Этот очерк был написан к столетию со дня рождения Утесова, но так нигде и не публиковался. Теперь, спустя 6 лет, мы исправляем такую явную несправедливость. — Прим. ред.
Сей краткий очерк не претендует на полноту и объективность. Он касается лишь одной стороны многогранной и многолетней деятельности Леонида Утесова, а именно джазовой. При этом какие-либо архивные изыскания в музейных фондах не проводились, и отсюда все нижеизложенное изначально субъективно, хотя и основано на общеизвестных фактах.
I Леонид Осипович Утесов был, бесспорно, разносторонним артистом и вообще талантливой личностью. На своем долгом творческом пути он, как известно, выступал в роли чтеца-эстрадника, куплетиста, акробата, артиста оперетты, певца и автора песен, музыканта и руководителя джаз-оркестра. Едва ли в какой другой стране мира можно найти аналогичный пример такого же творческого разнообразия.
Если говорить о музыке, то, освоив в Одесском музучилище игру на скрипке, он потом свободно подбирал на ней любую мелодию. У него был хороший слух и впоследствии какой бы инструмент он ни брал в руки, у него почти сразу что-то получалось. Например, он мог подбирать мелодии на сопрано-саксофоне, на трубе и постепенно научился читать партитуру, хотя вначале не знал нот.
Весной 1926 г. Москву посетил негритянский ансамбль "Джаз Кинпс", это был секстет Фрэнка Уитерса, а следом в составе ревю Сиссла и Блейка "Шоколадные ребята" приехал джаэ-бэнд Сэма Вудинга из 11 человек. Так состоялась наша первая встреча с "живым* джазом, о чем позже вспоминал и сам Утесов. В 1928 г. он побывал в Париже и услышал там американский оркестр Теда Льюиса, от которого пришел в восторг. Кларнетист Льюис был в основном комедийным и водевильным актером, он выступал в разговорно-песенном жанре и использовал яркую театрализацию концертных программ. Неудивительно, что его шоу произвело сильное впечатление на эстрадного артиста Утесова, и этот субпродукт джаза на долгие годы стал для него прототипом и образцом сценической формы.
Вернувшись домой, Утесов задумал создать нечто подобное, он привез с собой печатные музыкальные партитуры и решил организовать свой оркестр, таким же образом театрализованный, то есть теа-джаз, где каждый из музыкантов мог бы вдобавок играть некую актерскую роль. В дальнейшем для него специально писались эстрадные программы-инсценировки ("Джаз на повороте", "Музыкальный магазин’ и т.д.), а сама музыка здесь чаше всего носила определенный целевой характер и, помимо интермедий, обычно служила просто аккомпанементом для песен Утесова. Как писал в своей известной книге о советском джазе А Н. Баташев в 1972 г.: "Выдающийся мастер советской эстрады, Утесов тесно "сплавил" себя с массовой песней. Он убежденно выбрал свой путь, верил в него, считал его единственно правильным. В этой последовательности — сила и своеобразие его творческого облика".
То были "золотые годы" советского джаза — такого, каким его тогда понимали. Тогда не говорили "На сцене играют джаз", а — "играет джаз", имея в виду определенный состав исполнителей. И в ряде случаев этот состав означал не столько жанр, "сколько ярлык (джаз "Веселые повара" и т.п.). Тем не менее, Утесов создал настоящий оркестр и его авторитет в музыкальной среде и на эстраде был очень высокий, особенно после выхода кинофильма "Веселые ребята" и его повсеместного успеха.
Однако, сам Л.О. едва ли был "джазменом" — и тогда, и позже. Он даже не присутствовал в студиях на записи часто оркестровых, инструментальных номеров его коллектива (где он не пел), несмотря на их последующую популярность среди публики. Для таких сессий существовали отличные джазовые техники-профессионалы — концертмейстеры и аранжировщики (Дидерихс, Воловац, Островский, Минх, Людвиковский, Кауфман). Да и номеров згих оркестровых было весьма немного — при переиздании их Глебом Скороходовым на долгоиграющих пластинках фирмы "Мелодия" в 1975 г. набралось всего лишь на один двойной альбом. Таково было все инструментальное наследие оркестра, документированное в записях (некоторые сценические инструментальные пьесы остались не записанными).
Позднее Утесов, естественно, не принимал и не понимал бибоп, как и весь последующий современный джаз и его стили. В 1954 г. в журнале "Новое время" на английском языке было опубликовано открытое письмо Утесова некоему Гарри Джилтрэпу и общественности города Манчестера в ответ на статью в 4-м номере газеты "Манчестер гардиэн" за январь того же года, в которой Л.О. был якобы представлен как "страдающий джазист" времен борьбы с космополитизмом и "иностранщиной". В своем ответе Утесов, в частности, писал: "Я уверен, если Вам случится услышать наше выступление. Вы с трудом сможете назвать нас джаз-оркестром. Джаз, как мы понимаем, есть танцевальная музыка и, следовательно, она находится вне сферы наших интересов. У нас есть собственный подход к искусству и легкой музыке, и мы смело продвигаемся по избранному пути, отбрасывая все, что мешает прогрессу".
Иногда его оркестр исполнял и записывал что-нибудь вроде "Ночь и день" Кола Портера или "Штормовая погода" Гарольда Арлена, но наряду с этим самому Утесову совершенно не нравилась, например, музыка Вуди Германа и Стэна Кентона, и он говорил джазовой общественности Манчестера: "Мы были удивлены, что такая музыка пользуется популярностью за границей среди отдельных любителей. Это голые шумовые модели без какого-либо содержания. Мы, советские музыканты, считаем ангийский оркестр Джеральдо лучшим из эстрадных организаций Запада с точки зрения искусства и музыкальной культуры.
Джазовые вкусы Утесова ограничились Тедом Льюисом, Гаем Ломбарди, Джеком Хилтоном, Джеральдо ианалогичными оркестрами 30-х годов. (Кстати, Луису Армстронгу тоже почему-то нравились "сладкие саксофоны" Гая Ломбарди, но все же это был Армстронг!). Хотя в Европе Утесова иной раз называли "русским королем джаза" (в той же "Манчестер Нардиэн"), но это было столь же несуразно, как в свое время в США "королем джаза" считался Пол Уайтмэн.
Уже в 1961 году в своей книге "С песней по жизни" Л. О утверждал: 'Сейчас нет надобности никого убеждать, что современный амерм«анский джаз — явление весьма далекое от джаза советского*. Он придерживался своей собственной, давно устоявшейся музыкальной морали. и пытался возвести стену между своими прежними представлениями и тем миром музыки, в котором ему теперь довелось жить. Проигрывая свои старые грампластинки и окутываясь ростальгией, он поражался, что стало теперь с самим понятием джаза, и когда в середине 60-х тот же Баташев в процессе работы над своей книгой обратился за какой-то консультацией к Утесову, то он однозначно заявил ему: "Я ненавижу ваш джаз!*. Он был его организатором, генератором и катализатором, истинным лидером и — когда надо—защитником своiero коллектива, ибо в самый "ледниковый период" "разгибания саксофонов", когда джаз у нас был заклеймен, как "музыка духовной нищеты" (то есть в 1947 - 1953 годах и несколько далее), в нашей стране это был, пожалуй, единственный существующий, регулярно работающий и гастролирующий джаз-оркестр (тогда, конечно, называвшийся "эстрадным"), а такое наверняка давалось нелегко. И одним из первых Утесов объявил со сцены, что "наш оркестр опять вернется к своей девичьей фамилии и теперь снова называется джазом". Так что было бы некорректно судить о нем однобоко.
II.Я не был знаком с Утесовым лично, то есть никогда не бывал у него дома, встречался только за кулисами концерта и пару раз о чем-то толковал, разговор носил общий характер, и у меня остался лишь его автограф ("Товарищу Верменичу с наилучшими пожеланиями")на одной редкой фотографии его оркестра 30-х годов.Да и о чем, собственно, было говорить, когда джазовая сторона его деятельности и так была достаточно представлена на пластинках, с которыми я познакомился сразу после войны. А те редкие, ранее не издававшиеся записи, которые уже в наши дни откопал неугомонный Глеб Скороходов, ничего нового не добавили к имиджу бэнда.
Сам бэнд в "живом" виде я в первый раз услышал во время его гастролей в Воронеже в 1950 г. Это была очень зрелищная программа под названием "От всего сердца" с участием Эдит и братьев Русаковых. Тогда последними "хитами" Утесова были "Вернулся я на родину’ Марка Фрадкина и "Кейси Джонс" Джо Хилла. Потом мне неоднократно приходилось бывать на его концертах в свои студенческие годы в Ленинграде, куда он любил приезжать, и там сложилось так, что я смог узнать поближе некоторых музыкантов оркестра, глубоко повлиявших на мое джазовое образование.
В наших больших составах 30-40-х годов работали как профессиональные "лабухи*, находившиеся на недосягаемом расстоянии от джаза, однако люди исполнительные и дисциплинированные, так и подлинные мастера и знатоки джаза. Оркестру Утесова десятки лет отдали наши выдающиеся джазмены той далекой уже эпохи — это Орест Кандат, Аркадий Котлярский, Иосиф Давид, Александр Ривчун, Николай Носов, Эмиль Гейгнер, Виктор Миронов, Михаил Гарпф, уже упоминавшиеся Минх и Людвиковский. Именно такие люди всегда определяли джазовый дух этого биг-бэнда. ("Великолепен оркестр Утесова*, писал его биограф Ю. Дмитриев в 1960 г., "этому квалифицированному ансамблю доступны самые сложные джазовые произведения*). Именно такие люди могли оказать и оказывали значительное влияние на последующее поколение наших музыкантов и любителей джаза.
Ill Имя Кандата мне встретилось впервые очень давно — еще на старых 78-оборотных пластинках Утесова оно указывалось в качестве аранжировщика-обработчика некоторых мелодий, в основном американских Потом я, конечно, видел его на концертах Утесова, из которых запомнился один в 1954 г. в Ленинградском Саду Отдыха, где Кандат со своим альтовым звуком "под Джонни Ходжеса" с душой исполнил соло в теме "Аппиева дорога" из еще не поставленного тогда балета Арама Хачатуряна "Спартак".
В следующем году я с удивлением увидел его уже во главе собственного септета на каком-то танцевальном вечере, которых в те времена было множество, особенно в студенческой среде.Проработав с Утесовым четверть века, Орест Оскарович ушел из оркестра по семейным причинам, и остался в Ленинграде, где у него был дом, а вскоре появился и свой бэнд, в который входили сам Кандат (альт-сакс), Анатолий Лебедев (тенор), будущая "звезда", молодой Костя Носов (труба),Иосиф Давид (тромбон),Анатолий Кальварский (рояль),Виталий Понаровский, а позже Александр Шак (контрабас) и Виктор Иванов (ударные).
Орест Кандат родился в Вене в актерской семье, позднее жил в Риге, он хорошо говорил по-немецки, по-английски, знал и латышский язык. В оркестре Утесова он был лидером группы саксофонов и славился густым и красивым звуком. Познакомившись с ним, я зачастил в его квартиру на Фонтанке, где в то или иное время побывали, наверное, все питерские джазмены. Кандат был очень эрудированным, доброжелательным, жизнерадостным, интеллигентным, умным и общительным человеком. Помимо того, что я тогда просто гордился такой дружбой, он стал моим, так сказать, "крестным отцом* в джазе, и за это я благодарен ему до сих пор.
Все, что я узнал тогда о настоящем джазе и его истории, будучи студентом в Ленинграде, я узнал именно от Кандата. Он много раз со мной подолгу беседовал, иногда до поздней ночи, крутил магнитофон, пластинки, он что-нибудь рассказывал, показывал фотографии и журналы, иной раз играл на рояле или саксофоне для иллюстрации, а, главным образом, отвечал на мои бесконечные вопросы по джазу и вообще ‘за жизнь*. Собственно, было нормальное человеческое общение двух поклонников джаза, хоть он и был старше меня на целых 25 лет.
Орест всегда старался идти в ногу со временем, на танцах исполнял всякие последние новинки тех лет, но, с другой стороны, он, конечно, не мог и не стремился играть так, как, например, Гольштейн или Кунсман. Да ему это было и не нужно. Кандат познакомил меня также со многими другими джазовыми людьми и потом не было случая, чтобы я не навестил его, приезжая иногда в Ленинград.
С 1958 г. Орест Оскарович работал с Эдит Утесовой, затем гастролировал с Калантарян, а в 1966 г. возглавил пароходный оркестр на океанском лайнере "Александр Пушкин* (Ленинград-Монреаль), которым курсировал сезонно с апреля по октябрь, и в марте 1969 г. мне удалось пригласить его в жюри нашего первого Воронежского джаз-фестиваля в знак уважения и по старой дружбе. Спустя пару лет Кандат тяжело заболел и весной 1972 г. его не стало. Утесов прислал венок.
.
Ближайшим другом и единомышленником ’Кандика" в оркестре Утесова и его соратником еще по ленинградской "Джаэ-Капелле" Георгия Ландсберга был Аркадий Котлярский, один из самых многолетних ветеранов утесовского ансамбля. Он являлся основным солистом на тенор-саксофоне и его соло мы до сих пор можем .слышать почти во всех инструментальных записях оркестра на пластинках - таких, как пьеса *По волнам*{1939) или "Наш ритм' (1947). Иногда он еще и пел в вокалыном трио. .
Аркадий Михайлович покинул банд в '1962 году и также осел в Ленинграде. Я встречал его на концертах джаз-клуба и фестивалях, но ближе познакомиться довелось только в 70-х,, и я очень жалею, что этого не произошло раньше. Исключительно воспитанный, дружелюбный и гостеприимный, он был оптимистом и добрым человеком. Его все любили, особенно привлекали его простота и доступность, к тому же он знал многих интереснейших людей нашего джаза, еще с 20-х годов. Для меня это была как бы живая история, и я мог слушать его, рассматривать фотоальбомы и архивы ночи напролет. Для меня I этот человек как бы олицетворял не столько джаз вообще, сколько джаз--оркестр Утесова в частности, где он работал с 1930 г.
И чуть позже тому нашлось весомое подтверждение. Дело в том, что по примеру ВалерияI Мысовского (с которым меня когда-то познакомил Кандат), я к тому времени закончил писать свою джазовую автобиографию и решил показать ее Котлярскому чтобы убедить его написать свои собственные’ воспоминания. Тогда я часто приезжал в Лениннград и, каждый раз встречаясь с Аркадием Михайловичем, забирал его черновые заготовки для книги, которые он псчему-то предпочитал писать только на бланках телеграмм.* В 1983 г. я ‘самиздатом* размножил его мемуары, через год по его просьбе сделал второй вариант, но дело благополучно g кончилось официальным изданием книги ' Котлярскогр в Ленинграде под названием "Спасибо джазу" в 1990 г. тиражом 5 тыс^экземпляров (с предисловием Генриха Терпиловского и послесловием Ал. Баташева). Получился прекрасный"рассказ старого утесовца" об оркестре и его музыкантах, и я был доволен, что чем-то поспособствовал этому.
Весной 1991 года "Арчи" уехал насовсем к родне в Массачусетс, но я одень рад, что такой человек был в моей жизни.
В 1946 году к Утесову пришел тромбонист Иосиф Давид., с которым я встретился уже позже, в составе группы Кандата. Это был первоклассный джазовый музыкант, он блестяще импровизировал и напоминал Томми Дорси, хотя родился в Одессе. Надо было видеть и слышать, как на танцевальных вечерах в Литере они с Кандатом соревновались друг с другом, по очереди накручивая квадраты какого-нибудь стандарта.типа.." Мзкки- Мессера". Давид всегда был в ударе и являлся действительно выдающимся солистом - профессионалом, который мог работать в любом оркестре, не только джазовом (что он потом и делал). Поговорить с Иосифом Петровичем было интересно не столько об истории джаза вообще, сколько об инструменталистах и пьесах,, например, из репертуара Гленна Миллера, на которого он ‘очень был похож в своих очках.
Неожиданно тесные контакты возникли у меня с Александром Борисовичем Ривчуном, где-то в 1965 году, когда я перевел с английского книгу о джазовой импровизации Джона Мехигена, а у него вышла "Школа игры на саксофоне", и он обратился ко мне, когда потребовались некоторые дополнения.. Он любил и понимал джаз, к Утесову пришел в 1948 году, а до этого более 10 лет играл у Цфасмана и в совершенстве владел кларнетом и саксофоном.Потом раз или два я бывал у него дома в Москве в Каретном ряду, где познакомился с его талантливым сыном Борисом, тоже кларнетистом (а ныне композитором), который позднее также играл у Утесова. Кроме этого, была у нас небольшая переписка, затем Александр Борисович приезжал в наш город вместе с Утесовым, но в сентябре 1974 года он неожиданно скончался от сердечного приступа. Человек был фанатично предан спорту и - на тебе. (Через 8 лет так же уйдет из жизни Игорь Лундстрем).
В одном доме с Борей Ривчуном жил также другой наш выдающийся саксофонист-ветеран Эмиль Давидович Гейгнер, мягкий общительный человек с привлекательной внешностью, очень интеллигентный, слегка заикающийся, когда волновался. Этот блестящий музыкант был исключительно одаренным солистом и очень хорошим аранжировщиком. Он много лёт работал в оркестре ВРК п/у Цфасмана (соло тенора в ’Начало танца"), в 50-е вынужденно руководил женским оркестром й дважды работал с Утесовым. В своей книге Баггашев пишет, что "Гейгнера можно сблизить с нашими современными джазовыми музыкантами, так как в его игре были заложены зерна будущих, то есть сегодняшних джазовых стилей". Этого очаровательного джентльмена и высокопрофессионального джазмена я потом встречал на всех московских джаэовых фестивалях и часто с ним общался. Запомнилась встреча с Гейтером на 60-летии советского джаза в 1982 г. в ДК Москворечье.
В большой дружбе с Кандатом йыл также тромбонист Михаил Гарпф ("где бы мы ни останавливались в гостинице, я всегда поселялся вместе с ним в одном номере*), и он позже, узнав о наших отношениях с Орестом, уже после его смерти, подарил мне целыи ряд старых редких фотографий с Кандатом, с которым проработал около двух десятилетий. Внимательный, добрый чел6век, он готов был оказать мне любую помощь в память о своем (и нашем общем) друге. Михаил Иосифович был, наверное, старейшим по стажу утесовцем, так как пришел он в оркестр еще в 1940 г. и, доработав в нем до пенсии, остался там в качестве кладовщика, но в конце 1983 г. не стало и его.
В году, кажется, 1970-м Утесов с оркестром был в Воронеже последний раз. Пел сидя, и вообще после своего 75-летия сам он выезжал нечасто, если только недалеко, например, в Ленинград. Оркестром дирижировал Константин Певзнер. Были они здесь у нас несколько дней, выступали в самом лучшем ДК города,и как-то в один из вечеров Ривчун пригласил меня зайти к ним в гостиницу. Дело было под пасху и в номер к Александру Борисовичу на мацу пришли Гейгнер и Гарпф. Я услышал множество интереснейших историй и биографических былей о хороших и худых временах, о переплетении судеб в мире нашего джаза, о больших музыкантах и больших оркестрах. Им было что вспомнить и что рассказать,а для меня это был редкий, незабываемый вечер и потом я страшно жалел, что с собой не взял диктофон. Но все равно концентрированное биополе трех этих джаэовых ветеранов зарядило меня сильно и надолго.
IV. Будучи типичным любителем джаза я хотел на собственном примере показать здесь, что означали для меня самого все те люди, о которых я рассказал. Да, я смотрел на них снизу вверх не только потому, что все они были намного старше меня, а я принадлежал к другому, следующему поколению джазфзнов, но, и потому что олицетворяли для меня историю нашего джаза.
8 заключение мне хотелось бы привести следующее резюме. Значение самого Утесова для послевоенных и последующих советских любителей джаза вряд ли было ощутимым, значение же его оркестра и его музыкантов — большим и заметным, но главное в том, что без Угесова не было бы и этого замечательного оркестра. Дорога его жизни была длинной и временами трудной, а сам он являлся, безусловно, незаурядной фигурой в артистическом мире всего советского периода. Конечно, история нашего джаза не перестала бы существовать без Утесова, но все же это была бы другая история.
Поэт Валентин Парнах был первый, кто в России произнес слово "джаз", собрал первый в РСФСР джаз-бэнд, первый концерт которого состоялся в Москве 1 октября 1922 года. Тогда он сказал: "Течения музыки Азии и Африки странно скрестились в Америке". Если ...
"Дело" Рознера Во Львове Рознер с женой и ребенком оказались неслучайно: именно в этом городе проходила регистрация тех бывших польских граждан, которые в 1939-1941 годах проживали в западных районах Украины и Белоруссии и изъявили желание ...
И вновь гастроли, гастроли, гастроли... К 1 января 1945 года в составе оркестра было 53 человека, включая танцевальную группу. Эти люди колесили по стране в двух пассажирских вагонах, возя с собой 13 детей, среди которых были и грудные. Концертная ...
"С миру по нитке..." Музыканты, которыми пополнился оркестр, были представителями самых разных городов страны и самых разных национальностей. В документах оркестра можно найти списки состава, относящиеся к 1944-1946 годам, с указанием "домашнего ...
Война Весной 41-го Госджаз-оркестр БССР выступал в Москве, в помещении Клуба летчиков на Ленинградском проспекте, а в начале лета оказался в Киеве. Воскресный день 22 июня обещал отдых на Днепре. Проснулись утром в гостинице. Прекрасная погода, ...
БЕЛОСТОКСКИЕ ВИРТУОЗЫ Уехав в начале мая 1940 года на гастроли, Государственный джаз-оркестр БССР под управлением Эдди Рознера смог дать следующий свой концерт в Минске уже после того, как Белоруссия была освобождена от фашистов. 5 июня 1940 года в ...
Эдди Рознер — путь к джазу Сын польского эмигранта-рабочего, родившийся в Берлине Эдди (Адольф Эдуард) Рознер уже в четырехлетнем возрасте проявил незаурядные музыкальные способности, однако получить специальное образование в кайзеровской Германии ...
"Нет пророка в своем отечестве". Это утверждение наших предков как никогда актуально сегодня, когда к нам возвращаются из небытия имена тех, кто в свое время составил славу отечества, но кого забыли, лишили любимой работы, а порой свободы и даже ...
По всем музыкальным канонам общепринятой датой конца эры свинговых биг-бендов считается 1946 год. Так ли это? НЕМНОГО ИСТОРИИ В годы войны рост расходов на милитаризацию экономики и 20-процентный налог на индустрию развлечений привели к тому, что ...
В Киеве произошло печальное событие. Нас покинул представитель старой гвардии джазовых музыкантов Украины Евгений Алексеевич Дергунов — блестящий джазовый аранжировщик, композитор, пианист. Он родился в 1936 году в семье генерала ВВС и драматической ...
Эту статью следовало написать еще в 2003-м, потому что 29 ноября того года Джон Мэйелл отметил свой юбилей: ему исполнилось 70 лет. Но я не собираюсь оправдываться, мол "лучше уж поздно, чем никогда!". Потому что когда говоришь об этом человеке, ...
Линдли Армстронг Джонс по прозвищу "Spike" (англ. "костыль", "гвоздь") — барабанщик, композитор, дирижер и лидер оркестра, согласно биографическому справочнику "Американского общества композиторов, авторов и издателей" (ASCAP), членом которого он ...