКЯН

Jazz-Квадрат, №6/2005