Даниил Крамер - возможна великолепная концертная джазовая жизнь

Имея в виду дилемму, то и дело пенящуюся на гребне жарких околомузыкальных прений, способен ли хороший музыкант, не теряя профессионального уровня, успешно заниматься организованной деятельностью, можно смело утверждать, что Даниил Крамер способен. Подтверждает ли он тем самым правило или являет собой одно из замечательных исключений (в России, к счастью, такие примеры хоть и единичны, но есть) — не будем ввязываться в дискуссию: она если "властвует", то очень "разделяет". Мы сейчас будем говорить только о Крамере и с Крамером.

Лет 10 назад сведений о том, что Даниил Крамер — выпускник института им. Гнесиных, лауреат нескольких престижных конкурсов, занявший, к тому же, первое место на III Молодежном фестивале фортепианных импровизаторов в Вильнюсе в 1982 году — учился у Леонида Чижика, было достаточно для публики, чтобы понять, какого уровня музыкант перед ней, и ожидать от него виртуозности, эмоциональности и некоторого эстетства, замешанных на хорошей академической школе. Эти ожидания всегда оправдывались, позже начинающие пианисты с энтузиазмом разучивали "Джазовые этюды" Крамера, где в тесном объятии сплелись джаз и классика, — в сознании большей части советских любителей джаза Даниил Крамер прочно занял свою стилевую нишу.

Теперь все иначе, и поклонники его таланта с любопытством следят за причудливыми путями творческих поисков пианиста: выступления с литовскими и американскими музыкантами, сольные концерты, постоянный проект с Г. Гараняном и А. Кузнецовым, фортепианные дуэты с И. Брилем и А. Кондаковым. А чего стоит программа, аналогичная существующей во всем мире, под названием "Джаз в академических залах"? Рояль Даниила Крамера звучит в зале им. Чайковского, в Малом зале консерватории и других — менее значительных, но не менее строгих.

Крамер — пианист и композитор, это уже много. Но есть еще преподавание, для нашей джазовой реальности — наиважнейшая деталь. Ведь старшее поколение советских джазменов росло на примерах, на скудном слуховом опыте, только лет 20 назад учебные заведения стали открывать джазовые отделения (есть, правда, и здесь приятное исключение: Лисковский колледж музыкальной импровизации — бывшая Студия искусства музыкальной импровизации, — которому уже за 30). Даниил Крамер, разработавший свою методику, открыл класс джазовой импровизации в московской консерватории, а еще старается привить джазовую эстетику будущим актерам — студентам бывшего ГИТИСа, а ныне РАТИ (Российской академии театрального искусства), чтобы у нас появились такие актеры, как М. Монро, Б. Стрейзанд, Е. Евстигнеев, прекрасно знавший и чувствовавший джаз, А. Миронов. ("И что — есть интерес?" — "Еще какой!") Кроме того, он преподает джазовую импровизацию на Ордынке в джазовом колледже — бывшем отделении гнесинского училища, ныне ставшем самостоятельным.

Помимо всего этого, Крамером уже несколько лет ведется работа над новым учебником, который должен отразить системный способ преподавания джазовой музыки. И это еще не все.

Больше года назад Даниил Крамер скоординировался с известным московским автором — исполнителем песен (в основном на классические тексты) Станиславом Коренблитом, у которого есть своя небольшая студия звукозаписи, и прибыль от нее он вложил в совершенно, казалось бы, непрофитное дело — выпуск аудиосерии под названием "Современный джаз России" (Крамер здесь является музыкальным редактором). План масштабный, и уже выпущено 10 наименований (информацию о них вы сможете получить на страницах нашего журнала).

Ну, о Данииле Крамере мы поговорили, теперь — с Даниилом Крамером, ведь там, в тайниках удивительной творческой личности, наверняка роится–рождается еще немало мыслей, проектов, наблюдений.

— Существует идея привлечения классических музыкантов в джаз, потому что я считаю джаз ответвлением от классики, каким была после классики романтика, импрессионизм — после романтики.

— То есть исторически сформировавшимся продолжением?

— Совершенно верно. Если мы сравним музыку Хиндемита и Палестрины, то найдем у них мало общего, хотя все это классика. А если сравнить Равеля и джаз, то здесь общего немало. Любой жанр проходит в развитии две стадии: утилитарную — используется по назначению, и концертную — служит для наслаждения более высокого порядка. Менуэт был легкой музыкой — под него танцевали, под сарабанду хоронили, жига была матросским танцем, а Гайдн на современном языке был "ресторанным музыкантом". В классике были примеры и уличной музыки — например, И. Штраус, под его вальсы танцевала вся Вена, как сейчас танцуют под рэп и рэйв. И никто ведь теперь не думает, что это недостойно.

— Вы хотите сказать, что джаз уже прошел утилитарный период?

— Да, джаз вышел на большую концертную сцену. Поэтому и существует мой проект привлечения в джаз классических музыкантов. Это, наверное, так же трудно, как войти в эстетику Хиндемита и Шонберга после эстетики Баха.

— Вашими партнерами становятся самые разные музыканты. Вы готовы участвовать в любых проектах?

— В любых, вплоть до авангарда. Пример — Владимир Чекасин, с которым мы довольно интенсивно сотрудничаем.

— Интересно?

— Да, мне было интересно. Схемы я уже в основном знаю, но во время концерта все схемы могут поломаться в любой момент и любым способом, это очень приятно. Я и сам могу все сломать.

— Все–таки Вам интересней играть в составе или сольно?

— Мне все интересно, но самостоятельная игра иногда дает больше возможностей: что хочу, то и делаю.

— С залом?

— Нет, с музыкой, а с залом — как получится. Зал не я "завожу", а мой контакт с музыкой. Но, с другой стороны, и ансамблевая игра дает больше возможностей: меньше ритмически сковывающих элементов, больше фактуры. Конечно, джазовая музыка требует в основном ансамблевой игры. Если вы заметили, я и в сольных выступлениях часто играю, как ансамбль.

— Когда Вы сталкиваетесь с музыкантами, не имеющими классической базы, как Вы ощущаете себя в партнерстве с ними?

— Стараюсь сделать все, что от меня зависит для того, чтобы они почувствовали то, что чувствую я. У большинства джазменов нет классической базы, это одна из моих болей, то, о чем я сейчас активно пекусь: я активно сотрудничаю с программой "Новые имена" И.Н. Вороновой. В союзе с ней я стараюсь сделать так, чтобы джаз стал такой же основой эстетического воспитания, какой является классика.

— А почему Вы решили создать свою систему, свою школу джазовой импровизации? Вас не устраивает то, что уже существует в этой сфере?

— Устраивает, но у меня есть свои мысли и, кроме того, я хочу, чтобы у нас появились джазовые пианисты, не уступающие по уровню лауреатам конкурса им. Чайковского. Есть, правда, музыканты, которые, даже не будучи хорошими пианистами, сумели создать целые джазовые эпохи, например, Телониус Монк. Для него иногда проблемой было сыграть несколько нот подряд, и, тем не менее, если поставить рядом одного из лучших и самых техничных пианистов того времени Ахмада Джамала, то в выигрыше будет Монк.

— Значит, хорошая пианистическая база все–таки необязательна?

— То, что я говорил, — это одна сторона медали. Другая сторона — это необходимость, тем не менее, наличия глобальной технической подготовки. И у меня в планах — создание московского международного конкурса джазовых пианистов, с хорошей премией, с концертным туром по России для лауреатов I и II премий. Именно конкурсная система движет классику вперед и поднимает ее профессиональный уровень. В джазовой музыке конкурсной системы практически не существует. В России есть только ростовский конкурс, который не пианистический — общий и с небольшими премиями. Я хочу привлечь в жюри лучших мировых музыкантов, I премию установить не менее $5000, чтобы музыкантам было за что бороться и чтобы сюда приехали лучшие молодые пианисты мира. И тогда произойдет главное, чего я добиваюсь: молодые музыканты, занимающиеся джазом, увидят перспективу, потому что заниматься джазом ради перспективы работы в ресторане не стоит. Моя задача — показать им, что возможна великолепная концертная джазовая жизнь.

— А сотрудничаете ли Вы с другими городами СНГ?

— Конечно. Для этого — работа с филармониями, сеть моих абонементов, небольшая, но она существует. В этих абонементах я работаю не для себя — показываю лучших музыкантов России.

— Но организация концертов — это такое хлопотное, неприбыльное, ненадежное дело...

— Вы знаете, когда я начинал свои концерты в зале им. Чайковского, рассчитанном на 1560 человек, собралось публики человек 450: там три, тут восемь, где–то еще группка. 450 — не так мало, но в зале им. Чайковского их просто не видно. Последний концерт там был аншлаговым. Пришла администратор зала и сказала мне: "Давно не видела аншлага на джазовом концерте!" Для этого понадобилось 2,5 года работы — по 3 концерта в год. Зал им. Чайковского на это пошел и получил — публику и, думаю, прибыль получил. Потому что джазовая музыка может давать прибыль — ваш покорный слуга тому пример.

— Но как это объяснить людям?

— Это не надо объяснять — надо играть!

Анна АЛАДОВА
Фото Виктора ЗАЙКОВСКОГО

1998