Angelique Kidjo - La Diabolique из Африки

«…Музыка врачует раны,
а слова совершают чудо –
пробуждают совесть силой колдовства,
ибо в них Мапуто барабаны,
той земли, откуда
бабка черная моя».
(Ноэмия Де Соуза, поэтесса из Мозамбика)

Черная Африка – это не только СПИД, дети со вздутыми от голода животами, алчные и жестокие диктаторы-каннибалы и кровавые межплеменные войны. Черная Африка – это созвездие древних и богатых культур, совершенно не похожих на европейские (американскую) и чудовищно ими деформированных. Черная Африка – это богатейшие музыкальные традиции, в силу всем известных поворотов истории ставшие одним из источников возникновения джаза на американской земле.

Эти традиции и сегодня питают талантливых инструменталистов, певцов, танцоров Африки. Их много, очень много, ничуть не меньше, чем на любом другом континенте. Другой вопрос, что системно этот мир знаком лишь очень узким специалистам. И лишь время от времени европейцы и американцы бурно аплодируют африканским самородкам, прорвавшимся во внешний мир. А те из них, кто стремится к такому прорыву, все чаще облекают свое искусство в формы, доступные пониманию Европы и Америки, в узнаваемые ритмы, мелодии, приемы. И очень немногим удается при этом сохранить свою самобытность, душу своего искусства, донести свое послание людям на разных континентах. В 60-е годы прошлого века это были боль и гнев Мириам Макебы, в конце прошлого и начале века нынешнего – мудрая самобытность Сезарии Айворы и оптимистичная энергия Анжелик Киджо.

Есть в Западной Африке узкая полоска земли, зажатая между Того и Нигерией. Когда-то она была одним из центров работорговли. Феодальные государства, воюя друг с другом, захватывали пленников и тысячами продавали их белым работорговцам. Именно тут начинался один из потоков черного живого товара, направлявшегося на хлопковые поля и табачные плантации американского Юга. Потом эта земля принадлежала Франции, потом здесь возникла независимая республика Дагомея, а еще позже эту землю переименовали в Бенин, в память о могучем государстве, уничтоженном колонизаторами. Именно здесь, в городе Котону, родилась Анжелик Киджо.

Киджо росла в большой, достаточно благополучной в плане достатка и очень музыкальной семье. Ее мама была хореографом и руководила театральной труппой, братья увлекались музыкой. В результате Анжелик уже в шесть лет пела и танцевала на сцене в составе маминой труппы. Видимо полученная в столь раннем возрасте театральная закалка и позволяет ей сегодня держаться на сцене столь раскованно и непринужденно. И с братьями Анжелик связывали не только родственные, но и творческие отношения – уже подростком она пела и гастролировала по Бенину вместе с «семейной» группой Kidjo Brothers Band.

Анжелик Киджо – настоящий полиглот. Ее родной язык – фон, с детства она также знает французский (официальный язык Бенина), мина и йоруба (фон, йоруба и мина – основные этнические группы Бенина). Ну а кроме того певица владеет в той или иной степени английским, немецким, португальским, греческим и латинским языками. С английским связана отдельная история, корни которой во все том же увлечении музыкой. Ее любимой пластинкой в детстве был диск Джеймса Брауна Live At The Apollo 1968 года. Не зная языка, она заучивала наизусть непонятные слова и целыми днями то пускала диск на полную мощность, то распевала во все горло Cold Sweat и Bring It Up, до невероятия изводя этим всех домашних.

Именно записи Брауна, а также других звезд американского ритм-энд-блюза и музыки соул – Ареты Фрэнклин, Отиса Реддинга, Уилсона Пикета и заставили ее взяться за английский, чтобы больше знать о своих кумирах и понимать, о чем они поют. Другим кумиром Анжелик с детства была Мириам Макеба. Обладая мощным голосом и невероятной экспрессией, южноафриканская певица поставила свой талант на службу борьбе с апартеидом у себя на родине, за равноправие черного и цветного большинства населения ЮАР с белыми. Ее имя стало таким же символом этой борьбы, как имена Нельсона Манделы или архиепископа Дезмонда Туту. Макеба, как бичом, разила своими песнями язвы апартеида. У Киджо ее творчество вызывало самый искренний отклик – тема борьбы с несправедливостью была и остается очень близкой для певицы из Бенина.

Если Макебу – тучную и величественную, в просторных, скрывающих фигуру одеждах, можно сравнить с царем африканской фауны слоном, то гибкая и яростная Анжелик напоминает на сцене черную пантеру. Хищная грация и клокочущий темперамент этой певицы принесли ей во французской прессе прозвище la Diabolique – «дьяволица». Еще в детстве, в уличных играх, невзирая на численное превосходство противников, Анжелик всегда яростно бросалась в любую драку на стороне обиженных. Социальная ангажированность была и остается присущей творчеству Киджо и по сей день – в этом она достойно продолжает традиции и Джеймса Брауна, и Мириам Макебы.

О самом понятии «рабство» она тоже впервые услышала в детстве и тоже в связи с музыкой. Вкусы братьев и самой Анжелик не во всем совпадали, но именно старший брат познакомил ее с творчеством Сантаны, Джоплин и Хендрикса. Музыка волшебной гитары великого Джими весьма заинтересовала Анжелик, и, повертев в руках альбом с темнокожим гитаристом на обложке, она спросила у брата: не африканец ли Хендрикс? Брат объяснил, что тот по одной из линий является потомком рабов, и это обрушило всю систему ценностей маленькой Анжелик. Она вспоминает: «Бабушка попыталась объяснить мне, что такое рабство. Я была в шоке. В семье меня учили, что человеколюбие и гуманность едины для всех, живущих на Земле, и я не могла поверить, что люди способны на такую жестокость по отношению к другим людям. Я не спала в ту ночь, потому что рухнул принцип уважения к человеческой личности, начало трещать все, во что я верила. Бабушка сказала, что мы должны делать все, что в наших силах, чтобы позор рабства никогда больше не повторился в истории человечества».

Как этому может содействовать творческий человек? Естественно, своим искусством. В значительной степени именно на песнях-лозунгах, песнях борьбы за человеческое достоинство, замешанных на музыкальной основе из африканской поп-музыки и фольклора, афроамериканской музыки соул, энергии рока и импровизационности джаза и выросла популярность певицы Анжелик Киджо. Во всяком случае, общенациональную известность она получила, когда ее адаптация одной из песен Мириам Макебы стала хитом на бенинском радио. Потом Киджо выпустила свой первый альбом Pretty (1980) и совершила свое первое заграничное турне – в Берег Слоновой Кости (ныне – Кот-Д’Ивуар).

Все энергичные, талантливые и честолюбивые выходцы из российской провинции начинают покорять мир, разумеется, с Москвы. Такой Меккой для выходцев из многочисленных бывших французских колоний был и остается Париж. В том же 1980 году туда направилась для продолжения карьеры и Анжелик Киджо. Громадный космополитичный город, европейский Нью-Йорк, несколько оглушил молодую провинциалку из Африки. Масса новых имен, новых знакомств, новой музыки. Анжелик обнаружила в Париже довольно большую колонию африканских музыкантов и убедилась, что их искусство здесь вполне востребовано. Весьма тепло привечал Париж и темнокожих гостей из Западного полушария – исполнителей музыки рэгги. Карибские ритмы пришлись по вкусу и Киджо.

Анжелик обнаружила, что они весьма симпатично микшируются с африканскими, и начала эксперименты в этой сфере, выступая с ансамблем Alafia. Но тогда, на первых порах, ее особенно заинтересовал джаз. Киджо решила пойти учиться в джазовую школу и, как она впоследствии неоднократно признавалась, этот шаг дал очень много для ее творческой эволюции: «Там я научилась многим вещам, мой голос стал гибче, это – важный элемент для тех, у кого родной язык фон, отличительной чертой которого является тональность и мягкая вибрация». Анжелик заметили – причем не кто-нибудь, а один из весьма известных в европейском джазе людей, голландский пианист Джаспер ван’т Хоф (Jasper van’t Hof). В те годы он как раз увлекся этнической музыкой, и Киджо пришлась ему очень ко двору. С ван’т Хофом и его ансамблем Pili Pili Киджо активно гастролировала, участвовала в ряде солидных джазовых фестивалей, в том числе побывала и на престижном форуме в Монтре (1987). Ее голос звучит и в двух альбомах ансамбля Pili Pili.

Примерно в эти годы устроилась и личная судьба Анжелик. В 1987 году она познакомилась с французским басистом и композитором Жаном Эбрелем (Jean Hebrail), несколько позже ставшим ее мужем. В 1993 году у них родилась дочь. Но еще задолго до того появились впечатляющие плоды творческого сотрудничества супругов. Уже в 1989 году увидел свет первый «французский» альбом (и второй в общей дискографии) Киджо – Parakou.Этот проект был выполнен в уже сложившемся, «фирменном» стиле Киджо: смесь африканских ритмов макосса и зук с ритмами соул и рэгги, на фоне которых звучит мощный голос Анжелик. Все девять треков альбома она поет на родном языке фон и даже для тех, кто не знает его, (а таких, как вы понимаете, вне Бенина – большинство) вокал Киджо обладает какой-то магической притягательностью, вызывая ассоциации не столько со студией или концертной сценой, сколько с присутствием на некоем языческом религиозном обряде.

Киджо не скрывает связь своих песен не только с социальными проблемами – безработицей, равноправием, охраной окружающей среды, но и с анимистическими религиозными культами народов Бенина. Она говорит об этом так: «Моей первой религией является водун (название не случайно созвучно известному гаитянскому культу вуду – прим. Л. А.), он вошел в мою жизнь еще до католицизма. Я не могу это игнорировать. Большинство людей за пределами Африки имеют неправильное представление о водун. Они видят в этой религии ее негативные стороны, но в действительности, в ней есть и послание любви и равенства».

Не знаю, насколько слушатели Parakou прониклись благотворными идеями водун, но альбом имел успех. Его хорошо покупали, о нем говорили. И из всех, обративших на него внимание, едва ли не самой важной персоной стал знаменитый Крис Блэкуэлл (Chris Blackwell), выходец с Ямайки и основатель лэйбла Island Records, с которым связаны записи многих знаменитостей из мира рока и рэгги. Подозреваю, что именно ритмы рэгги, их затейливое переплетение в музыке Киджо с африканскими и привлекли родившегося в Кингстоне Блэкуэлла. В 1990 году Крис предложил Киджо контракт, который и был певицей с радостью подписан.Следующий диск Киджо Logozo (1991 г.) вышел уже на подконтрольной Блэкуэллу фирме Mango Records.

Работа над этим проектом шла уже совсем в других условиях. Диск записывался в Майами под руководством опытного продюсера Джо Гальдо (Miami Sound Machine). В нескольких треках звучат саксофоны известного африканского мастера world music Ману Дибанго и старшего из братьев Марсалисов, Брэнфорда. Их замысловатые саксофонные линии добавили музыке джазовой изощренности. В целом же Logozo развил и придал блеск и завершенность идеям, заложенным в предыдущей работе. Киджо по-прежнему поет здесь на родном языке. Такие ее песни, как новая версия старинной африканской мелодии Malaika, которую исполняла еще Макеба, и Ecoleya, гипнотическая смесь госпел и хип-хопа, стали настоящими хитами как в Америке, так и в Европе.

С начала 90-х годов имя Киджо приобрело уже мировую известность. В далекой Австралии Logozo вошел в список сорока самых популярных альбомов. Анжелик с большим успехом провела обширное мировое турне, в ходе которого выступала в Европе, Австралии и США. Здесь она появилась и в одной из самых престижных программ американского общенационального телевидения Tonight Show. По всеобщему мнению, живые выступления Киджо производят во много раз еще более сильное впечатление, чем альбомы. Энергия этой невысокой худенькой женщины просто поражает зал, где многие через полчаса уже вскакивают со своих мест и начинают танцевать вместе с певицей. Одним словом – la Diabolique! Критики в разных странах изощряются в определении синтетического стиля музыки, предложенного Анжелик Киджо. Ее музыку называют и афро-фанк, и афро-поп, и афро-соул.

Думается, любой из этих броских ярлыков не передает во всей широте то, что делают Киджо и ее постоянный верный соавтор и соисполнитель Жан Эбрель. В творчестве супруги отлично дополняют друг друга. Как признается сама Киджо, «…мы замечательная команда, у него есть терпение на выработку идей в компьютере, а мне нужно действовать быстро, иначе я забуду любую свою идею». Идеи Киджо и Эбреля легли в основу и следующих двух альбомов Анжелик: Aye (1994 г.) и Fifa (1996 г.). Оба эти диска вновь стали плодом широкого международного сотрудничества. К примеру, Aye создавался в студиях Миннеаполиса, Парижа и Лондона, а его продюсерами выступили двое опытных и уже известных мастеров: Уилл Мофат из Soul II Soul и Дэвид Зет (David Z), работавший с Принсом. Киджо в этих работах расширила лингвистические границы своего песенного языка. В Aye появились две песни на йоруба известнейшего в мире world music нигерийского певца Фела Аникулапо Кути, а в Fifa – песни на английском. Стартовая композиция альбома Aye – Agolo, вышедшая также в виде сингла, стала международным хитом, прогремевшим по дискотекам всего мира.

Несмотря на большие успехи на мировой сцене и долгую жизнь в Париже, Анжелик продолжала и продолжает ощущать себя африканкой, хотя ко времени выхода альбома Fifa Анжелик Киджо уже полтора десятка лет не выступала в родной стране. Она говорит об этом так: «Я не жительница Европы африканского происхождения, я – глубоко африканская женщина. Каждый год я приезжаю на родину. Это словно источник кислорода, необходимого, чтобы я могла дышать… Если ты родилась в Африке, а живешь в Европе, это уже ничего не меняет. Если ты выросла в мире со столь богатой культурой и традициями, это не вытравить никакими здешними новинками. Этого ничто не заменит». Однако нотки ностальгии уже начали появляться в песнях Анжелик. В открывающей альбом Fifa композиции Sound of the Drums она признается: «Я так давно вдалеке от этих мест, что не знаю, есть ли еще мощь в звуках этих барабанов…».

Мощь и магия в звуках африканских барабанов, безусловно, осталась – во всяком случае, для европейцев и американцев, очарованных ими даже в адаптированных версиях. Анжелик Киджо уже почти двадцать лет остается одной из лучших в мире «переводчиц с африканского». При этом певица в равной степени отвергает и упреки традиционалистов в отходе от настоящей африканской культуры, и недовольство тех, кто хотел бы видеть на ее концертах «побольше экзотики». В одном из интервью Киджо заметила: «Я не собираюсь играть на традиционных барабанах и одеваться, как люди в джунглях. Я здесь не для этого. Я ведь не учу американцев, как исполнять музыку кантри».

В то же время на счету Киджо есть и один эксперимент, где она вполне успешно проявила себя в «чужой» сфере. В 1997 году французское отделение фирмы Virgin Records издало альбом Jazz A Saint Germain – сборник классических джазовых стандартов в исполнении мировых звезд, посвященный джазовому Парижу 50-х годов прошлого века. Мне доводилось его рецензировать для нашего CD-обзора, и он мне показался очень любопытным. Наряду с такими звездами, как Патрисия Каас, Джейн Биркин или Дебби Харри, в этом проекте участвовала и Анжелик Киджо. Разумеется и до, и после доводилось слышать очень много интерпретаций бессмертной колыбельной Гершвина из оперы «Порги и Бесс». Взявшись за Summertime, Анжелик как бы вступила в заочное соревнование с целым рядом великих певиц, исполнявших этот стандарт – от Билли Холидей до Дженис Джоплин. Не могу сказать, что версия Киджо показалась мне самой лучшей, но это было эффектно, интересно, и решительно не похоже на все слышанное ранее. Так что рискованный экзамен был выдержан вполне достойно.

А потом для Киджо наступил растянувшийся на несколько лет период работы над своеобразной трилогией: последовательно выходившими альбомами Oremi (1998 г.), Black Ivory Soul (2002 г.) и Oyaya! (2004 г.), прерванный только выпуском в 2001 году сборника Keep On Moving. Эта трилогия посвящена поиску связей между культурами – незримых, но вполне заметных на слух, связей Африки с теми краями, куда занесла африканцев История.Открылась она альбомом Oremi («Друг»), изданном Island Records и исследующим связи черной музыки Африки и Северной Америки: традиционного африканского мелоса и ритм-энд-блюза, фанка, джаза. У альбома опять именитый продюсер – Питер Мокрэн, звездные гости – Кассандра Уилсон (в песне Never Know) и Брэнфорд Марсалис ( в Itche Koutche), и записывается он опять в разных уголках земного шара – в Нью-Йорке и Йоганнесбурге. Результат – новая коллекция из 12 прекрасных песен. Коллекция очень разнообразная – от выдержанной в стиле соул, напоминающей торжественный гимн Give It Up и до юмористической лукавой Yaki Yaki. При этом переплетение музыкальных мотивов с разных сторон Атлантики выглядело и логичным, и эффектным.

А потом Анжелик отправилась в новое музыкальное путешествие, причем и в физическом, и в виртуальном смысле. Теперь взор певицы обратился к Бразилии. В 2001 году Киджо отправляется туда и пишет новую программу песен с известными бразильскими композиторами и музыкантами Карлиньосом Брауном и Винишиусом Кантуарией. Они легли в основу ее альбома Black Ivory Soul, посвященного, как вы уже догадались, бразильско-африканским музыкальным связям. Особенно привлекла Киджо музыка, которую играют в Байе, традиционно считающимся самым «черным» штатом Бразилии. Одна из песен альбома так и названа: Bahia. Некоторых местных музыкантов она пригласила и участвовать в записи диска. Интересен такой факт: обращаясь к музыке Бразилии, африканка Киджо включила в альбом и композицию известнейшего мастера самбы Жильберту Жила, написанную в Африке, во время его гастролей в Бенине. В целом же поиск африканских корней в бразильских ритмах босса новы и особенно самбы оказался весьма органичным. Альбом был тепло принят в Бразилии, не говоря уже о многочисленных поклонниках творчества Киджо во всем мире.

Свою трилогию Киджо завершила совсем недавно, в мае прошлого года, изданием альбома Oyaya! («Радость» на языке йоруба) на лэйбле Sony/Columbia. Теперь она мысленно следовала за африканскими рабами, которых везли на острова Карибского бассейна, и исследовала переплетение африканских традиций с местными в музыке Кубы, Пуэрто-Рико, Гаити, Ямайки, Антильских островов. В результате слушатель получил возможность услышать в ее исполнении классическую мелодию мамбо (Adja Dada), африканский вариант сальсы (Seyin Djuro), вариацию на тему латинской поп-музыки Congo Habanera и вполне дискотечный хит Congoleo, изданный также в виде сингла.

Три разных региона Западного полушария, три точки насильственной миграции африканцев в Америку. И в каждом из этих регионов в музыкальной культуре населяющих его народов сохранились в коллективной генетической памяти следы африканского прошлого. Они оживают, когда к ним прикасаются так вдумчиво и бережно и в то же время так эффектно и привлекательно для самой широкой аудитории, как это делает Анжелик Киджо. И с этой точки зрения значение ее американо-африканского триптиха трудно переоценить.

Параллельно с изданием Oyaya! и в поддержку этого релиза Киджо отправилась в очередной большой концертный тур. В его рамках произошло весьма знаменательное для Анжелик событие. 24 июня вместе с нигерийским музыкантом Феми Кути, сыном известного Фела Аникулапо Кути, Анжелик Киджо дала концерт в сердце черного Нью-Йорка, в знаменитом «Аполло» (The Apollo Theater). Помните, мы говорили об ее первых детских увлечениях, о любимой пластинке Джеймса Брауна Live At The Apollo? Что ж, похоже, круг замкнулся. Теперь, уже в расцвете зрелого и сильного таланта сама Анжелик поднялась на сцену того самого «Аполло».

«Say It Loud: I’m Black and I’m Proud!» – так, помнится, пел яростный «М-р Динамит», Джеймс Браун. Сегодня, в другое время, в других условиях, без надрыва и аффектации, но с уверенностью и с чувством собственного достоинства темнокожая африканка Анжелик Киджо могла бы повторить эти слова. Но вряд ли она станет это делать. Киджо уже давно не надо никому ничего доказывать. У ее искусства прочный и надежный фундамент – культура родной земли, родного континента. Как говорит сама Анжелик, «…чем больше я сталкиваюсь с разнообразными культурами и с разнообразными людьми, тем я счастливее, поскольку именно в таких условиях особенно ясно понимаю, как крепки мои корни. В каком бы стиле ни была исполняемая мной музыка, эти корни всегда проявят себя в полной мере».

Леонид АУСКЕРН

Jazz-Квадрат, №4/2005