nestormedia.com nestorexpo.com nestormarket.com nestorclub.com
на главную новости о проекте, реклама получить rss-ленту

Яков Солодкий - Магия перкуссии (интервью, переросшее в нечто большее) – часть 3

Яков Солодкий - Магия перкуссии (интервью, переросшее в нечто большее) – часть 3  ...Леонид Аускерн: Альбом "Percussion Magic" - первый в советском и российском джазе проект, где лидером выступает перкуссионист. Как Вам это удалось? С кем Вы записывались до этого и появлялись ли до этого записи Ваших собственных сочинений на дисках других исполнителей?

Яков Солодкий: Я думаю, тут дело не в том, что лидером являлся перкуссионист, а в том, что "Percussion Magic", если верить Фейертагу, - целиком латинский альбом, и в этом смысле, это действительно первый такой проект в российском джазе. В этой работе отражены основные латиноамериканские тенденции современного джаза. Здесь присутствуют и mambo, и cha-cha-cha, и son montuno, равно как и 6/8 и danzon.

Но без ложной скромности признаюсь, что этот альбом вообще-то задумывался не для того, чтобы претендовать на какое-то первенство, мало того, сама идея записи альбома принадлежала не мне. Автор этой идеи – знаток, коллекционер и пропагандист латинской музыки Александр Шевченко. Благодаря его энтузиазму и организаторскому таланту и родился этот проект.

На момент записи альбома ни на одной сцене города такая музыка не исполнялась, специалистов, за исключением узкого круга коллекционеров, - не было, каких-либо других компакт-дисков, записанных в студии российскими джазменами – не существовало.
Гораздо позже, к сожалению, уже после моего отъезда из России, благодаря неукротимой энергии и любви к латиноамериканской музыке Александра Шевченко, были открыты несколько латинских клубов и школ танцев. Непрофессиональный музыкант, Александр – не только обладатель энциклопедических знаний и генератор новых творческих идей, но и всегда может сам сыграть партию клавес или гуиро в любом контексте. Именно он является основателем и идейным вдохновителем нескольких высококлассных оркестров, исполняющих сальса – музыку не только в Петербурге, но и в масштабах всей России. Это Ritmo Caliente, Salsamania и биг-бэнд Сергея Гусетинского. Идей по созданию таких составов у него всегда хватало, и отклик у молодых, талантливых музыкантов они находили, но мало кто, в отличие от него, желал взвалить на себя ответственность за организацию подобного бэнда со всеми вытекающими отсюда трудностями.

Я был очень рад, когда спустя семь лет после отъезда из России, я впервые приехал в Петербург, сыграл на фестивале латинского джаза в клубе JFC, посетил еще несколько клубов, увидел заинтересованную публику, услышал нескольких молодых, но очень сильных музыкантов.

Но почти десять лет назад, в пору записи альбома "Percussion Magic", на все требовались огромные усилия, энергия и изобретательность. Нашлись спонсорские деньги. Их дал неожиданно один обычный посетитель джаз-клуба, еще в период моей работы в составе ансамбля Д. Голощекина. Этот посетитель оказался серьезным бизнесменом, который любил и коллекционировал латиноамериканский джаз. Через некоторое время была найдена прекрасная студия с самой современной на тот момент аппаратурой по обработке звука. Альбом "Percussion Magic" был записан за 13 дней. Сведение заняло еще неделю; оба звукоинженера, которые со мной работали, за это время успели полюбить нашу музыку, так что студийный магнитофон работал не всегда только за деньги...

Кстати сказать, лидер этого проекта, он же – перкуссионист, после каждого сеанса записи выплачивал музыкантам, занятым в этот день, назначенный гонорар. Это являлось тогда нонсенсом. Зато был стимул. В скором времени альбом увидел свет. Известный в перкуссионном мире американский музыковед Терри О'Мэхони (Terry O'Machony) на страницах журнала "Percussive Notes" оценил ее, как добротную, отвечающую всем требованиям современного латинского джаза, работу.

Что еще?

Честно говоря, я могу припомнить еще только троих перкуссионистов, являющихся авторами собственных проектов. Это Джованни Идальго и Норман Хэдмен (Norman Hedman) – выдающиеся перкуссионисты современного джаза, ну и, конечно, Рэй Барретто с его проектом New World Spirit.

До "Percussion Magic" я записывался с Давидом Голощекиным на еще виниловой пластинке "Stardust", а также на компакт-диске с вокальной группой "Дайджест". Кроме того, были и записи на пластинках, отражавших крупнейшие джазовые фестивали на просторах бывшего Советского Союза.

Мои собственные сочинения до этого не фигурировали нигде, да и то, что "Percussion Magic" открывается и заканчивается пьесами, где участвует только перкуссия – всего лишь дань драматургии, условно обозначающей место перкуссионных инструментов в современном латинском комбо.

Л. А.: Переезд в Мюнхен. Мотивы – творческие или бытовые? Джазовый Мюнхен, джазовый Петербург – где творческая атмосфера интереснее, где больше джаза, наконец, где больше любят латинский джаз?

Я. С.: Хороший вопрос. Но для ответа на него придется рассказать большую историю, вспомнить волнующие подробности, восстановить в памяти кое-какие детали.

Итак: cобственно говоря, мысленно я много раз оказывался в разных странах. В своих фантазиях я не раз нелегально переходил границу, плыл незамеченным в трюмах кораблей, просил политического убежища, а то и, просто был невозвращенцем.
Удивительно, что почти всегда какое-то одно звено в моем плане бегства на Запад оказывалось недодуманным до конца или полностью отсутствовало. Через некоторое время и другие компоненты моего плана блекли на глазах, становились неубедительными, теряли свою актуальность, а то и, вообще, на поверку оказывались слабыми по мысли. Но внутренне, я с очень давних пор считал себя беженцем, носил в себе идеологию беженца. Окружающие это очень даже замечали. Таким образом, вопрос этот был только делом времени. Я был нимало удивлен, когда в документах на выезд увидел все то же знакомое слово, написанное теперь уже на двух языках, - "беженец", что было в этой ситуации очень символично по многим причинам, включая и исторические.

Так что, в душе творческого человека происходят очень многие обратимые и необратимые процессы перед принятием решения навсегда пересечь границу.

Искренне завидую тем, кто об этом не задумывается...

С другой стороны, быть джазовым музыкантом и не стремиться к свободе?

Углубленное постижение своей профессии было невозможно дома, меня влекло к братьям по цеху, к сотрудничеству с музыкантами, которые были для меня кумирами. В общем, требовался свежий воздух...

То, что мною было достигнуто до сих пор, казалось мне малозначимым или едва достойным оценок музыкальных критиков или журналистов.

Авторитет, который я приобрел у публики или в среде коллег – музыкантов, казался мне фальшивым, дутым, потому что в основном он состоял из голощекинской полуправды. В себе же самом я копался всерьез, много занимался и ждал перемен.
И тем не менее, я хорошо знал себе цену; мне были искренне рады на любом фестивале, где Голощекин с трудом выдерживал долгие аплодисменты после моего соло, отчего у него портилось настроение на весь оставшийся вечер. Это тоже был своеобразный индикатор, но я все равно испытывал тяжелую двойственность своего положения, ненужность в полной мере моих инструментов, дилетантство некоторых партнеров по сцене, и, как следствие, - недовольство собой.

Собственно, от публики тоже требовать было особенно нечего - она была неприхотлива, так что гипнотизировать ее со сцены не составляло никакого труда, что моему тогдашнему шефу почти всегда удавалось. Правда, иногда находилось двое – трое недовольных знатоков, но их голоса быстро тонули в шуме рукоплещущей толпы. Это неудобство удавалось быстро замять, но я уже до конца концерта наблюдал за реакцией этих людей, находил понимание в глазах, играл только для них. Иногда это были даже женщины...

Я никогда не мечтал о славе и деньгах, что в нашем жанре весьма условно, ни разу не воспользовался предложением заработать там, где надо было "прогнуться". Я хотел оказаться там, где мое присутствие было бы оправданным, находиться среди достойных коллег, для которых Джаз, как и для меня, был всей жизнью. Надо было выбирать.

Окончательно подтолкнула меня к отъезду моя последняя гастрольная поездка в Финляндию в проекте Вячеслава Гайворонского, вместе с Андреем Кондаковым и Владимиром Волковым. В Турку, после первого концерта, меня пригласили провести мастер-класс в латино-перкуссионной школе.
Я общался с педагогами, обсуждались наши перкуссионные проблемы, но я испытывал труднообъяснимую зависть: в маленькой снежной Финляндии существует школа, студенты, играющие на прекрасных инструментах, огромное количество учебного материала, собранного педагогами. А что у нас?

Так что, "лед тронулся" - как говорил некогда любимый всеми джазменами персонаж.

Да и быт, признаться, стал раздражать. Деньги, как таковые, уже в который раз потеряли свою цену, и тех, что вчера хватало на хлеб, - сегодня уже было недостаточно.

С какого-то времени по тротуарам Петербурга безнаказанно стали ездить черные "мерседесы" с тонированными стеклами, чьи краснопиджачные хозяева были не очень довольны детскими колясками и гуляющими малышами, мешающими их проезду непосредственно к киоскам, что выросли, как грибы, в самых неожиданных местах.

И, хотя в моем отношении к жизни быт, политика и т.д., никогда не занимали главного места, тем не менее, резко наступившие перемены коснулись и меня.

В короткое время в отношениях между людьми пропали теплота и душевность, это отразилось и на музыкантах. В сознании стал быстро укрепляться капитализм, о котором мы знали только понаслышке.

Теперь не только "звезды" российской эстрады, чье и без того огромное полчище вдруг резко пополнилось новыми безголосыми и хамоватыми бездарями, но и джазовые музыканты без особых угрызений совести стали требовать каких-то запредельных гонораров. Мгновенно сократилось количество джазовых фестивалей: принимающая сторона, будь-то в Витебске или Новосибирске, теперь стала неспособна ни принять джазовых артистов, ни организовать хоть какое-нибудь джазовое действо. На самодельных прилавках книжных лотков, на вокзалах и в метро, наряду с "левыми" одеколонами и женскими трусами из Турции, появились горы безграмотной, никчемной и безнравственной макулатуры.

Телевизионный эфир, где хоть изредка, но мелькали достойные личности или фильмы, тоже стал неузнаваем. По чьей-то злой воле телевизионный ящик стал наполняться нелепыми, чуждыми русскому человеку двухсотсерийными бразильско-аргентинскими сериалами, в паузах предлагались "ток-шоу" с малограмотными и сомнительными ведущими, темы которых были подчас столь глупыми и бесстыдными, что приходилось, проговорив вслух два – три коротких, но всем известных слова, просто выключать телевизор, злобно поглядывая на него, словно бедный ящик был в этом виноват cам по себе.
В общем, нервная система трещала по швам...

Песенный жанр, в котором очень быстро отражаются малейшие изменения в обществе, вдруг превратился в тюремно-лирический. Только Кобзон оставался верен себе, но это уже никого не волновало. В киосках, на рынках и в метро блатные голоса, заунывно канюча, вещали с нар о социальной несправедливости, старенькой матери и призывали к сочувствию.

Верка Сердючка – грязная и похотливая проводница, существо неопределенного пола, несла в эфире такую ахинею, что хотелось все везде поотключать и поразбивать, а это уже симптомы...

Киркоров с кричащих плакатов, развешенных на каждом углу, целый месяц убеждал петербуржцев в том, что он – не Рафаэль. Я это и так знал.

Понятие стыда, как важнейшего компонента сущности любого нормального человека, полностью девальвировалось и, казалось, совсем исчезло из обихода.

Появившиеся в огромном количестве песни, по сравнению с которыми детские считалки являются шедеврами поэтического мастерства, обязательно с припевами типа "ти-ти-мити", "пути-мути", "сю-си-му-си" - с успехом исполняли на огромных стадионах какие-то оборванные, полупьяные пацаны. Песни соответствовали исполнителям, а они, в свою очередь, - своим названиям: "На-на", "Ма-на", "Бум-бум", или уж совсем не имеющими ничего общего с психической нормальностью: "Ногу свело", "Два самолета", "Красная плесень". "Три помидора" и т.д. Одним словом, я почувствовал, что если немедленно не уеду, то начну предлагать себя группе "Оторвало ... голову" в качестве сковородочника.

Должен добавить, что до сих пор я и Запад-то не очень идеализировал. Но впечатляли поистине героические истории некоторых серьезных музыкантов, таких, как Валера Пономарев, Николай Левиновский, Пакито де Ривера, бежавший в Америку с Кубы, Алексей Зубов, Валера Брусиловский, которые достигли, чего хотели, то есть положения, более или менее соответствующего их возможностям. Но они уже давно жили за границей.

А тут еще друг за другом стали уезжать и мои немногие друзья, которых я провожал с непередаваемой тоской, но убеждался в их мужестве, решительности и идейной зрелости. Никто из них не покидал Родину, дабы поправить свое материальное положение; все предотъездные разговоры крутились в основном вокруг будущего творчества, полноценной учебы и возможных контактов с музыкантами, бывшими для нас точкой отсчета и теперь оказавшимися в поле нашей досягаемости. Многое из того, что обсуждалось тогда, никогда не осуществилось, а реалии жизни на Западе оказались не такими романтичными...

Но все же! Мой друг, талантливый пианист Миша Цыганов, с которым мы играли еще в Ленинграде в квинтете Якова Солодкого, вместе со своим братом – вибрафонистом Лешей, были приглашены одним заезжим меценатом в Berklee School; Андрей Рябов, с которым я проиграл у Голощекина 4 года – отбыл в Америку после совместных выступлений с Ричи Коулом и Джо Пассом; Дима Колесник – задумчивый философ и теоретик контрабаса, уже давно был связан творческими узами с Роном Картером; Женя Маслов подписал длительный контракт с престижной студией, что даже для Америки является роскошью.

После отъезда этих людей я еще долго ходил по улицам города удрученный. Но хотелось верить, что пройдет какое-то время, и мы увидимся, но уже в ином качестве, и что когда-нибудь в Россию можно будет ездить на фестивали; вернутся утраченные морально-нравственные ценности, люди начнут жить лучше, возникнет потребность в духовной пище; уйдет в небытие бездарность, пошлость, банальщина и невежество...

В общем, говоря языком начинающих писателей: "Самолет набирал высоту"... Я понял, что уже не вернусь!
................................................................

Май – месяц в Германии. Высоко стоящее солнце золотит готические купола соборов, сытые горожане пьют пиво под зонтиками, в магазинах нет очередей. Любой шаг несведущего иностранца в Германии предвосхищают таблички – указатели, которых множество, и на любую тему и которых не заметить – нельзя. Смысл оных умещается обычно в 4 – 5 слов. Отдельные слова переводить бессмысленно, нужно что-то еще...

Вежливость и услужливость продавцов, контролеров и социальных работников заставляет съеживаться и вызывает скованность и стеснение. К вечеру лицо болит от вымученных улыбок. Контакт на английском языке немцы поддерживают плохо, хотя языком владеют свободно. "Будь добр, отвечай на нашем, если... ты уж здесь." И тут же сразу, между прочим: "Откуда Вы, если не секрет?"

Мои иллюзии, которыми я себя и до этого не очень тешил, улетучивались с каждым часом. Хорошо продуманная "спрятанность" правды, завуалированность действительности, начинали раздражать. Вдруг, среди роскоши, стекла, золота, – бросаются в глаза насупленные, уставшие люди, дремлющие в метро и трамваях в 3 – 4 часа утра. И не с кожаными портфелями, а с матерчатыми сетками на коленях, и не в галстуках и клетчатых пиджаках, а в застиранных рубашках...

Первое время удивляло наличие 20 – 30 сортов колбасы, многотысячное шествие по городским улицам гомосексуалистов, лесбиянок и совсем уж неопределяемых, прибившихся к ним.
В газетах – масса объявлений о высокооплачиваемой и легкой работе, где вы сами себе будете шефом. "Почему же такая безработица?", - думал я.

Банки дают вам любой кредит и на неограниченное время. Полицейский подвезет вас даже на служебной машине, если вы заблудились, а женщина, которой вы хотите уступить место в транспорте, смотрит на вас с опаской и недоверием. Никто не перейдет улицу на красный свет, даже если это на окраине и ночью, и даже если это не улица, а глухой переулок на 4 – 5 домов, разве что иностранец, и то, наверное, из Восточной Европы – турок, румын, югослав. В общем, во всем этом, хотел я того или нет, приходилось разбираться, искать ответы, иначе, как начинать здесь жить?

И только через десять лет кое-что мутно начало прорисовываться. Выяснилось, что 20 – 30 видов колбасы – это почти одна и та же начинка, но в разных обертках, и совершенно без запаха. Кстати, цветы здесь тоже не пахнут...

И что гомосексуалисты и лесбиянки не просто свободно ходят по городу, а даже избираются в бургомистры. И что, если вы по объявлению в газете начнете работать, то подписывая заявление о приеме, вы далеко не сразу поймете, что с этого момента хозяин будет отбирать у вас больше половины вашей зарплаты, мотивируя это многочисленными законами, которых вы не знаете. Но шефом самому себе вы все же останетесь. Если захотите, и если вас еще это радует...

Взяв в банке кредит, и тут же истратив все деньги, вы тоже не сразу, а месяца эдак через полтора – два, из письма, со словарем, узнаете, что кредит этот разбит на месяцы, и за каждый месяц вы обязаны выплачивать 13% общей суммы – а это большие и трудные деньги. Эти условия обычно написаны мелким шрифтом и прячутся где-нибудь внизу договора. Но вы кое-как, с трудом прочитали только то, что крупным...

Со временем же, все станет более или менее ясно. Вы перестанете уступать место в транспорте кому бы то ни было; прежде, чем поставить свою подпись где-либо, будете проводить несколько дней в размышлениях. Никто не поможет вам жизненным советом, ибо у каждого – своя ситуация – в делах, в бумагах, в работе. Поначалу вы будете очень удивлены, когда узнаете, что солнечный зайчик, который весело пробежал по вашим глазам, когда вы летели на своей машине по гладкому, как зеркало, немецкому автобану, впоследствии окажется вовсе не зайчиком, а вспышкой спрятанной фотокамеры, зафиксировавшей превышение скорости. В качестве доказательства вам покажут вашу же высококачественную фотографию, на которой будут проставлены и время, и показания приборов.

И при этом все будет очень вежливо и корректно. Но этот "зайчик" вы еще долго будете вспоминать...

Таким образом, вы сами для себя составляете этакий справочник эмигранта. Я думаю, и без всякого смеха, такой справочник уже давно пора бы написать и распространять среди вечно топчущихся в любую погоду у иностранных консульств радужно-мечтательных "отъезжантов".

Ну, а тем временем, сознание наполняется совершенно незнакомыми и непривычными заботами.

Самое главное, что мы живем в чужой стране, с чужим и непонятным языком, с неведомыми законами и традициями, постоянно ощущая непостижимую разницу между "ими" и нами. Мы научились кое-как, примитивно объясняться на сухом и нарочито точном языке, но оттенки, ассоциации, смысловые параллели навсегда останутся за пределами наших возможностей. Так что, осмысленные разговоры – не для нас! Меня в этом плане спас Джаз!
Профессиональный язык доступен музыкантам вне зависимости от их происхождения, национальности, потому что Вера у нас одна!

О том, как мы общаемся, чем живем и дышим, о чем мечтаем в джазовом Мюнхене, я попытаюсь рассказать детально.

Что же такое джазовый Мюнхен и что здесь происходит? Самое крупное событие – это фестиваль американского джаза, который проходит ежегодно и длится примерно три месяца. Основные концерты звезд первой величины происходят в ночном клубе отеля Bayerischer Hof. Некоторые из этих артистов, пользуясь неизменным уважением хозяев некоторых концертных залов, получают еще 2 – 3 ангажемента, но уже на других площадках и за другие деньги. В это же время в зале мюнхенской консерватории также ежегодно проводится международный фестиваль пианистов, так называемый "Klavier Sommer". Обычно пианисты приезжают со своей ритм-секцией, так что они всегда мобильны, самостоятельны и из Мюнхена отправляются дальше по Германии. За последние 10 лет здесь перебывали все крупнейшие пианисты любых стилей, направлений и течений современного джаза. Почти ежегодно приезжают такие гиганты, как Чик Кориа (Chick Corea), Херби Хэнкок (Herbie Hancock), Мичел Камило (Michel Camilo), Дэйв Брубек (Dave Brubeck), Гонсало Рубалькаба (Gonsalo Rubalcaba), Джо Завинул (Joe Zawinul)...

Есть здесь и Институт Джаза, директор которого – профессор-искусствовед Рихард Видеманн. Я никогда не видел его ни на одном концерте, в чем заключается деятельность этого института – сказать трудно, но книгу Видеманна о мюнхенском трубаче Душко Гойковиче в руках держал.

Так что, собственно говоря, джаз в Германии – явление не будничное, но в то же время нет и ощущения праздничного ажиотажа и восторженного отношения, как в России, например. Приезжаешь куда-нибудь в Ростов или Новосибирск, бывает из аэропорта – сразу на сцену, и чувствуешь приподнятое настроение горожан, афиши. За кулисами вечно топчутся местные музыканты, коллекционеры и фотографы. На сцене – неизменный Фейертаг с его джазовыми байками; живем все в одном отеле, каждая ночь – джем-сешн, в общем, праздник для всех.

В Германии, в частности в Мюнхене – все совсем по-другому. Джазовые фестивали международного уровня происходят один раз в году, и то не везде, а на севере Германии – в Гамбурге и Леверкузене. Все остальные события – местного масштаба, длятся 2 – 3 дня, приглашенных иностранцев нет. Попасть в состав участников труда не составляет. Вся же джазовая жизнь столицы Баварии (полтора миллиона жителей) проходит в 5 – 6 заведениях, имеющих более или менее сложившуюся репутацию, как заведения, ориентированные на джазовую стилистику. Но ни одно из них напрямую не заявляет о своей преданности именно этому жанру, что легко заметно по названиям: "Джазовая пивнушка", "Джазовый подвал в пивной деревне". "Джаз-бар" и т.д. Бавария – это прежде всего пиво. Так что суть всех этих подвалов в большей мере сводится к буфету, баварскому мясу, что и составляет наиболее весомый процент всей выручки, ну а остальное – это входные билеты и т.д. Так что, концертный джаз в таких заведениях не звучит, да и не бывает соответствующей обстановки.
Уровень здесь чаще всего средний и ниже среднего. Что угодно, но только не Джаз можно отнести к национальному достоянию немцев! Деньги – небольшие, но очередность выступлений расписана хозяевами почти на год. Только две из этих точек могут позволить себе каждую неделю заказывать в типографии небольшую афишку, у остальных на рекламу нет денег.

Джазовый клуб "Unterfahrt" действительно существует и принадлежит Культурному Центру Мюнхена, но серьезные джазмены там никогда не играют, это связано и с низкими гонорарами, и с устоявшейся уже давно нацеленностью на студентов, молодых музыкантов, а также с тягой к фри-джазу и любой новомодной музыке. Очень редко там можно увидеть что-либо "правильное"; иногда местные музыканты планируют свое выступление совместно с заезжей знаменитостью, в целях экономии. Обычно "звезда" настаивает на концерте со своим собственным составом, где есть уже давно сложившийся стиль, почерк, манера и т.д. Но подчас это оказывается невозможным.

Однажды знаменитый бопер и продолжатель идей Арта Блэйки, Валерий Пономарев, играл в Мюнхене с немецкой ритм-секцией, после чего был просто обескуражен и смущен. Так что, такой опыт не является лучшим.

Музыканты не ждут чудес, не надеются на приглашение в заграничное турне, участвуют везде, где зовут и в общем, жизнь идет своим чередом без особых потрясений. Ни у кого из исполнителей не портится настроение оттого, что в зале 10 – 15 человек. Хозяин и в этом случае платит заранее оговоренную сумму. Мюнхен – не тот город, куда стремятся американские звезды, хотя известно, что некоторые из них едут за заработком именно в Европу. В Европу – да! Но не в Германию! Здесь особый менталитет, национальные привычки, основанные на армейской муштре и подавлении собственной инициативы – это вряд ли способствует развитию ДЖАЗА, как искусства свободного, гармоничного, интеллектуального, возвышенного...

За последние 15 лет Мюнхен лишился троих пианистов, которые в разное время работали "обеденными таперами" в ресторане шикарного отеля "Bayerischer Hof". Это были музыканты с мировыми именами – Лэрри Портер (Larry Porter), Эктор Мартиньон (Hector Martignon), игравший в Ray Barretto & New World Spirit", а также наш, русский, блестящий джазовый пианист - Давид Газаров.

Наверное, им было нелегко служить только фоном для неторопливо жующих бледных стариков со сверкающими вставными зубами и бриллиантовыми перстнями. Видимо, деньги для них все же не были самым главным...

На джазовом факультете Консерватории Мюнхена преподаются все инструментальные классы, кроме перкуссии. Среди видных представителей преподавательского состава – профессор Леонид Чижик, совершенно оправданно занимающий свое место в кругу равных себе...

И, наконец, немецкий джаз – это все-таки его немногочисленные, но именитые представители: Макс Грегер (Max Greger), Петер Хербольцхаймер (Peter Herbolzheimer), Альберт Мангельсдорф (Albert Mangelsdorff), Барбара Динерляйн (Barbara Dennerlein), Александр фон Шлиппенбах (Alexander von Schlippenbach)...

.............................................................

Что же касается латиноамериканской музыки и латинского джаза в частности, то тут, как раз, ситуация выглядит гораздо привлекательнее. В Мюнхене существует 5 – 6 действующих круглосуточно латиноамериканских клубов, со своей администрацией, бухгалтерией и даже гостиницей, с работающими в ритме танца официантами, мойщиками посуды и барменами. Здесь звучит только сальса – музыка (salsa), объединяющая в себе массу разных, но весьма близких по своей природе направлений: от афро-кубы до музыки Гаити и Тринидада. Почти каждый день здесь играют приезжие музыканты: из Бразилии, Кубы, Доминиканской Республики, Колумбии, Венесуэлы, Перу, Ямайки.
Уже к 8 – 9 часам вечера вы не найдете там свободного места. Обстановка – непринужденная, но как только музыканты появляются на сцене – голоса в зале стихают, и начинается - магия перкуссии.

Совсем недавно в городе прошел большой международный фестиваль латиноамериканской музыки Son Cubano Festival, в котором принимали участие около 20 составов и проходил он на восьми городских площадках. Это был праздник! На этом фестивале играли и оркестры из Германии – Azucar Cubana, Combo Latino и Conexion Latina (Мюнхен). Должен сказать, что стилистика этих бэндов – это сальса в чистом виде, то есть народная музыка латиноамериканских стран. Но на этом фестивале не было ни одного ансамбля, играющего латинский или афрокубинский джаз, а Latin Visit, хоть и был приглашен, выступить не смог из-за занятости двоих моих музыкантов в других проектах. Найти им замену не представляется для меня возможным.

В Мюнхене, как и во многих городах Германии, существует огромное количество латиноамериканских танцевальных школ, где попасть в класс к известному salsero необычайно трудно. Урок стоит от 25 до 50 евро.

Есть и радиопрограмма "Radio – Lora", которая на волне 92,4 ежедневно передает лучшую музыку латиноамериканского направления.

Известных латино-перкуссионных школ в Германии около сорока, только в Баварии их семь.

Присутствуют и чудеса: в городе Мюнстере класс перкуссии преподает очаровательная дама, настоящий специалист – Доротея Маркс. Я однажды был у нее на уроке, который превратился просто в джем-сешн – ученики смотрели, а мы вдвоем играли дуэтом около получаса.

Чем же вызван такой интерес к латиноамериканской музыке в Германии?

Здесь можно привести несколько жизнеспособных версий. Дело в том, что черные музыканты латинского толка или сальса-танцоры не так прихотливы, как джазмены. Они по своей природе более естественны, что помогает им менее болезненно реагировать на житейские неурядицы, языковой барьер, отсутствие привычного комфорта. Они везде чувствуют себя, как дома. Они открыты, свободны, легки на подъем, говорливы и откровенны. Они живут только тогда, когда танцуют или играют.

С другой стороны, большая часть немцев любит проводить свой отпуск на Майорке или Карибских островах, а однажды побывав там, они уже просто не в силах остаться равнодушными к тамошней музыке, танцам и природе. Для немцев – это экзотика, к которой они стремятся везде и всегда; они и женятся на филиппинках, индонезийках, негритянках, потому что для них это не женщины, - а филиппинки, индонезийки, негритянки. Так что, такой плотный заезд "латины" в Германию оказался востребованным и оправданным. У нас есть даже так называемый "Salsa Fraktion", или просто профсоюз латинских танцоров и музыкантов.
И последнее: я не очень тяготею к народной латиноамериканской музыке, я все же джазовый музыкант, но в чистом виде – это не является моей нишей, потому что существует огромная разница между сальсой и латинским джазом.

Ну, а где больше любят именно латинский джаз, сказать трудно. Я уже давно не был в Петербурге, но одно обстоятельство здесь является доминантой: латинский джаз – это очень тонкая Музыка, сотканная из тысяч мельчайших элементов, требующая больших интеллектуальных и технических накоплений, а потому он не может быть массовым искусством, а значит, и не имеет успеха повсеместного, глобального, всеобъемлющего. Это – дело вкуса, но мне, как никому известно, что и слушатели, и исполнители, чьи музыкальные пристрастия базируются на сложнейшем сплаве джаза и сальсы, - причисляют себя, где бы то ни было к – элите.

И нужно ли об этом спорить?

Продолжение следует...

Леонид Аускерн


стиль
джаз
автор
Леонид АУСКЕРН
страна
Германия, Россия
музыкальный стиль
Латинский джаз


Расскажи друзьям:

Ещё из раздела интервью с барабанщиками, перкуссионистами

  • стиль: джаз, джаз
"Барабанщик Дмитрий Севастьянов родился 07.05.1970 в Благовещенске (Дальний Восток) в семье музыкантов и получил музыкальное образование по классу не только ударных инструментов, но и фортепиано. С момента своего переезда в Москву Дмитрий успел ...
  • стиль: джаз, джаз
… Леонид Аускерн: Немножко наивный вопрос: звучание какого из обширного арсенала перкуссионных инструментов Вы любите больше всего (если такие предпочтения имеют место)? Яков Солодкий: Да, арсенал действительно большой. К перкуссионным ...
  • стиль: джаз, джаз
Леонид Аускерн: Насколько я понял, Latin Visit рождался нелегко. Расскажите немного об этом коллективе, о Ваших музыкантах, где Вы играете и играли? Что в Ваших планах – ближайших и на перспективу? Яков Солодкий: Биографы Чарли Паркера и Диззи ...
  • стиль: джаз, джаз
Начнем с начала, то есть с названия. Оно придумано не автором этих строк, так что дело тут попахивает плагиатом. Так назывался альбом, который давным-давно, на заре существования "Jazz-Квадрата" был прислан нам из Санкт-Петербурга и рецензия на ...
  • стиль: джаз, джаз
Перед праздниками в московском "Ле Клубе" выступал барабанщик Джефф "Тэйн" Уоттс. Это имя многое скажет любителям джаза конца 80-х -- начала 90-х. Уоттс -- редкий (особенно в наше время) пример джазового барабанщика, который не просто организовал ...
  • стиль: джаз, этно
Именно так называют в шутку, а иногда и всерьез, Эдуарда Арутюняна в Ереване. Сегодня он играет практически на всех мыслимых и немыслимых перкуссионных инструментах, известных в мире – недаром ведь австрийский джазовый певец Майк Моссисян назвал его ...
  • стиль: джаз, джаз
Достаточно трудно назвать армянский джазовый или эстрадный коллектив, в котором бы не играл лучший на сегодняшний день барабанщик Армении Арман Джалалян. Началось все с детского ансамбля «Аревик», потом был Государственный джаз оркестр Армении, а ...
  • стиль: джаз, джаз
Музыканты часто говорят: "Музыка — это не ноты. Это люди". Действительно, ведь вся история музыки склады­вается из личностей, собы­тий из их жизни и их произ­ведений. Музыканты, достиг­шие мирового признания, вошедшие в ряд Мастеров с большой буквы, ...
  • стиль: джаз, джаз
В сентябре 2012 года знаменательное событие состоялось в испанском городе Валенсия. Президент Berklee College of Music Роджер Браун (Roger H. Brown) открывал отделение этого знаменитого во всем мире учебного заведения в Европе. Здесь было решено ...
  • стиль: джаз, джаз
Когда мне предложили по­знакомиться с американским барабанщиком Греггом Бендяном, я долго не мог вспом­нить, где я слышал его имя. И лишь когда сказали, что он иг­рал и записывался со знаме­нитым авангардистом и но­ватором джаза пианистом Сесилом ...
  • стиль: джаз, джаз
C Бароном я много раз встречался на фестива­лях и в клу­бах, где у нас каждый раз была возмож­ность обменяться любезно­стями и перекинуться парой слов. Поэтому предстоящее интервью с ним представ­лялось мне свободной бесе­дой или взаимным обменом ...
  • стиль: этно, этно
Всегда очень приятно встретиться со старым знакомым. Но еще приятнее встретиться с человеком, о котором знал давно, говорил о нем с друзьями, соприкасался с его творчеством, писал о нем статьи и рецензии на его работы, но с которым, несмотря на ...
© 2012-2024 Jazz-квадрат
                              

Сайт работает на платформе Nestorclub.com