John Lee Hooker - Маэстро буги

"Детройт сделал меня тем, кто я есть. Я весь принадлежу Детройту. Он сделал меня знаменитым, и я всегда буду называть его своим домом".
"Когда я умру, то мой блюз похоронят вместе со мной. Но блюз никогда не умрет".
Джон Ли Хукер

Летом 2001 года ушел из жизии один из последних блюзовых могикан Джон Ли Хукер. Он оставил после себя сто с лишним авторских аль­бомов, большое количество cовместных проектов и... не­сколько дат своего дня рожде­ния. Общепризнанной сей­час считается 22 августа 1917 года, но в разных источниках до сих пор
встречаются циф­ры 22.08.1915 и 17.08.1920. Что неудивительно. Джон по­явился на свет в многолюдной негритянской семье — вместе с ним у его матери было один­надцать детей! Вполне веро­ятно, что настоящий день его рождения не совпадает с пе­речисленными — тогда в юж­ной сельской американской глуши точным датам не при­давали особого значения — но какая, в самом деле, разни­ца, умер он в 83 или в 85? Глав­ное, что вместе с ним ушла большая часть того самого блюза Дельты, исконного де­ревенского стиля, с которого когда-то начиналась история жанра.

Хукер родился в небольшом городке Кларксдейл, штат Миссисипи. Мать его работа­ла в сельском хозяйстве, отец был пастором, и жизнь их не баловала. Маленький Джон познакомился с музыкой там же, где и большинство его сверстников — в церквях, где негритянские хоры исполня­ли спиричуэлсы. Он тоже на­учился петь и регулярно уча­ствовал в выступлениях, но отчим заинтересовал его блюзом.

Отчим Джона, Уильям Мур, был фермером и в то же время известным в своем городе и за его пределами блюзменом, он дружил с такими блюзовыми корифеями, как Чарли Пат­тон и Блайнд Лемон Джеф­ферсон. Хукер вспоминал впоследствии: "Я видел Блайнд Лемона, когда мне бы­ло девять лет. Он приезжал к нам в гости повидаться с от­чимом. Боже мой, как здорово он играл на гитаре! Я тогда ни­чего еще неумел, но запомнил все очень хорошо. Моя душа приросла к этой музыке, и я дал себе слово, что когда вы­расту, тоже буду играть и петь блюз".

Первая собственная ста­ренькая гитара появилась у Джона в 12 лет. Это был пода­рок Тони Холлинза — извест­ного местного музыканта. Ви­дя успехи пасынка, отчим по­дарил ему новый инструмент и научил практически всему, что умел сам. Хукер всегда по­том говорил, что его собст­венный стиль по сути почти ничем не отличается от того, как играл Уильям Мур.

Музыка музыкой, однако в родном городе Джон попросту вынужден был основное время посвящать работе на ферме. Это ему совсем не нра­вилось, и в 14 лет он сбежал в Мемфис. Ну, не совсем сбежал, а уехал жить к тетке — он раньше с матерью гостил у нее несколько раз. В Мемфисе Хукер подрабатывал в мест­ном театре Beale Street и играл блюзы на улице — прохожие кидали ему мелкие монетки. Он познакомился с другим будущим великим блюзме­ном — Робертом Локвудом, и они частенько поигрывали вместе.

Нелегкой была жизнь и в этом городе. Через несколько лет Джон возвращается до­мой, но опять не выдерживает и в 1936 году уезжает на север — в Цинциннати, штат Огайо. На этот раз навсегда — в Кларксдейл он уже не вернет­ся. В Цинциннати Хукер мень­ше играет блюз, в основном он принимает участие в раз­ных спиричуэл- и госпел- группах (Fairfield Four, The Big Six и др.).

Нельзя сказать, что это не приносило ему удовлетворе­ния — он рассказывает о том времени с любовью и тепло­той: "Я играл и пел спиричуэл­сы пять или шесть лет. Срав­ните спиричуэлс и блюз — может быть, я ошибаюсь, но я уверен, что блюз возник именно из спиричуэлс. И они оба стали основой вообще всей черной музыки Америки — все используют их приемы и линии. Серьезно, сам не знаю почему я окончательно переключился на блюз. На­верное, с помощью блюза я лучше мог выразить себя и рассказать все, что хотел о тя­желых временах в жизни раз­ных людей, да и о себе тоже... Да, блюз смог показать это лучше". Хукер ищет место, в котором людям действитель­но нужен блюз — блюз, кото­рый он любит больше всего в жизни. Таким местом для него в 1943 году становится Дет­ройт — центр автомобильной промышленности США, пере­живавший экономический бум в связи с военными зака­зами.

Почему Детройт, а не Чика­го? Казалось бы, музыканту была прямая дорога в леген­дарный Windy City (народное прозвище Чикаго), куда съез­жались блюзмены со всей страны и где блюз играли и слушали почти в любом кафе и клубе.

Но Хукер не хотел затерять­ся в этом музыкальном потоке и предпочел другой город — Motor City (прозвище Детрой­та), в котором тоже было мно­го чернокожих жителей и где он мог стать (и стал) блюзо­вым королем, прежде чем прогреметь на всю страну. Правда, случилось это далеко не сразу.

В "Автомобильном городе" Джону сначала пришлось ра­ботать и на фабрике, и в музы­кальном магазине, а играть поначалу в дешевых клубах и на негритянских вечерах, но он никогда не жалел об этом. "Если ты в грязи и проблемах по самые уши, то это уже блюз, — говорил он. — Не стоит ду­мать, что блюз — это только песни про отношения мужчи­ны и женщины. Блюз базиру­ется на самых разнообразных вещах". Сейчас это уже расхо­жая истина, но в то время блюзмены пели в основном о несчастной любви, и широта взглядов Хукера была для мно­гих в новинку.

Так получилось, что стиль, который он усвоил от отчима и которому остался верен — буги — монотонный, гипно­тизирующий, энергичный в любом темпе, оказался как нельзя кстати в Детройте. В нем было что-то от эпохи и от механистического стиля жиз­ни — фабрики, заводы с их конвейерами воспитывали несколько иное отношение к окружающей действительно­сти, чем, скажем, более рафи­нированная обстановка в Нью-Йорке. Для первого успе­ха не хватало только первого явного хита. Его время наста­ло в 1948 году.

С 43-го до 48-го прошло це­лых пять лет. Джон более-ме­нее стал известен в узких блю­зовых детройтских кругах, получил в подарок электрогитару в знак признания от са­мого Ти-Боун Уокера, стал не­много зарабатывать, женился, родил дочь, обзавелся собст­венным менеджером... все шло к тому, что он должен вы­рваться из прежних рамок И вот в середине сентября 1948 года его менеджер Элмор Бар­би отнес катушку с демозаписью продюсеру голливудской звукозаписывающей фирмы Modern Records Берни Бисману, а уже 3 ноября вышел сингл, на первой стороне ко­торого была записана Sally Мае, а на второй — Boogie Chillen. Именно эта вторая вещь стала через несколько месяцев хитом №1 в нацио­нальных чартах Race Records Juke Box (музыкальных плас­тиночных автоматов) и обес­печила продажи первого хукеровского сингла тиражом 300 тысяч экз. Это очень хо­рошая цифра для блюза и по теперешним временам, а тог­да значило, что пластинке от­дает предпочтение большин­ство черных посетителей ре­сторанов и кафе, когда выби­рает репертуар в музыкаль­ном автомате. Короче, пол­ный успех.

Вслед за первыми хитами последовали и другие: Hobo Blues, Crawling Kingsnake, I'm In The Mood... Конец 40-х и на­чало 50-х стали для Хукера временем, когда пластинки под его именем выходили од­на за одной. И не только под его собственным именем — дело дошло дотого, что он вы­нужден был придумать себе изрядное количество псевдо­нимов.

Все дело в том, что кон­тракт с Modern Records не позволял издавать пластинки на других лейблах и ему вмес­те с менеджером пришлось искать выход, поскольку предложения поступали ото­всюду, а песен у Джона было хоть отбавляй. Для каждого следующего лейбла (Regal, Gone, Staff, Sensation и др.) они с менеджером придумы­вали очередной псевдоним, и дело шло как по маслу. Если вы где-нибудь услышите име­на таких блюзменов, как Бир­мингем Сэм, Дельта Джон, Тексас Слим, Джонни Ли, Джон Уильямс, Буги Мэн, Джон Ли Букер, то знайте, что это все один и тот же человек — Джон Ли Хукер собствен­ной персоной.

Впрочем, надо сказать, что он никогда не менял своего стиля, записываясь под всеми этими именами, и неизменно сопровождал свой мрачный неприхотливый гитарный ак­компанемент характерным энергичным притопывани­ем, которое легко прослуши­вается на многих записях.

Период псевдонимов за­кончился вместе с контрак­том с Modern Records, а лейб­лом, который начал издавать его основные записи, естест­венным образом стала знаме­нитая блюзовая фирма Vee­jay и еще в некоторой степени Chess. Хукер отдавал предпочте­ние Vee-Jay, с которой он оста­вался до 1964 года, но не "оби­жал" и братьев Чесс, издаваясь у них с 1952 по 1954-й. Впрочем, он не считал себя "крепост­ным" артистом никакого лей­бла, и поэтому существует масса эпизодических изда­ний тех лет, принадлежащих самым различным фирмам звукозаписи. Это создает ог­ромную путаницу в ранней дискографии Хукера — окон­чательного ее варианта по­просту не существует.

В интервью артист призна­вался, что и сам подзабыл про некоторые пластинки, когда ему о них напоминали. Вобще-то в истории блюза самым записываемым музыкантом до сих пор считался Лайтнинг Хопкинс, но теперь, после то­го, как специалисты разберут и систематизируют (и изда­дут в полном объеме) ранние песни Хукера, он может пере­хватить первенство.

Джон в 50-х — начале 60-х не только много записывался, но и постоянно выступал как со своей постоянной группой Coast То Coast Blues Band, так и с другими блюзовыми "клас­сиками", в том числе с Мадди Уотерсом. Так случилось, что оба они оказали огромное влияние на зарождавшийся в то время английский белый блюз и блюз-рок. Впервые Ху­кер попал в Англию в 1959 го­ду и быстро обнаружил, что ему начали подражать неко­торые известные местные блюзовые команды. The Animals, The Yardbirds, The Spenser Davis Group — все они делали каверы его песен. A The Rolling Stones, которые пели песни Мадди Уотерса, тоже постоянно упоминали Хукера во всех интервью. Самыми популярными песнями в его исполнении в Англии стали Dimples (1956) и Boom Boom (1962), вторая даже появля­лась в радиоэфире среди рок- музыки, а в версии группы The Animals занимала верхние ме­ста уже в американских поп- чартах.

Через Англию это влияние постепенно возвращалось обратно в Америку, где в нача­ле 60-х электрический блюз начал было сдавать позиции рок-музыке. Хукер даже отча­сти вернулся к акустической гитаре и сольным выступле­ниям — в Нью-Йорке, Сан-Франциско и других местах начиналось возрождение традиционного фолк-блюза. Но уже к концу 60-х электри­ческий буги-блюз опять стал популярен, и блюзмен запи­сал вместе с группой Canned Heat один из лучших (и от­лично продаваемых) своих альбомов Hooker'n'Heat. Его музыкой увлекались (и испол­няли)Doors и Джими Хендрикс, а сам Хукер успешно выступал в престижных нью-йоркских рок-клубах The Scene и Electric Circus. Вообще неко­торые музыкальные критики считают его одним из отцов- основателей рок-н-ролла, а Boogie Chillen — собственно первой рок-песней. Вопросы первенства в чем бы то ни бы­ло очень скользкие, и углубляться в эту тему мы не будем, но влияние Джона Ли Хукера на рок-музыку, особенно ран­нюю, сомнению никак не подлежит. Здесь порой всплывают за­бавные факты. Один из НИХ: первое выступление Боба Ди­лана — будущего непререкае­мого авторитета американ­ской рок-сцены — на серьез­ной сцене состоялось в Нью- Йорке "на разогреве" перед концертом Хукера в 1961 году.

Тем временем блюзмен пе­реезжает в Калифорнию, в город Окленд. Он много кон­цертирует, записывается, и в 1980 году получает наконец заслуженное место в Зале сла­вы американского Блюзового Фонда им. У. Хэнди. Следом за этим событием карьера Хуке­ра почти на целое десятиле­тие медленно идет на спад вместе со снижением интере­са к блюзу в США. К тому же музыкант начал разочаровы­ваться в своих издателях — многие продюсеры хотели записывать исключительно модную, сиюминутную музы­ку и заставляли его в чем-то изменять своему стилю.

Но в 1989 году происходит грандиозное возвращение артиста вместе с альбомом The Healer (Chameleon Records), который принес ему первую премию Грэмми, а за­одно и вернул былую попу­лярность.

Записанный вместе с мно­жеством приглашенных (зна­менитых и не очень) гостей — Карлосом Сантаной, Бонни Райт, Робертом Крэем, Canned Heat, Джорджем Торогудом — альбом этот остается до сих пор одним из самых продаваемых. А в 1991 Хукера избирают и в Зал славы рок-н- ролла.

Все последующие (также очень удачные) его проекты сделаны аналогично — вмес­те с друзьями-музыкантами, причем не только блюзовы­ми. Mr. Lucky, Boom Boom, Chill Out, Don't Look Back, Best Of The Friends — эти альбомы принесли ему несколько пре­мий Грэмми и признание большой аудитории, включая поклонников рок-музыки. Еще бы, ведь сайдменами у Ху­кера были не кто-нибудь, а Кейт Ричардс, Карлос Санта­на, Ван Моррисон, Эрик Клэптон, Рай Кудер...

Теперь, когда ушел один из последних блюзменов, кото­рый видел, как это все начина­лось, можно сказать с уверен­ностью, что сам блюз жив и неплохо себя чувствует. Он переживет любые музыкаль­ные моды, потому что в нем есть эмоции и слова, необхо­димые людям. Хотелось бы привести в завершение заме­чательное высказывание са­мого Джона Ли Хукера: "Блюз не делает вас бедным, блюз не делает вас несчастным. Все на­оборот — он приходит к вам, когда вам грустно, когда что- то идет не так, как надо... блюз поддерживает и согревает вас. Блюз — это не депрессия, это душевный подъем".

Евгений ДОЛГИХ

Jazz-Квадрат, №3/2002